– Тимур, – она заглянула в комнату художников, – можно тебя на минуточку?
Они отошли к политой и слегка ожившей пальме, и Ольга сказала:
– У меня к тебе просьба, Тимур! Я уезжаю. А Надежда Петровна… я пока точно не знаю, но возможно, она останется здесь. Вы уж ее не бросайте! Ну, может, продукты купить, отвезти ее с сыном куда-то… Она же одна…
– Я понимаю, Оль. Не бросим! – с улыбкой пообещал Тимур. – И пальму поливать каждый день будем. Иначе какой же это «Солнечный ветер»?
Предвыборная кампания высосала из него все соки.
Вымотала, вытрясла, измучила.
Но Градов все равно был доволен. Не ожидал он от себя такой стойкости.
Когда Марина ему отказала, он думал – мир рухнул. Чтобы спастись, не запить с горя, он окунулся в политику – с головой нырнул, и вот что вышло…
До победы – маленький шаг. Самый трудный, но маленький.
И если Серега ему поможет, то… Город, конечно, он осчастливит своей широкой благородной натурой – уж расстарается для народа! Но главной победой будет, если Марина хоть чуть-чуть пожалеет о своем обидном отказе.
И может быть – позвонит. Или придет…
Юрке почему-то часто снился один и тот же сон.
За окном ливень, звонок в дверь, он открывает, а там – промокшая, дрожащая Марина с распущенными волосами.
– Юр, – говорит она, – меня папа из дома выгнал…
Юрка начинает хохотать, потому что знает – дядя Гена отличный мужик, и Маринку он из дома только с одной целью выставил – чтобы она к нему пришла. Чтобы промокла как следует под дождем, промерзла и поняла, кто ее по-настоящему любит…
Он – Юрка!
Любую ее возьмет – мокрую, несчастную, надломленную, простоволосую…
Он подхватывает Марину на руки – она невесомая – и заносит в квартиру. Но до дивана донести не успевает – она тает, испаряется, превращается в фантом и… звонко отдаленно смеется над его сном.
Так же, как тогда – отказывая ему.
Он почему-то верил, что когда-нибудь она постучится к нему. Промокшая и с распущенными волосами. Иначе – к чему тогда этот сон?
Но он должен создать обстоятельства, при которых она захочет к нему постучаться. Нобелевская премия ему не светит, поэтому надо хотя бы стать мэром.
Для начала.
А там посмотрим. Если только она постучится, он и первой леди ее сделает, потому что достойнее Марины на эту вакансию кандидаток в стране нет.
Сегодня предстоял последний рывок в предвыборной гонке – очень ответственный, – теледебаты с Романом Антоновым. Роман оказался сильным соперником – крепкий хозяйственник, как принято говорить, он поднял из руин два колхоза и занимал должность заместителя мэра по аграрной политике. А главное, он не страдал от безответной любви. Впрочем, может быть, в этом и было его слабое место. Он просто хотел стать мэром. А Юрка стремился звезду достать для любимой.
Дебаты состоялись на том самом участке земли, которую Барышев выбрал для строительства нового детского дома – так было задумано режиссером трансляции, чтобы подчеркнуть остроту момента. На импровизированной трибуне, сооруженной из досок, Антонов в пафосном черном костюме от Бриони и галстуке метался с микрофоном в руке перед Градовым, который предпочел для ответственного мероприятия джинсы и черный свитер.
Оператор едва поспевал за Романом.
– Надо обеспечить людей рабочими местами! – втолковывал немногочисленной массовке и телезрителям Антонов. – Для этого нужно строить за-во-ды! – Роман даже топнул ногой в запале. – Вот здесь, на этом самом месте, – он вонзил палец в пространство, указывая на деревянный настил, – я хотел построить новый завод на тысячу рабочих мест! Но его не будет! Эту землю продают!
В массовке раздался неодобрительный гул.
– Продают! – выкрикнул Антонов, вложив в это слово весь свой сарказм и презрение и метнув грозный взгляд на Градова.
«А вдруг она дебаты не смотрит, – подумал Юрий. – Вдруг она принципиально не смотрит программы, в которых участвую я?!»
От такой мысли ухнуло сердце и пересохло во рту. И вообще, с чего он взял, что, если станет мэром, – да хоть нобелевским лауреатом! – она постучит в его дверь промокшая, озябшая, с распущенными волосами?..
– Папа! – Марина вцепилась в руку отца. – Пап, ну что же Юра молчит?
Геннадий Валерьевич хмыкнул и прикурил «беломорину». Не нравился ему Юрка. Вялый какой-то.
Еще немного – и этот Антонов «уроет» его, оттянув на себя большинство избирателей. Он взял пульт и прибавил звук. И мысленно подстегнул Градова, о котором давно почему-то думал как о зяте: «Ну, Юрка, давай!»
Если бы вместо дебатов показывали футбол, он без стеснения закричал бы: «Обходи его!»
– Вы же прекрасно знаете, кому и для чего выделяют эту землю, – скованно сказал Градов. – Здесь будет новый детский дом. Трудоспособные взрослые могут позаботиться о себе, а дети-сироты – нет!
– Хорошо иметь московского покровителя-инвестора! – поставленным «театральным» голосом вскричал Антонов. – И наобещать можно что угодно, лишь бы теплое место занять! А люди как были без зарплаты, так и останутся!
Его пафос поддержали жидкие аплодисменты и крики «Верно!».
Марина опять схватила отца за руку.
– Папа, что же это делается?! Он не прав!
– Зато трещит как сорока, – проворчал Геннадий Валерьевич. – И пируэты, вишь, какие по сцене пишет… Эх, надо было Юрке бальными танцами перед выборами заниматься…
Тем временем на экране запойного вида мужик проорал:
– Правильно говорит Антонов! Что мне сироты?! О моих детях кто позаботится?!
– Да обходи ты его! – не выдержав, крикнул отец.
Но Градов вдруг отложил микрофон и ушел со сцены.
– Э-эх! – с досадой махнул рукой Геннадий Валерьевич, в сердцах затушил «беломорину» в старой мраморной пепельнице. – Пропал наш Юрка!
Марина встала и ушла, ничего не сказав.
А ведь могла бы вдохновлять парня на подвиги, с горечью подумал Геннадий Валерьевич. Один ее ласковый взгляд – и Юрка этого «радетеля народных чаяний» двумя словами уложил бы на лопатки!
Надя, собирая в сумку Ольгины вещи, обнаружила в шкафу картину – робкий, едва занимающийся рассвет.
Картина была написана маслом и отличалась от всех Ольгиных работ трогательной незавершенностью – словно художник торопился или боялся чего-то.
Впрочем, Надя точно знала – боялся. Ольга полтора года не рисовала. Столько же, сколько она убивалась по Димке.
Надя повесила картину на стену – прикрепила кнопкой с вызывающей оранжевой шляпкой. А чего красоту в шкафу зарывать? Пусть интерьер украшает. И напоминает – не способна никакая Оксана поставить крест на твоем таланте.
Только смерть может поставить точку. Только смерть. На таланте, любви и мечтах…
Ее мысли прервала Машка. Она подбежала, дернула Надю за руку и позвала:
– Теть Надь!
– Что, Машунь? Мама приехала?
– Нет. Компьютер сломался, – трагически сообщила Маша.
– Вирусов нахватали? – всполошилась Надежда. Она взяла Машу за руку и повела в детскую. – Пойдем,
