Панические прогнозы достаточно характерны для ученых капиталистических стран. В заголовках тамошней прессы назойливо варьируется мысль: ради своих удобств человек готов уничтожить Землю. Так, пишут, что к двухтысячному году исчезнет озоносфера и жизнь погибнет. Пессимизм навеян безудержной погоней за прибылями. Например, употребление ДДТ теперь запрещено и у нас в стране, и в США. Но там его по-прежнему выпускают и в гигантских количествах продают развивающимся странам — в Латинскую Америку, Африку. Атмосфера едина, беречь ее надо сообща. Необходимо международное сотрудничество, шаги в этом направлении делаются.
— Остановитесь, пожалуйста, на двух актуальных сейчас проблемах защиты атмосферы подробнее. На сохранении озоносферы; ее присутствия мы даже не замечаем, хотя, исчезни она, погибли бы. На борьбе с выхлопными газами автомобилей, которые у всех на глазах и не только не собираются исчезать, но, наоборот, все больше заполняют планету.
— Если атмосферу сжать, доведя давление до нормальных околоземных 760 миллиметров ртутного столба, получится газовый слой высотой около 10 метров. Как видите, и воздуха у Земле не так уж много. А озона совсем мало. Из 10 метров на его долю приходится лишь 3 миллиметра. Но в природе эти 3 миллиметра газа в разреженном состоянии занимают наибольшую часть атмосферы на высоте от 15 др 70 километров.
Это и есть озоносфера, уникальный фильтр, задерживающий губительное для всего живого коротковолновое ультрафиолетовое излучение Солнца. Достигни оно Земли, сначала погибла бы наземная растительность. Затем наступила бы очередь фауны.
— Реальна ли опасность?
— Озон очень неустойчив. Окислы азота и некоторые другие выбрасываемые сверхзвуковыми самолетами и ракетами вещества даже в малых количествах могут играть роль ускорителей (катализаторов) разложения озона или замедлителей (ингибиторов) его образования. Причем уничтожается озон быстро — реакция может идти со скоростью взрыва. Опасность есть. Оснований для паники нет. Просто приходит пора установить определенные трассы, регулировать интенсивность полетов подобно тому, как это делается с автомобильным движением. Мы разработали показатели предельно допустимых концентраций (ПДК) загрязняющих озоносферу веществ. Если не превышать их, часть веществ выпадет обратно на Землю, не успев принести вреда. А незначительный, допустимый ущерб будет восполняться, как это и сейчас происходит, под воздействием солнечных лучей.
— Значит, мнение, что следует отказаться от сверхзвуковой авиации…
— Мягко говоря, не обосновано. Да и не только в авиации дело. Вот вы, например, могли бы сейчас отказаться от домашнего холодильника? Нет! А между тем холодильники работают на фреоне. Рано или поздно они ломаются, фреон улетучивается. В стратосфере же он под действием солнечных лучей выделяет хлор — мощный катализатор разложения озона. Больше того, фреон широко применяется как распылитель для бытовых аэрозолей. Конечно, со временем замена ему будет найдена. И в то же время в некоторых случаях он так же, как и другие опасные для озоносферы вещества, останется необходим человеку. Не об отказе речь, а о целенаправленном, с соблюдением предосторожностей использовании.
— Теперь, пожалуйста, об автомобилях.
— Это величайшее достижение техники. Отказываться от него, как призывают отдельные горячие головы, безумие. А вот всемерно улучшать, пока не появится электромобиль, необходимо. Нужны своего рода локальные очистные устройства — нейтрализаторы выхлопных газов. Их токсичность снижают и специальные присадки к бензину, газовое топливо.
Обдуманнее пользоваться автомобилем мы можем (и должны!) уже сейчас. Нашим институтом разработаны гигиенические рекомендации по организации автомобильного движения, утвержденные Министерством здравоохранения СССР. Снижают загрязнение воздуха скоростные трассы, транспортные развязки и тоннели, озеленение. Но на некоторых городских улицах надо ограничивать движение. Неплохо вспомнить и о моторных лодках. Пора разобраться, где им можно плавать свободно, где с ограничениями, а где и вовсе нельзя. Чтобы сберечь не только воду, но и живительный природный воздух.
— Живительный, потому что чистый!
— Не только. Свежий природный воздух и впрямь обладает целебными свойствами. В нем много благоприятно действующих ка организм ионов озона, радикалов, свободных атомов… Хороший воздух даже на вид отличается от плохого. Он светится.
— Что-то не видно. А форточка настежь.
— Действительно, мы не замечаем. Однако чувствительные приборы, как я убедился еще лет двадцать назад, регистрируют довольно сильное оптическое излучение свежего воздуха.
За двадцать лет поставлено много опытов. И теперь я, например, знаю, что светится только свежий воздух, а выдыхаемый людьми, взятый из закрытых помещений, шахт и пещер — нет.
Особенно велико излучение воздуха лесов, сельской местности.
Поменьше — морского, затем идет городской.
Причина свечения — хемилюминесценция — явление, хорошо известное ученым, используемое, например, в приборах для определения состава газов. В воздухе идут химические реакции с выделением света. Электрические разряды, нагрев, ионизирующее и ультрафиолетовое, облучение, загрязнение атмосферы могут усилить этот эффект во много раз. И тогда в ней разгорается уже заметное глазу холодное пламя.
— Кажется, мы уже приблизились к разговору о «летающих тарелках». Настало время вернуться к началу беседы.
— Только давайте договоримся о тонкостях употребления названия «летающие тарелки» и более расширительного — «Неопознанные летающие объекты», НЛО. Оба они благодаря сторонникам уфологии (псевдонауки о пришельцах из космоса, от английского — НЛО) стали синонимами межзвездных кораблей инопланетян. И в разговорах и в художественной (преимущественно фантастической) литературе. На сцене одного из московских театров идет пьеса с коротким ироничным названием — «НЛО».
Серьезные ученые и популяризаторы стараются этих названий избегать. Мы же, наоборот, наряду с научными терминами будем прибегать и к ним, вкладывая совершенно иное содержание. Это поможет читателям избежать путаницы. Да, речь пойдет именно о НЛО и «летающих тарелках». Но представляют они собой нечто иное, нежели думают приверженцы уфологии.
Больше того, разговор об этих явлениях целесообразно начать с древней как мир и столь же загадочной шаровой молнии.
— Загадочной?
— Наука движется по разным направлениям с разным успехом. О шаровой молнии мы знаем сейчас немного больше, чем сто лет назад. Она будоражит не только умы физиков-теоретиков, но и практиков. Ее расшифровка так обогатила бы технику! Я уж не говорю о том, что прежде, чем мы приручим огненного зверя, надо научиться бороться с ним. С обычной и надежной в других случаях системой молниезащиты он не считается.
Что делать экипажу самолета при встрече с этим сгустком энергии? Как защитить от него танкер или склад нефтепродуктов, взрывоопасное химическое производство?
Исчерпывающего ответа еще нет, хотя многие аспекты необычного явления достаточно изучены. Ведь не такое уж оно и редкое: расчеты показывают, что в год на территории нашей страны бывает до ста тысяч шаровых молний. Но видят их, конечно, не так часто, а сообщают об этом еще реже, даже не подозревая, что, возможно, видели нечто очень ценное для науки.
Ведь организовать наблюдение заранее с участием специалистов и применением специальной аппаратуры чрезвычайно трудно попробуй-ка угадай, где появится огненный шар. К счастью для ученых (и несчастью для тех, кто с ним сталкивается), он оставляет физические следы своего присутствия, разрушения, ожоги.
Сравнительно недавно мне пришлось заниматься исследованием подобных следов шаровой молнии, залетевшей в Архангельский собор Московского Кремля. «Правда» сообщала об этом происшествии.
А что теперь, после всего услышанного, вы скажете, если я заявлю, что шаровая молния — выдумка, ее вообще не существует?
— Слов нет!
— Между тем есть ученые (и у нас в стране тоже), которые так думают. Я изучаю шаровую молнию
