руки глубоко в горло.
Кэрол затрясло от спазмов, но ее не вырвало. Рвотный рефлекс успокоил тревогу в крови и вернул испуганному сердцу холодную решимость восстать против плена. Она повторила попытку, и на этот раз ее вырвало. Потом девушка опустилась на покрытый плиткой пол и стала на колени. Голова кружилась так сильно, и ей было настолько плохо, что она не могла подняться.
Опять, яростно подумала девушка и с большим трудом встала. Открыла кран с холодной водой и нагнулась над ванной, сунув голову под кран и открыв рот. Она не закрывала рот до тех пор, пока не стала захлебываться. Наконец по щекам покатились слезы. Вымокнув до талии, Кэрол опустила голову в ванну и заставила себя вновь вырвать.
Это усилие отняло у бедняжки последние силы, и она опустилась на пол почти в бессознательном состоянии. Несколько минут девушка приходила в себя, затем наощупь сдернула с вешалки полотенце, намочила и прижала к лицу. Кэрол держала мокрое полотенце у лица до тех пор, пока кожа на лице не перестала казаться восковой.
К мучениям Кэрол сейчас добавилась и икота. У нее появилось такое ощущение, будто вот-вот начнется истерика. Она была уверена, что они услышали шум и сейчас поднимутся к ней. Они заставят ее выпить пинту сладкого до отвращения чая, она уснет и никогда больше не проснется.
Немного придя в себя и собравшись с силами, Кэрол схватилась за край ванны и с большим трудом поднялась на колени, как старая буйволиха, барахтающаяся на рисовом поле. Сейчас в голове прояснилось, ощущение, будто она в любую минуту могла заснуть, прошло. Девушка закусила нижнюю губу и выпрямилась. Цепь натянулась и заставила дверь приоткрыться. Кэрол открыла ее сильнее и выглянула из ванной комнаты. Она ничего не слышала, кроме холодного стука дождя о стекла окон. Вспышка молнии превратила белую спальню в мерцающую голубым светом. Кэрол вернулась к кровати по удивительно ровному полу. Тем не менее она ставила одну ногу перед другой с огромной осторожностью и аккуратностью. Сердце успокоилось и теперь билось нормально. Руки покалывало, но в них вернулась сила.
Она не будет спать до тех пор, пока не будет готова. Она будет вспоминать то, что ей нужно вспомнить. Она одержала победу. Она вновь стала личностью, человеком, а не пресмыкающимся, посаженным на цепь.
Глухие раскаты грома, похожие на…
На светящиеся большие волны, бросающиеся в темноте на берег в Биг Суре. Волна разбивалась о берег и растворялась в соленой пене, а на смену ей приходила очередная большая волна. О, Господи, как здорово и спокойно было с Девом в доме на песке! Они лежали около огромного каменного камина, в котором горел огонь, необходимый для поддержания уютного тепла. В полумраке огонь отражался в его глазах, на блестящих локонах, на обнаженной груди и загорелых напряженных бедрах, когда он…
В окнах сверкнула яркая молния, и Кэрол автоматически закрыла лицо руками.
О, Господи, о, Господи, что я здесь делаю?
«Это ваш голубой „скат“ стоит на улице?»
Кэрол упала лицом на кровать и накрыла влажную голову подушкой. Собачий ошейник сейчас казался железным, и она чувствовала его присутствие своим горлом. Дождь громко барабанил по крыше, на нее нахлынула непреодолимая паника.
Пожалуйста, забери меня отсюда, Дев!
Но с Девом все закончено. Он уехал, и она не могла рассчитывать на его помощь.
Из-за ошейника Кэрол пришлось через несколько минут сесть и отдышаться. Часть цепи она держала в руках. Кэрол так расстроилась, что даже не прокляла ее. Над головой в слуховом окошке сверкала молния, то освещая застекленный квадрат в крыше, то вновь погружая комнату в темноту. Дождь и не думал заканчиваться. Кэрол задрожала. Постепенно дрожь перешла в приятный зевок, и после жестокого наказания, которому несколько минут назад подверглось ее тело, на нее стала медленно наползать легкая сонливость. Кэрол Уоттерсон успокоилась, хотелось спать. Но тут по крови вновь пробежала тревога и вонзилась, как стальная игла, в сердце.
Кэрол встала на кровати, стараясь, не трясти ее и не шуметь. Правда, она подумала, что в этих мерах предосторожности нет необходимости — стук дождя все равно заглушит другие звуки.
Кэрол Уоттерсон подумала, что может легко достать руками подоконник. Она забралась на железную спинку кровати, опершись голыми ногами на маски Януса, и обнаружила, что может выглянуть в окно.
Правда, сейчас там ничего не было видно, кроме дождя и темноты.
Подоконник оказался достаточно глубоким и широким, чтобы на нем можно было сидеть. Если бы она разглядела землю, то могла бы определить, на какой высоте находится.
Когда Кэрол полезла наверх, кровать задрожала. Цепляясь пальцами и помогая себе локтями и предплечьями, она кое-как дотянулась до подоконника. Наконец девушка забралась на подоконник, но места там оказалось меньше, чем она надеялась. Пришлось нагнуть голову, съежиться и сунуть под себя одну ногу, а вторую оставить болтаться в воздухе. Цепь была такой длинной, что даже сейчас оставалось еще около семи футов.
Впервые с начала своего плена Кэрол Уоттерсон могла выглянуть из дома во всех направлениях. Она безуспешно старалась разглядеть сквозь дождь и темноту землю. Через какое-то время внизу, слева от себя, Кэрол увидела, как свет из высокого окна падает на грязную хорошо утоптанную землю. За тенью ей удалось различить какой-то сарай или гараж. В нескольких милях от дома сверкнула молния, и Кэрол показалось, будто она успела заметить далекие холмы. Девушка крепко зажмурила глаза, досчитала до шестидесяти и вновь открыла. Сейчас ей почудилось, что она видит движущиеся крошечные огоньки, они исчезали и снова появлялись. Огоньки двигались вдали. Кэрол не могла даже предположить, сколько до них, поскольку совсем потеряла чувство расстояния. Наверное, это фары автомобилей. Мысль о дороге взволновала ее.
Окно было створчатого типа и открывалось наружу. Сейчас оно могло оказаться закрытым, так как Кэрол схватила изогнутый рычаг, когда подтягивалась, взбираясь на подоконник. Она принялась дергать ручку. В верхнем положении окно должно было открыться.
Кэрол толкнула створки и почувствовала, что окно слегка поддалось, но оно скорее всего цеплялось за раму. Наверное, его много раз красили с тех пор, как открывали в последний раз. Снаружи крыша круто спускалась к металлической трубе, по которой сейчас с грохотом текла вода.
До земли двадцать футов, нет, двадцать пять, решила Кэрол. Она вновь выглянула из окна. Дождь, гром, перемещающиеся крошечные огоньки, которые, казалось, совсем не приближаются. Она зевнула. Забраться так высоко было весело, но сейчас пришло время спускаться и ложиться спать.
Мысль о сне вызвала приступ дрожи. Нет, только не спать.
Большой Джим с остальными хотел, чтобы она заснула. Они хотели, чтобы она легла спать и никогда больше не просыпалась.
Вдали в машинах сидели люди, и они могли помочь ей. Если они увидят ее, то непременно приедут на помощь. Колли сама подрыла столб, освободилась и убежала, но ей не вырваться самой, нужна чья-то помощь. Она не могла порвать цепь, на которую ее посадили тюремщики и которая сделала ее заключенной.
Заключенной, повторила про себя Кэрол и яростно задрожала. О, Дев, о, дорогой Дев!.. О, Господи, помоги мне!..
Если бы она могла открыть окно и выбраться на крышу, тогда кто-нибудь мог бы заметить ее там и заставить Большого Джима отпустить ее.
Кэрол решительно набросилась на нежелающее открываться окно, но она находилась не в самом удобном положении и не могла применить всю свою силу. Через минуту девушка остановилась отдышаться, потом неожиданно повернулась и подобрала под себя колени, упершись плечами в стену над окном. Она сцепила руки и толкнула окно на этот раз предплечьями, навалившись на него. От напряжения Кэрол открыла рот.
Окно широко распахнулось на сломанной петле, и Кэрол очутилась под дождем. По инерции она нырнула головой вперед по скользкому скату крыши, оторвав кусок водосточной трубы.
Кэрол яростно размахивала ногами, стараясь сохранить равновесие, но все было напрасно. Она перемахнула через подоконник и полетела бы вниз, если бы не резко натянувшаяся цепь. Ошейник больно
