компании, даже бородатый Орвуд, любивший подчеркнуть свой якобы зрелый возраст, не воспринял королеву как сверстницу…
К королеве пришельцев допустили не сразу. Сначала долго водили по замку, по его залам, галереям и запутанным переходам. Хельги, обладающий идеальной зрительной памятью, готов был поклясться, что некоторые помещения они проходили дважды. Но никто больше этого не заметил, потому что, несмотря на немыслимую роскошь, убранство помещений выглядело довольно однообразно — этакая воплощенная мечта маленькой девочки: много-много розового, золотого и хрустального. Плюс к тому диковинные птицы — одни в клетках, другие свободно порхающие по залам, огромные благоухающие гирлянды живых цветов, фонтаны с лепестками роз, бесчисленные зеркала, мелодичные колокольчики на одеждах слуг и куча милых магических штучек, единственным предназначением которых было блестеть, сиять и переливаться.
— Какова страна, таков и замок, — очень точно определил Рагнар. И добавил с осуждением: — Мои тетки умерли бы от зависти!
Ильза, которая тоже умирала от зависти, бросила на рыцаря косой взгляд, но промолчала.
Остальные же испытали немалое облегчение, когда провожатый, все тот же чернокудрый придворный, видимо посчитав, что воображение гостей уже в достаточной мере потрясено окружающим великолепием, вывел их наконец к тронному залу, оформленному все в том же безумно-романтическом стиле.
За время пребывания в Волшебной стране — одно название чего стоит! — у Аолена успел сложиться вымышленный образ королевы Мэб. Она представлялась ему инфантильной красавицей, легкомысленной и взбалмошной, по-детски неосознанно жестокой, возможно глуповатой, возможно лукавой, с капризным, тоненьким голоском и манерами вечной отроковицы.
На первый взгляд именно такой она и была. Но стоило ее величеству заговорить, и Аолен понял, что заблуждался. Королева Волшебной страны вовсе не вызывала чувства снисхождения — она подавляла. Смотрела так, что окружающие делались как будто ниже ростом. Немногословная ее речь звучала сурово, гордо и очень властно.
— Вы явились непрошеными в мою страну. В мой мир. В мою эпоху, — сказала она. — Зачем? Кто вы такие? Отвечайте!
— Давай! — Меридит левой рукой подтолкнула Аолена в бок. Правой она толкала Хельги, чтобы не встревал. А он и не собирался!
Аолен рассказал все как было без утайки. А какой смысл скрывать?
Королева слушала, и тонкие стрелки ее бровей сдвигались к переносице. А потом она заговорила. Не с пришельцами, а с приближенными, обступившими ее трон. Но слышно было всем — королева не сочла нужным понижать голос.
— Это не они. Не ведаю, что это за твари, какие демоны привели их к нам, на счастье, на горе ли. Но ты не ошибся, Эверард… — При этих словах черноволосый вельможа согнулся в поклоне. — Это не они. Я видела других.
Из-за спинки трона вывернулся давний знакомец, Пурцинигелус.
— Но ваше величество! — заверещал он отчаянно. — Ошибки быть не может! Пришельцы из иных времен, четверо юношей и старец…
Тот, кого звали Эверардом, резко обернулся:
— Дозвольте молвить, о королева! В пророчестве… — (Тут лицо Хельги сделалось таким, будто он ел малину и нечаянно раскусил зеленого клопа.) — В пророчестве нет ни слова о четырех девах…
— О трех! — перебил Пурцинигелус. — Четвертая к ним позднее приблудилась! Вместе с пленником!
— Не имеет значения. Ибо вижу я четырех дев, но ни одного старца. Где старец? Ответьте, почтеннейший Пурцинигелус.
— Вот! — пискнул карлик, кивая на Орвуда.
Тонкие губы Эверарда скривились в презрительной усмешке.
— О, ваше величество! В душе моей давно родилось подозрение, что посланник Пурцинигелус недостаточно проницателен для столь высокой должности. Но даже я не предполагал, что он неспособен отличить юнца-гнома, — (Ильза громко хихикнула,) — от старца-человека! Подобная оплошность заставляет усомниться во здравии его рассудка!
Желтоватое личико посланника пошло алыми пятнами. Он хотел ответить обидчику, даже рот раскрыл. Но королева взглядом заставила подданных умолкнуть.
— Я решила! — объявила она бесстрастно и с таким видом, будто речь Эверарда ее совершенно не касалась. — Убейте их.
«Они» переглянулись. Страха не было, только удивление.
— Что так? — полюбопытствовал Рагнар.
— Такова моя воля, — последовал равнодушный ответ.
Аолен понял, что надо спасать ситуацию.
— Ваше величество умеет видеть в астрале? — спросил он вежливо.
Королева чуть приподняла левую бровь — это выражало легкую заинтересованность.
— Взгляните на него, ваше величество! — Эльф указал на Хельги.
— Не надо на меня глядеть! Ничего хорошего вы там не увидите! — запротестовал тот.
Но королева его и слушать не стала. Легкая тень пробежала по ее лицу, выражение его стало отрешенным и странным; подобное друзьям доводилось не раз наблюдать у Хельги во время его мысленных путешествий по магическому пространству. Спустя несколько секунд Мэб вернулась в физический мир. Теперь в глазах ее читался неприкрытый испуг. Но голосом своим королева владела по-прежнему.
— Вы явились мне на погибель? — спросила она спокойно, не растеряв ни капли величия.
— Нет. Я рассказал вам чистую правду, ваше величество. Мы не имеем злых намерений, — отвечал Аолен.
Королева не поверила:
— Если все так, как ты говоришь, почему вы здесь, а не в своем времени? К чему вам обременять себя подвигами? Почему вы позволили забрать вашего спутника? Если вам покровительствует демон столь грозный и могучий, почему бы вам просто не вернуться домой? Ответь мне.
Аолен молчал. Он не знал, что ответить. Обернулся к друзьям, ища поддержки. Лицо его выражало полнейшее смятение. Не мог же он признаться королеве, что представляет собой грозный и могучий демон-покровитель на самом деле.
К счастью, в отличие от честного и благородного эльфа, упомянутый демон врать умел прекрасно. Смотрел на собеседника честными глазами и нес такое, что у тех, кто знал истину, уши вяли. Именно так он поступил и теперь.
— Я играл в кости с богом Одином! На желания! — объявил он неожиданно, озадачив всех присутствующих, включая собственных друзей.
— И что с того? — От удивления королева сбилась с величественного тона.
— Увы, я плохой игрок! — Тут глаза демона эффектно полыхнули желтым огнем, милая улыбка превратилась в жутковатый оскал. — Теперь мне позволено лишь убивать, разрушать и уничтожать. В остальном я на ближайшее столетие простой смертный. Только убивать! Понимаешь, о чем я?
Королева понимала.
— Я повинуюсь, Великий! — прошептала она.
— Вот и прекрасно. Тогда отвечай: что за пророчество? Что за старца с юношами ты видела?
Взор королевы снова стал неподвижным и отсутствующим. Низким, грудным, немного даже чужим голосом произносила она слова очередного пророчества.
— В лето, когда прольется над благословенными островами Эмайн кровавый дождь, явятся Странники из иных эпох. Чисты будут сердца их и помыслы их, но гибель будут нести они миру. Нельзя убить их, ибо не таков путь к спасению. Невинная кровь преумножит бедствия во сто крат, и не будет более надежды. Нельзя остановить их, ибо души их тверды, бесстрашны, непреклонны, неподкупны и слепы. Нельзя помешать им, ибо сильны они в вере своей. Лишь тот, кто отважится истреблять Зло, порожденное Добром, убережет Мир от гибели… — Мэб перевела дух и продолжала: — Кровавый дождь пролился над нашими землями о средине лета. Странники пришли. Мне было откровение во сне, я видела их. Старец благородной
