образом Джеймс так быстро раздобыл свадебные кольца?
Маккиннон поднял бокал:
— За наш брак.
— Пусть он принесет вам все, о чем вы мечтаете. Да побыстрее, — добавила Ромэйн без тени улыбки.
— Вы так печальны, Ромэйн. А я-то думал, вы будете рады, что не помрете старой девой. — Джеймс прищелкнул языком, а Ромэйн нахмурилась. — Жаль только, — продолжал он, — что у вас нет возможности пожить здесь подольше, чтобы узнать наши обычаи.
— Когда мы возвращаемся в Англию?
— Чуть позже, — ответил он.
— Я думала, мы уедем завтра. Не затем ли вы так торопились со свадьбой?
— Позднее, — отрезал Джеймс и, бросив взгляд на гостей, которые отдавали должное кулинарным способностям хозяйки, добавил: — Сейчас не время и не место для обсуждения.
— Джеймс…
— Тихо. И не смотрите на меня так сокрушенно. Чего вы ждали? Вы что… хотите сыграть в неумирающую любовь к Брэдли теперь, когда мы поженились?
— Нет! Я лишь хочу, чтобы, оставив свои чудовищные манеры, вы уделили мне хотя бы час, дабы я смогла получить чуточку удовольствия за весь день.
Джеймс улыбнулся, но в глазах его оставалось выражение холодной ярости.
— Моя дорогая женушка, я не принадлежу к числу лондонских хлыщей, готовых услаждать женский слух неискренними любезностями.
— Не могу себе представить вас любезным. — С этими словами Ромэйн отошла от мужа.
Ей было все равно, обиделся Джеймс или нет, но, по правде говоря, она надеялась, что обиделся.
Ей навстречу вышла Грэндж:
— Дедушка обрадуется, когда узнает, что ты замужем, Ромэйн.
— А ты?
— Молодой женщине нужен муж, который бы заботился о ней. — И, уведя Ромэйн в уголок, Грэндж понизила голос: — Ты должна понимать, что с сегодняшнего дня в твоей жизни все изменится. Теперь для тебя не существует запретов, которые были раньше. Я не сомневаюсь, что ты познаешь любовь.
— С Джеймсом?
Старая женщина поморщила носик:
— С этим шотландцем? Первую, к сожалению, с ним. Но будут и другие.
— Ты предлагаешь мне заняться любовью с другими мужчинами, будучи замужней женщиной? — едва не вскрикнула Ромэйн.
— Ты не любишь его, он тоже мало тобой интересуется, хотя именно это и кажется мне странным.
— Тебе нет нужды удивляться Джеймсу. — Увидев изумление в глазах компаньонки, Ромэйн постаралась успокоиться и не защищать так яростно человека, которого только что бранила сама. — Грэндж, вне зависимости от того, что ты услышишь и узнаешь, — а я убеждена, что в ближайшие месяцы ты узнаешь много интересного, — уверяю тебя, что постараюсь не изменить обещаниям, которые живут в моем сердце.
— Не будь записной глупышкой! С чего это тебе хранить верность мистеру Маккиннону?!
— Вовсе не Джеймсу. — И глубоко вздохнув, Ромэйн продолжала: — Я буду верна той любви, которую я питала к Брэдли.
— Боже! — всплеснула руками Грэндж. — Что может быть глупее верности покойнику?
— Грэндж, я не могу поверить, что он умер.
— Тэчер рассказал мне, что он видел могилы.
— Я знаю, но…
— Ну и где же мистер Монткриф? — воззвала к здравому смыслу девушки Грэндж. — Будь он жив, бросил бы он тебя на произвол судьбы?! Оставил бы на милость разбойников?! Ты едва не поплатилась жизнью, стараясь ему помочь. Он что, сделал бы меньше для тебя?
Ромэйн поежилась. Ее всегда знобило, когда она думала о том, как мертвый Брэдли лежит в снегу, а вокруг бушует непогода.
Ее окликнули, и девушка оглянулась по сторонам. Джеймс властно протянул ей руку. Ромэйн собиралась не заметить этого, но подумала, что строптивость только усложнит ситуацию. Сегодня между ними не должно быть даже намека на взаимное недовольство. Она должна вести себя как женщина, которая влюблена настолько сильно, что забыла погибшего возлюбленного.
— Тебя слишком долго не было, дорогая, — сказал Джеймс, когда Ромэйн подошла к нему. — Грэндж… она что, объясняла тебе, как доставить удовольствие мужу?
Гости рассмеялись, Ромэйн вспыхнула и отпарировала:
— Она советовала мне во всем потакать мужу и быть покорной… Я не собираюсь делать ни того, ни другого.
— Она даже не намекнула тебе, как угодить мужу?
— Поцелуй новобрачную! — крикнул кто-то из гостей.
Джеймс развернул девушку лицом к себе:
— Неплохая мысль. — Маккиннон наклонился и шепнул ей на ушко: — Ромэйн, теперь ты моя жена.
— Если я не ошибаюсь, вы обещали, что это будет фиктивный брак, — прошипела в ответ Ромэйн.
— Но чтобы пустить людям пыль в глаза, я сейчас тебя поцелую. — Джеймс не шутил. — Пожалуйста, не веди себя как несчастная жертва. Подыграй мне, и мы славно справимся с этим.
Гости требовали поцелуя. Джеймс провел рукой по обнаженному плечу девушки и обнял ее за талию. Глаза его полыхали зеленым пламенем, и сердце Ромэйн бешено застучало. Он прижал ее к себе.
— Сделай вид, что я тебе не безразличен, — прошептал Джеймс и погладил молодую жену по шейке.
— Боюсь, у меня нет актерских способностей, — прошептала Ромэйн в ответ и задрожала, когда Джеймс как бы невзначай провел большим пальцем по изгибу ее шеи.
Девушка надеялась, что он не понял истинного смысла ее слов. Она не хотела притворяться, она не хотела, чтобы он целовал ее, но губы помимо ее воли искали встреч с его губами.
— Я знаю.
— Знаете? Тогда почему?..
— Постарайся, Ромэйн.
Джеймс провел рукой по ее плечам, по волосам, пальцы его поиграли ее локонами. Джеймс слегка коснулся губами ее губ и отстранился. Открыв глаза, Ромэйн увидела размытые очертания его лица. Дружеского поцелуя вполне достаточно, чтобы удовлетворить любопытство гостей, но достаточно ли его для Джеймса? И для нее? На этот вопрос Ромэйн не хотелось отвечать.
— Дорогая моя, — промурлыкал новобрачный.
— Джеймс…
— Тихо, детка, и поцелуй меня так, как любящая жена целует мужа.
При этих словах Джеймс накрыл ее губы своими.
Ромэйн едва не задохнулась от запаха виски. А Джеймс целовал ее требовательными губами, стараясь покорить и подчинить своей воле. Он прижимал ее к себе, заставляя почувствовать свое мужское, крепкое, жаждущее любовных утех тело.
Ромэйн обхватила Джеймса руками за шею, а он, крепко держа ее в объятиях, наклонился вперед, прижавшись к ней всем телом. Девушка почувствовала мощь его мускулов, напрягшихся под рубашкой. Ромэйн была потрясена удивительной нежностью его поцелуя и ответила ему помимо своей воли. В его объятиях она забыла о своей душевной боли и желала только одного — чтобы он и дальше продолжал обнимать ее.
