— Ты решила надеть на себя еще одно ярмо? Ромэйн, девушка из провинции бросит тень не только на себя, но и на тебя. Зачем ты поступаешь так глупо?
— Эллен еще удивит всех, — уверенно проговорила Ромэйн. — Дедушка собирается на прием к миссис Кингсли и возьмет нас с собой. Увижу ли я там и тебя?
— Если не раньше. — Брэдли улыбнулся, поймал девушку за руку и поцеловал ее. Завершив вялый поцелуй томной улыбкой, он сказал: — Спокойной ночи, дорогая. Я появлюсь у тебя, как только получу известие, что ты в Лондоне.
— Да, пожалуйста.
Ромэйн проводила Монткрифа взглядом до дверей. Когда у выхода появился Клэйсон, чтобы открыть дверь, девушка уже направлялась в столовую. Ее с недовольным видом встретил дедушка. Она только мягко сказала:
— Знаешь, а ведь Брэдли жив. Почему ты мне ничего об этом не сказал?
Герцог заковылял ей навстречу.
— Я понятия не имел о твоем неведении, что он жив, пока, несколько минут назад, Маккиннон не рассказал мне, что якобы видел могилу Монткрифа. Ромэйн, держись от него подальше! Он тебя не любит.
Ромэйн не выдержала и расплакалась.
— Почему я должна слушаться тебя? Ты ненавидишь Брэдли! Джеймса ты тоже ненавидишь.
— А ты любишь кого-нибудь из них?
Ромэйн съежилась и опустила плечи. Раздражение ее рассеялось.
— Дедушка, я больше ничего не понимаю.
Старик протянул к ней руки, и Ромэйн уткнулась лицом ему в плечо. Она рыдала, выплескивая терзавшие ее чувства.
Глава 12
Фергус Камерон водил по полу конюшни ножом, отстругивая кусочки дерева.
— Майор, он как сквозь землю провалился. Но нам надо его разыскать.
Джеймс стоял, опираясь на горизонтальную планку, идущую вдоль стойла, и наблюдал за сержантом. Камерон нервничал. Но при этом он был чертовски счастливым человеком. У него была только одна проблема — найти предателя.
Джеймс вздыхал, размышляя о том, каким образом жизнь его стала такой сложной. Он должен был схватить крысу прежде, чем она ускользнет в нору, чтобы не выманивать ее потом снова.
Кроме того, у него была жена, которая каждый день получала письма от бывшего жениха, в то время как ее законный супруг пытался не замечать ее дразнящей привлекательности и спал на неудобном диванчике, который был на целый фут короче, чем он сам.
Джеймс чувствовал себя несчастным и униженным. Он лежал в двух шагах от жены, не смея вкусить тех прелестей, которыми она обладала в избытке. Как могла ему в голову прийти дикая мысль требовать, чтобы его поселили вместе с Ромэйн?!
Ситуация осложнялась еще и тем, что Монткриф остался в живых и делал попытки немедленно вернуть Ромэйн. Джеймс ловил себя на мысли, что думает об этом слишком много в ущерб работе. Если Ромэйн желала путаться с Монткрифом, значит, она легкомысленная пустышка, и он, Джеймс Маккиннон, должен только радоваться, что скоро избавится от нее. Почему же тогда он чувствовал себя так скверно всякий раз, когда замечал очередное письмо от Монткрифа, зажатое в ее руке?
Время от времени Джеймс тешил себя фантазиями о том, как было бы замечательно заставить Ромэйн забыть Монткрифа. В конце концов, она его жена, и…
— Сэр?
Голос Камерона вернул Джеймса к действительности. Тяжело вздохнув, Маккиннон заставил себя сосредоточиться на задании, выполнение которого привело его в Йоркшир, и оставить мысли о делах личных. Может, после неудачи, постигшей его при заключении брака, ему удастся добиться успехов в работе. Он должен взять реванш.
— У тебя есть хоть какие-нибудь предположения о том, где сейчас может находиться наш герой? — спросил Джеймс, довольный уже тем, что голос не выдал его мыслей.
— Следы ведут в Лондон.
— Нам это подходит. — Джеймс встал и потянулся. Ему уже прискучила спокойная жизнь в Вестхэмптон-холле. Если он проведет здесь еще некоторое время, то станет таким же слабым и немощным, как герцог. — Не пройдет и недели, как мы окажемся в Лондоне.
Камерон воткнул нож в деревяшку и сложил руки на коленях.
— Не поздновато ли?
— Думаю, нет.
— А что если оборотень двинется дальше, на юг?
Джеймс покачал головой:
— Вряд ли. Если бы он надеялся передать сведения французам таким способом, он бы никогда не отправился в Шотландию. Ты же знаешь, люди Стургиса держат берег под контролем. Они перекрыли входы и выходы. Даже мышь не проскользнет незамеченной.
— Надеюсь.
— Я тоже, — согласился Джеймс. — Ради Бога, Камерон, — взмолился Маккиннон, — своим пессимизмом ты способен разжалобить даже святых на иконах.
Камерон вытащил нож из доски и спрятал его куда-то под темно-коричневый жилет, пуговицу от которого он потерял в один из последних дней.
— Майор, я бы чувствовал себя значительно бодрее, если бы мы не стали откладывать нашу поездку в Лондон.
— И не станем. И даже бесконечные примерки Эллен не остановят нас.
Камерон улыбнулся.
— Вот уж кто наслаждается жизнью, так это Эллен! Никогда не думал увидеть ее разодетой словно великосветская барышня. Стоит ей приподнять платье и показать прелестную щиколотку, как все женихи Лондона будут у ее ног.
— Ах ты старый ловелас, Камерон!
С этими словами Джеймс снял фонарь с крюка.
Вечерело. Работа еще не была выполнена. Если он хочет вздремнуть хотя бы несколько часов нынешней ночью, надо пошевеливаться.
— Майор?
Джеймс обернулся, уловив беспокойство в голосе всегда спокойного Камерона.
— Что случилось?
— Я о леди Ромэйн. Как долго, по-вашему, вы сможете держать ее в неведении?
— Если нам удавалось так долго не возбудить подозрения у Эллен, думаю, нам удастся то же и в отношении Ромэйн.
— Эллен девушка не без мозгов, но сейчас она так поглощена собственным превращением в настоящую леди, что не обращает внимания ни на что больше.
Джеймс похлопал сержанта по спине:
— Дора полагает, что все идет как надо. Камерон, не забивай себе голову такими пустяками. У нас есть дела поважней.
— И я бы охотно занялся ими, — пробормотал Камерон.
Джеймс почувствовал угрызения совести: он не должен был позволить себе забыть, что из-за необходимости выполнить дело государственной важности откладывалась женитьба Камерона. Джеймс вырос с убеждением, что воинская служба не оставляет времени для семьи, но он знал, какое значение имела женитьба для Камерона.
