Слабая улыбка коснулась уголков ее губ и тотчас же исчезла: силы покидали ее так быстро, что ей было трудно даже улыбаться.
— Козетта! — чуть слышно прошептала умирающая.
— Я здесь, Дениза, — старая дева беззвучно плакала.
— Я тебя люблю.
— Я тебя тоже люблю, — повторила Козетта, захлебываясь от слез.
Но ее сестра не услышала этих слов.
Слезы застилали глаза Бет, но она не могла позволить им излиться. Сейчас было не время давать волю своему горю. Двоюродная бабушка нуждалась в сё поддержке, а не в ее скорби.
Худенькое тело Козетты сотрясалось от рыданий. Бет медленно подняла стоявшую на коленях женщину и прижала ее к груди. Она гладила склоненную седую голову и бормотала слабые слова утешения:
— Бабушке сейчас хорошо. Там, где она теперь, нет ни горя, ни страданий.
Так Дункан и застал их, когда пришел в спальню Денизы, чтобы сказать ей «доброе утро». Окинув комнату быстрым взглядом, он заметил все: и занавеси, раздвинутые будто для того, чтобы легко было отлететь покинувшей тело душе, и неподвижно лежащую в постели женщину, и рыдающую старуху, поддерживаемую Бет.
Дункан ласково положил свою руку на плечо Бет:
— Она умерла?
Бет подняла голову, и Дункан увидел ее непролитые слезы, сверкавшие на глазах и ресницах. Она молча кивнула.
— Когда?
— Только что. Еще не прошло и получаса.
Козетта, услышав ее слова, встрепенулась и вскинула голову.
— Мы должны похоронить ее под дубом. Так она хотела. И похоронить поскорее.
— Но почему?.. — недоуменно спросила Бет. Она не понимала той настойчивости, которая отражалась во взгляде ее двоюродной бабушки.
— Делайте, как я сказала. И побыстрее! Нельзя терять времени. В дальнем конце сада, в сарае, есть лопаты. Нам они понадобятся. Возьмите.
Бет была поражена. Неужели горе так потрясло Козетту, что она повредилась в уме?
— А гроб, а поминки… — ошарашенно пробормотала Бет. — А священник?..
Козетта покачала головой:
— На это у нас нет времени. — Держась одной рукой за дверной косяк, а другой опираясь на палку, старая дама наклонилась вперед и сказала, глядя в лицо внучки: — Ты знаешь, что они делают с людьми нашего сословия, когда находят их мертвые тела?
Бет отрицательно покачала головой, не решаясь высказать ни одну из тех жутких мыслей, которые роились в ее голове. В Вирджинии она слышала кое-какие намеки, но не могла поверить: ведь цивилизованные люди не могут творить такое. Так могут поступать только непросвещенные дикари — индейцы, язычники, но никак не жители страны, история которой насчитывает много столетий.
— Они отрезают им пальцы и кисти рук, чтобы снять драгоценности, — вместо Козетты ответил Дункан.
Бет замутило:
— Какой ужас!
— Но и это еще не все. Они уродуют трупы до неузнаваемости, делая с ними ужасные вещи, о которых невозможно рассказать, а потом сжигают.
Дункан поднял на руки безжизненное тело. Мертвая, как и живая, Дениза Больё почти ничего не весила.
Бот прикрыла рот рукой, чтобы удержать рвущийся из груди крик. Как могут люди делать такое с ближними? Она этого не понимала и очень хотела не верить этому, но знала, что Дункан не станет ей лгать.
Бет схватила простыню с постели своей бабушки и тоже вышла из комнаты.
Глава 30
Джейкоб был на кухне. Он что-то насвистывал, пытаясь заварить утренний чай. Он знал, что Бет была неравнодушна к чаю, а сам он был неравнодушен к Бет.
Увидев печальную процессию, спускавшуюся по лестнице, парень вскочил и опрокинул табуретку, на которой только что сидел.
— Что случилось? — спросил он Дункана.
— Мадам Больё умерла, Джейкоб. В сарае в саду есть лопаты. Принеси их сюда. Мы должны скорее ее похоронить.
Джейкоб никогда не задавал лишних вопросов и всегда беспрекословно подчинялся Дункану, что бы тот ему ни приказал. Вот и сейчас он пулей вылетел из дома.
Двое мужчин начали копать яму, которая должна была стать местом упокоения Денизы Больё. Пока они работали, Бет бережно завернула иссохшее тело в простыню, которую только что взяла с бабушкиной постели. Руки у девушки тряслись, но ей удалось сдержать слезы. Открытое проявление отчаяния с ее стороны могло бы поколебать самообладание Козетты.
— Ну вот, теперь она достаточно глубока, — сказал Дункан, вылезая из ямы. Джейкоб проворно последовал за ним.
Дункан наклонился, чтобы поднять тело Денизы и уложить его в могилу.
— Подождите! — воскликнула Козетта.
С неимоверным усилием старая дама в последний раз опустилась на колени рядом со своей сестрой и, к удивлению остальных, сняла с пальца покойной ее единственное кольцо с бриллиантами.
— Это было ее обручальное кольцо, — объяснила она Бет. — Последние шестьдесят девять лет она ни разу его не снимала и сказала мне вчера вечером, чтобы после ее смерти я отдала это кольцо тебе.
Бет покачала головой и попятилась:
— Я не могу.
Это кольцо принадлежало бабушке и было символом ее любви и верности. Оно и после смерти должно оставаться на ее руке.
Но Козетта дала слово Денизе, и исполнить его было делом ее чести. Взяв руку Дункана, она положила кольцо на его ладонь.
— Тогда вы, Дункан Фицхью, возьмите это кольцо и сберегите его для Бет. Храните его до той поры, когда она захочет надеть его.
Медленно кивнув в знак согласия, Дункан спрятал кольцо в боковой карман плаща. Он знал, что к словам этой женщины нельзя относиться легкомысленно.
Из груди Козетты вырвался тяжелый вздох. Она махнула худенькой ручкой в сторону тела сестры и, отступив назад, приказала:
— Скорее забросайте ее землей, чтобы никто не смог узнать, где мы ее похоронили.
Когда ее приказание было исполнено, Дункан спросил:
— Вы не хотите что-нибудь сказать над ее могилой?
Но Козетта покачала головой.
— Теперь ей уже не нужны слова, Дениза выслушала их достаточно, пока была жива. — Старая дама окинула могилу оценивающим взглядом. Пожалуй, чернь сможет легко ее обнаружить по холмику свежевыкопанной земли. — Потопчитесь на ней, — приказала она.
— Мадемуазель, неужели вы хотите, чтобы мы топтали могилу? — попытался было возразить Дункан.
