Прочувствованное воззвание аббата Мартина затронуло чаяния и надежды аудитории в Базеле. Другие проповедники в 1199 и 1200 годах произносили страстные и проникновенные проповеди по всей Западной Европе, так что количество людей, желающих присоединиться к экспедиции, постоянно росло.
Было и еще одно происшествие, в результате которого появились волонтеры-крестоносцы. И самое интересное, что это была не проповедь и не религиозное собрание, а событие светской жизни — рыцарский турнир, драматическое и притягательное развлечение рыцарей севера Европы.[96]
28 ноября 1199 года в замке Экри-сюр-Эн граф Тибо Шампанский со своим кузеном графом Людовиком из Блуа собрали элиту рыцарства Северной Франции на грандиозный фестиваль, чтобы прославить доблесть оружия, дать шанс на продвижение в табели о рангах и просто повеселиться. Сегодня этот замок исчез с лица земли, сохранилась лишь часть его фундамента в деревне Эсфельд на реке Эн, что примерно в шестнадцати милях к северу от города Реймс, расположенного в центре герцогства Шампань.
Рыцарские турниры были ярким элементом светской жизни в средние века. Разобравшись в подоплеке и традициях подобных событий, мы сможем лучше понять, почему многие из тех, кто собрался в Экри, решили присоединиться к крестовому походу. В описываемые времена рыцарские турниры весьма отличались от того, что знакомо нам по романам и фильмам. Мы привыкли к стандартной картине: два рыцаря выезжают один на один, берут наперевес копья и, укрывшись щитами, несутся друг на друга во весь опор. Столкновение, деревянные копья трещат и раскалываются от удара, один из рыцарей с грохотом валится на землю, а победителя приветствуют радостные крики. Трибуны полны аплодирующей ярко разодетой публикой, а по краям ристалища теснятся рыцарские шатры, на вершинах которых развеваются знамена на фоне безоблачного неба.
Возможно, к XIV веку такая картина более или менее отражала реальность, но парой веков ранее турниры, наподобие того, что проходил в Экри, были куда менее организованны и значительно более жестоки.
Рыцарские турниры проводились произвольно, без расписания боев, и обычно сопровождались кровопролитием и местью. Они не ограничивались огороженным участком ристалища, а простирались на значительную площадь земель. Арена обычно располагалась между двумя избранными деревнями или замками. В 1199 году участок для рыцарского турнира лежал между замком Экри и деревней Балэм в 2,5 милях к северо-востоку. От Экри к деревне Балэм ведет длинный пологий склон. Слева течет Эн, широкая спокойная река, плавно изгибающаяся в неглубокой Долине. Расположенные над ней широкие меловые равнины создавали достаточное пространство для быстрых и свободно перемещающихся состязаний.
Такое открытое пространство было необходимым, поскольку люди редко принимали участие лишь в одной схватке. Они обычно разделялись на два лагеря, до двухсот человек на каждой из сторон. Формирование групп зачастую отражало существующие политические союзы, что могло являться поводом для острой неприязни.
По сигналу герольда турнир начинался копейной атакой. Две стороны мчались друг на друга в карьер, и крики людей смешивались с грохотом копыт и бряцанием доспехов. Затем следовало сотрясающее землю столкновение облаченных в полный доспех рыцарей двух лагерей, раздавался глухой стук тел, бряцание металла по металлу, первые крики раненых. Начинался рукопашный бой, от сыпавшихся ударов звенели шлемы. Среди буйства грохочущей стали часто наносились тяжелые ранения; случалось, что люди погибали. Правила были весьма просты, а судейства не было вовсе. Иногда возникали рукопашные схватки или откровенные драки, зачастую сцена турнира превращалась в картину избиения. Победителем обычно оказывался тот лагерь, в котором сохранился больший порядок. Окружающей местности не придавалось почти никакого значения. Фруктовые сады, виноградники и нивы вытаптывались или сносились; иногда рыцари использовали амбары или другие сельскохозяйственные постройки для укрытия или засад; деревенская улица могла неожиданно превратиться в место побоища противостоящих партий.
Цель столь свирепых столкновений состояла в отработке реальных боевых действий, единственное отличие состояло в том, что противников старались скорее пленить, нежели убить. Разумеется, в пылу битвы — или благодаря старым счетам — меч мог ударить несколько сильнее, так что душа расставалась с телом. Неизбежны были несчастные случаи: граф Джеффри Бретонский, младший брат Ричарда Львиное Сердце, погиб на турнире в 1186 году; шесть лет спустя герцог Леопольд Австрийский скончался, когда на него во время «военной забавы» упала лошадь. Люди оставались калеками, попадали в ловушки собственных доспехов. После одной особо яростной стычки не смогли найти Уильяма Маршала, величайшего воина своего времени. Наконец его обнаружили в местной кузнице, согнувшегося над наковальней под ударами кузнеца. Тот пытался стащить шлем, погнувшийся настолько, что иначе его было невозможно снять с головы. Освободили Уильяма с большим трудом.
В некотором смысле чем свирепее был турнир, тем было лучше. Роджер из Ховдена, английский писатель конца XII века, замечал:
Рыцарские турниры были невероятно популярны на севере Европы (интересно, что их практически не бывало в Южной Франции или в Италии). Знать испытывала неподдельный интерес к этим пышным зрелищам. Вновь посвященная в рыцарское достоинство молодежь отсылалась, чтобы принять участие в дюжине турниров, происходивших в течение сезона. Так они могли обрести навык совместных Действий в сражении, опыт в использовании копья, равно как попрактиковаться в ближнем бою с мечом и булавой. Еще одна привлекательная сторона серий турниров состояла в возможности заработка. Плененные противники вынуждены были платить за свое освобождение; кроме того, иногда приходилось выкупать свою лошадь и доспехи. В 1177 году Уильям Маршал со своим напарником Роджером из Джоя, по своим подсчетам, взяли в плен сто трех рыцарей, что в немалой степени прославило их.[99] Молодой рыцарь сравнительно невысокого социального статуса мог повысить его благодаря владению оружием. Всем было известно, что высшая знать частенько посещала такие схватки, чтобы присмотреть самых одаренных новичков и попытаться убедить их перейти к ним на службу. Так что, кроме боевой подготовки, по замечанию одного фламандского автора XII века, существовала возможность «жить со славою и добиться земного почета».[100]
Если молодой рыцарь оказывался достойным воином, он мог достичь еще одной цели — завоевать благосклонность одной из светских дам. На краю ристалища стояли специальные укрытия, где рыцари могли отдохнуть или заняться своими ранами, там же могли собраться зрители. Часто люди наблюдали за схватками из городов или со стен замка, оставаясь в безопасности. Рыцарская культура той эпохи была пропитана идеями куртуазной любви. Рыцарь должен был искать восхищения и покровительства дамы и, доказав в бою свое мастерство, мог удостоиться от нее подарка: пряди волос, фрагмента одежды или другой безделушки. Рыцарь становился ее поклонником и, в обмен на ее любовь и уважение, пытался совершать подвиги в ее имя. «История Уильяма Маршала» описывает прибытие дам на турнир в Джогни, после которого рыцари «убедились, что сами стали лучше». Когда начались схватки, «те, кто был со своей дамой, неизменно побеждали противников».[101]
Развитие куртуазной литературы восхваляло эротические отношения между дамой и рыцарем. Гальфрид Монмутский, написавший в начале 1130-х годов наполовину вымышленную «Историю Британии», приводит такое описание событий при дворе легендарного короля Артура:
Зачастую такие отношения ограничивались лишь ношением подарка или поцелуем победителю.
