смертельную ловушку.
Единственным лучом надежды был установленный контакт с капитаном одного из застрявших на станции кораблей. Из-за нестандартных размеров грузовик «Старая рыжуха» был не в общем охраняемом поле, а висел пристыкованный к гибридному узлу. И на него можно было свободно попасть через пассажирский терминал, минуя и повстанцев и ПВДшников. Единственным препятствием оставались захваты докового узла, управлявшиеся из диспетчерской.
— Мы могли бы попробовать захватить диспетчерскую, — предложил Бренор на очередном собрании. Как и остальные, он был несколько взвинченный и невыспавшийся.
— Это безумие, — вздохнул Крайн. — Там только боевиков ПВД больше двадцати с тяжёлым оружием. Вы не успеете сделать ровным счётом ничего, до того как вас пристрелят. В лучшем случае заберёте с собой двух-трёх.
— Уж лучше погибнуть в бою, — произнёс лорд Листер с мрачной решимостью. — Чем просто ждать своей участи.
— Надо ждать не участи, а шанса, может, они ослабят охрану или будут вынуждены распылить силы. Имперского флота пока не видно, кто знает, что случится за пару дней…
— Сейчас бомба не готова к взрыву, — заметил Алекс, — если дать им время, они наладят аппаратуру и заминируют критически важные элементы, а дальше им нужно будет только кнопку нажать. Надо действовать сейчас, потом нападать будет намного опасней.
— Сейчас у нас не та ситуация и возможности, — возразил Крайн. — Даже если мы каким-то чудом справимся с охраной, нас растерзает эта толпа, пока будем возвращаться к кораблю. — Он дёрнул головой назад, туда, где за импровизированной сценой бесновалось людское море.
Ответить было нечего, Алекс выпрямился, поднявшись с корточек, отчего его голова оказалась выше перевёрнутого погрузчика, игравшего роль сцены.
За погрузчиком бушевала толпа будущих мучеников свободы, несколько тысяч, может даже пять. Они занимали почти всю площадь гигантского пассажирского терминала, что-то крича, обнимаясь, периодически стреляя в потолок, отчего тут и там виднелись белые пятна, оставленные системой пожаротушения. Они действительно были полны энтузиазма и вполне могли разорвать любого, и даже если им сказать, что их собираются взорвать, не помогло бы. Толпа была доведена выпивкой и ораторами до такого состояния, что, пожалуй, могла и добровольно взорваться…
«Но дело совсем не в том, что они готовы взорваться, а в выпивке и ораторах, — подумал Алекс, глядя на всё это. — А в такие игры можно играть в обе стороны, по крайней мере можно попытаться».
— У нас тут две тысячи возможностей, — заявил он, пригнувшись. — И ситуация просто идеальная.
— Что ты имеешь в виду?
— Эти люди. — Он ткнул пальцем в сторону толпы. — Они не бойцы ПВД, не фанатики. Да, может, они и хотят свободы для Талланы, или чтоб имперцы убрались с поверхности планеты, или какие ещё у них требования, но они не фанатики.
— Да, но сейчас их завели до такой степени, что можно смело считать фанатиками.
— Именно! Именно завели. Это просто толпа молодёжи, одуревшая от собственной крутизны и безнаказанности, которой дали оружие и накачали выпивкой. Это сила, но сила неподконтрольная ПВД, и пока они в таком состоянии, это можно использовать…
Вещающий оратор явно выдыхался, Алекс оглянулся, чтобы убедиться, нет ли рядом боевиков, ухватился за поручень и полез на «сцену».
— Обожди. — Крайн ухватил его за штанину. — А что если они не пойдут за тобой, если в принципе не получится? Мы подпишем себе смертный приговор.
— Тогда вы просто добежите до переходного рукава, запрётесь в корабле и будете сидеть, врубив поля на полную и не отстыковываясь, чтоб не содрали лучом. Выковырять они вас не смогут, и возможно, это поможет вам при взрыве.
— А что тогда с вами? — спросил Бренор.
Алекс смерил взглядом дистанцию до открытого проёма переходного рукава: «Около ста метров, может чуть меньше».
— Вполне возможно, что я тоже успею. Бежать не так уж и далеко. Не думаю, что они сразу начнут стрелять. И ещё, — бросил он через плечо, — когда начнётся, не подпускайте никого к сцене и аппаратуре. А этого, — он показал глазами на наиболее талантливого, по его мнению, «массовика-затейника», — лучше сразу вырубите, как я начну говорить.
Забравшись наверх, Алекс хлопнул по плечу выступающего и тихо сообщил:
— Я хотел бы выступить.
В глазах оратора мелькнуло облегчение, он кивнул и крикнул в небольшой, висящий в воздухе шарик, игравший роль микрофона:
— А сейчас я передаю слово одному из наших самых закалённых бойцов, непримиримому борцу за свободу, Атуру Чермеге! — Он отступил назад, уступая место Алексу, и тут же исчез со сцены, стянутый Крайном, вспыхнувший клинок лорда Листера застыл возле его лица.
Перед Алексом было несколько тысяч человек, и он готов был поклясться, что все они смотрят только на него. Идея вдруг показалась крайне глупой, даже идиотской, но переигрывать уже было поздно. Он поймал «шарик-микрофон» и, установив напротив своего лица, сделал полный вдох: «Ну, с богом…»
— Всё-таки чего у вас, благородных, не отнять, — с лёгкой завистью в голосе произнёс Крайн, придерживая правой рукой полузадушенного ПВДшного оратора, — это умения перед толпой держаться. Говорит, как будто всю жизнь на митингах, а ведь беспамятный.
— Да… — кивнул лорд Листер, наблюдая за беснующейся толпой из-за погрузчика. И добавил намного тише: — Беспамятный, но повстанческую терминологию он откуда-то знает. — И уже нормальным тоном спросил, обращаясь к Крайну: — А что у вас означает «Эль пабло унидо, хамас сера венсидо» и «Но пасаран»?
— Понятия не имею, — пожал плечами повстанец. — Но звучит воодушевляюще.
Чувство дежавю было настолько сильным, что даже частично заглушало боль от диких судорог по всему телу. Он снова лежал на полу, лицом вниз, не в силах даже моргнуть глазами. Единственное отличие было только в самом поле — он на этот раз был молочного цвета, гладкий и немного блестящий, что было ощутимым минусом — разглядывать его было намного менее интересно, чем ковёр. А посмотреть на что- нибудь ещё Алекс просто не мог:
— Сколько уже прошло времени? — спросил он сам себя. — Пять минут? Час? — Чувство времени явно давало сбои.
Началось всё хорошо, толпа, к удивлению Алекса, восприняла его посыл и воспылала праведным гневом. К тому же кто-то из ПВДшников проявил неуместное рвение — ещё во время речи пальнул из тяжёлого парализатора по сцене — слегка зацепив Алекса и с десяток тех, кто был рядом, — чем только подлил масла в огонь. К счастью, Крайн не растерялся и, держа на руках полуоглушённого «Атура Чермегу», сумел повернуть события в нужное русло, просто крикнув: «Предатели!»
Толпа ринулась к переходной зоне, где была ещё не собранная бомба и большая часть боевиков ПВД. Кто выстрелил первым, уже неизвестно, но завязалась перестрелка…
Тут пришедший в себя Алекс понял, что упускает инициативу и всё может закончиться очень плохо.
Захватить переходную зону с ходу не удалось, а потом сказалось преимущество ПВД в вооружении, и атакующие откатились, оставив несколько десятков раненых и убитых. Узкий коридор не позволял реализовать численное преимущество, ситуация была патовая.
Алекс чувствовал, что та призрачная власть, что была у него над толпой, исчезает с каждой секундой. Горячка боя и опьянение схлынет, и люди начнут задавать вопросы, и ПВДшникам будет достаточно проявить хоть капельку разума, чтобы повернуть всё в свою пользу. А он даже не сможет отступить на корабль, так как новоявленный «вождь» был окружён небольшой толпой.
В общем, хотя пока он и сохранял относительный контроль за происходящим, в будущем дела грозили обернуться очень плохо, очень-очень плохо.
