– Ради Бога, о чем вы? Что это такое?
– Просто небольшой стишок, который Харви сочинял специально для меня. Разве он не великолепен?
– Я подумал, это может принести ему немалую пользу, – объяснил Харви, – этот стишок еще не раз спасет его в трудные минуты.
– Хмм, да, – произнесла девушка. – Хотя он и не отличается особенным смыслом…
– Я придумал его для вполне конкретных целей. И я вовсе не упражнялся в поэтическом искусстве.
– Уверен в этом, – кивнул Энджелл, про себя радуясь раздражению, прозвучавшему в голосе Харви.
– Вы хоть что-то знаете о поэзии? – мрачно спросил Харви.
– Ничего. Потому и не ношу очков, – парировал Энджелл.
Харви откинулся на спинку сиденья и сердито пробормотал:
– Это уже переходит все границы.
– Мальчики! – нахмурившись, вмешалась Эва. – Мистер Энджелл, я думаю, стишок действительно сослужит вам хорошую службу, особенно если вы будете его регулярно повторять. А ты, Харви, можешь приложить больше усилий и придумать другие упражнения.
– Нет уж, лучше пусть он не прикладывает усилий, – мрачно проговорил Энджелл.
– Возможно, следует заняться временами. Например, можно просклонять глагол «быть», – предложил Харви. – «Я был имбецилом, я в настоящий момент имбецил, и я навсегда останусь имбецилом», – громко продекламировал он. – И я ничего не смогу с эти поделать.
– Я был болван, я и сейчас болван, и я навсегда останусь болваном, – парировал Энджелл. – Как насчет этого, Харви?
– Вы оба правы, – усмехнулась Эва. – А теперь давайте сменим тему. Я не хочу краснеть за вас, если вы будете продолжать ругаться в ресторане.
Но Энджелл видел, что ее эта ситуация в отличие от Харви забавляет. Любопытно: чем удачнее получается у него рассмешить мисс, тем мрачнее становится Уинтерз.
После того как они сели за столик, предусмотрительно накрытый в стороне от других обедающих, Эва начала знакомить Энджелла с сервировкой и правилами поведения за обедом, которые она называла этикетом.
– Это – бокал для воды, – сказала она, указывая на стаканчик справа от ножа, – а вот этот – для вина. Столовые приборы лежат в том порядке, в каком они вам понадобятся. Например, когда подают салат, его следует есть вилкой, лежащей с краю. Следующая вилка – для второго блюда. Если вы пожелаете устриц, вам принесут для них специальную вилку. То же самое касается и ложек – все по порядку. Первая – для мясного бульона, следующая – для супа, а эти – для кофе и десерта.
Энджелл внимательно следил за ее объяснениями, но молчал. По его мнению, все это было достаточно нелепо и забавно, однако он понимал, что высказывать это вслух не стоит.
– Салфетку нужно держать на коленях. На нее следует класть руки, когда вы не едите. Никогда не ставьте локти на стол и ни в коем случае не указывайте пальцем на еду. Вам все понятно?
Энджелл кивнул.
– Да, еще одно. Нож используется только для того, чтобы разрезать пищу. В приличном обществе едят вилками, ножом – никогда. У вас есть какие-нибудь вопросы?
– А горох?
– Горох? – переспросила Эва.
Он кивнул.
– А что с горохом?
Хотя он спросил скорее в шутку, внезапно ему представилась страшная картина: он маленькой вилочкой подцепляет по одной горошинке и медленно отправляет их в рот.
– А если я закажу горох? Ножом его есть удобнее, а средней вилкой практически невозможно. Но ведь его нельзя есть ножом?
Эва готова была рассмеяться, но сдержалась.
– Простите, нет.
Харви начал тихо хохотать.
– Ладно, я могу не заказывать горох. Просто мне кажется, что все эти сложные правила на самом деле особенно не нужны. Сложностей много, а толку? Ну, я имею в виду, это немного похоже на поедание супа с помощью вязальных спиц.
Теперь Харви уже открыто загоготал. Энджелл тоже с трудом удерживался от смеха.
– Вы отчасти правы, но вам придется ею пользоваться. Да, и скорее всего вам не придется нигде пользоваться двузубой вилкой.
– Ладно, справлюсь, – улыбнулся Энджелл.
Она улыбнулась в ответ, и он подумал, что эти несколько месяцев принесут ему не только выгоду, но и множество приятных минут. Может быть, иногда даже будет весело, как сейчас. Несмотря на всю эту мороку с приличиями, ему нравилась мисс Морланд. И не только потому, что она была красива. Ему казалось, что за маской приличий и снобизма пряталась совсем другая девушка – искренняя и очень одинокая.
С обедом он разберется легко. Если все, чему ему предстоит научиться, пойдет так же споро, то он быстро сумеет освоиться. За вечер Эва сделала ему всего несколько замечаний. Сначала он хотел налить себе вина, – это должны делать слуги. Вторым грехом было то, что он положил ноги на противоположный стул…
Правда, он сразу заметил, как округлились глаза Харви, когда он случайно уронил моллюска в свой бокал с водой. Но проклятые моллюски такие скользкие, что их просто невозможно удержать этой дурацкой маленькой вилкой! И он же не попал им в бокал мисс Морланд или куда-нибудь еще. В конце концов он решил, что просто больше не будет их заказывать.
Последним блюдом были поданы разнообразные сыры, которые, как выяснилось, нужно было тоже есть этой вредной вилкой. Их даже разрезать ножом нельзя – только вилкой! Ложки за обедом почти не использовались. Ими ели исключительно жидкую пищу. Зато вилкой ели все остальное, почти все, как он выяснил, внимательно оглядевшись вокруг.
Когда они вышли из ресторана, уже стемнело и похолодало. Небо было усыпано звездами. Мисс Морланд решила, что обратно в гостиницу они пойдут пешком. Энджелл был только рад возможности пройтись рядом с ней. Он предложил ей руку, и она легко приняла ее, вызвав у него необычные, но довольно приятные ощущения. Он слегка наклонил голову в сторону своей дамы, полагая, что так ведут себя настоящие джентльмены.
– А знаете, я всегда ненавидел города, – заметил Энджелл, разглядывая экипажи, фургоны и подводы, которых, несмотря на поздний час, было на улице еще много. – Они не дают человеку толком подумать. Жизнь тута несется стремительно, сшибая человека с ног.
– Тут, – проворчал идущий сзади Харви.
Энджелл обернулся и, самоуверенно улыбнувшись, кивнул:
– Да, спасибо. Понимаете, что я имею в виду, мисс Морланд?
– А я, мистер Энджелл, наоборот, очень люблю города, – ответила она. – Нигде больше не найти такого количества образованных и интеллигентных людей. И кроме того, в городе много интересного! Музеи, театры, галереи искусства. Кода вы оцените все это с точки зрения образованного джентльмена, я уверена, вы станете более уважительно относиться к городу.
Энджелл повернулся к ней.
– Не знаю насчет этого, мисс Морланд, – не сдавался он. – Но мне всегда больше по душе была природа. Крутые холмы, деревья, разбросанные тут и там фермы. Знаете, как много звезд можно увидеть в поле ясной летней ночью?
– У сельской жизни есть свои преимущества, – согласилась Эва, слабо улыбнувшись. – Тишина. Свежий воздух. У нас был дом в Пенсильвании. Мне очень нравилось туда ездить, когда я была маленькой. Там просто райские места.
Энджелл любовался ее лицом. Оно внезапно просветлело. Может, оттого, что она вспомнила детство – время, когда бесчисленные правила еще не управляли ее жизнью? Время, когда она могла носиться по
