— Ваше Преосвященство, — сказал Георг, — это тайна, и я прошу вас отнестись к ней соответствующим образом. Моя семья и я решили очень скоро втайне покинуть страну. Отец Вазнер стал словно один из нас. Он находится в таком же опасном положении, что и мы, с момента, как мы отклонили предложение петь для Гитлера, и он наш руководитель. Более того, как руководитель, он рискует больше. Разумней ему было бы тоже уехать. Нам нечего предложить ему. Ему придется разделить с нами нашу участь, какой бы она ни была. Мы едем — что бы ни случилось — но хотим просить вас отправить отца Вазнера вместе с нами, если вы сочтете это возможным, поскольку мы спрашивали его, и он согласился.
Архиеписком стал очень, очень серьезным. После длительной паузы он поднялся и произнес:
— Не будете ли вы любезны прийти завтра снова за ответом?
На следующее утро, когда нас провели в просторный аудиенц-зал архиепископского дворца, дверь отворилась и вошел Его Преосвященство в красной сутане.
— Ни с кем не говорил, и ни у кого не просил совета. Я лишь молился до рассвета. Говорю вам как ваш духовный отец: это воля Господа — то, что вы уезжаете и берете отца Вазнера с собой. — Он поднял глаза, взглянул через окно на купол собора и медленно добавил: — Может быть, однажды это будет высоко оценено в этой епархии.
Он дал нам свое благословение и удалился.
Георг опять собрал всю семью, малышек и всех, включая отца Вазнера, и сообщил, что сказал архиепископ «как наш духовный отец». Мы все чувствовали, что начинали новый период нашей жизни, контуры которого, казалось, набросал глава семьи, когда сказал:
— У нас есть сейчас драгоценная возможность на себе узнать, можно ли понимать буквально слова, которые мы слышали и читали так часто: «Ищи лучше царствие Божие и справедливости его: и все это даровано тебе будет».
Часть вторая
АМЕРИКА
Глава I
НА «АМЕРИКАНСКОМ ФЕРМЕРЕ»
Был сентябрь 1938 года.
— Вот вам «Американский фермер», — сообщил водитель автобуса, доставивший нас к лондонским докам, указывая на небольшое белое судно.
— Сколько пассажиров будет на борту? — спросил Георг стюарда.
— Семнадцать, сэр. Прекрасное число. Я служил и на больших судах, но предпочитаю это. Здесь знаешь всех своих пассажиров. Это словно одна большая семья.
— Как долго плыть до Нью-Йорка?
— Одиннадцать дней, сэр. У нас маленький корабль, только семь тысяч тонн. Но вам понравится путешествие, я уверен.
И оно нам понравилось, очень понравилось. С первого же дня мы почувствовали дружескую атмосферу на борту. Пассажиры были в основном американцы, возвращавшиеся домой. Наши каюты размещались рядом друг с другом, а в столовой был отведен большой круглый стол.
— Дети, я не могу поверить в это, — сказал Георг, когда мы все встретились за ужином. Он сказал за всех. Мы все не могли поверить, что действительно теперь были на пути в Америку.
— У меня почти кружится голова, столько всего произошло за такой короткий срок, — сказала я. — Это как сон, только подумайте: шесть недель назад…
— Мы покинули дом…
— Чтобы подняться в горы в Южном Тироле, — сказал Вернер.
— Да, а чтобы не возбуждать ничьих подозрений, мы ушли из дома в наших обычных одеждах. И теперь, когда пассажиры здесь, на корабле, видят наши австрийские костюмы, они спрашивают, датчане мы или норвежцы, — засмеялась Гедвига.
— Потом наступили недели тревожного ожидания, — продолжил Руперт.
— Какого ожидания? — переспросила Лорли. Малышка слушала наш разговор, широко открыв глаза.
— Как же ты не помнишь, Лорли, — объяснила своей маленькой сестренке Агата, — когда мы были в горах в Сант-Георгене, как мы молились каждое утро: «Помоги нам, Господи, благополучно добраться до Америки». Понимаешь, такое путешествие очень дорогостоящее, а денег у нас не было. В Америке есть человек, который хочет, чтобы мы давали там концерты, и папа написал ему с просьбой ссудить нас деньгами на поездку и послать нам билеты на пароход. Вот чего мы ждали в Сант-Георгене.
— Прошла лишь неделя, как прибыли билеты, — отметил отец. — Мне кажется просто невероятным, что я получил разрешение отправиться в Италию. Помните, что мы чувствовали, когда прочитали в газете, что на следующий же день после нашего исчезновения граница была закрыта, и никто больше не смог покинуть страну?
— Да, — отозвался Руперт. — И как нам повезло, папа, что итальянское правительство не разрешило выплачивать твою пенсию офицера флота вне Италии. Таким образом, платежей набралось достаточно, чтобы оплатить наше пребывание в Сант-Георгене и билеты в Лондон.
— Не могу выразить, — добавила я, — как любезно было со стороны мистера Вагнера послать нам билеты.
Покинув побережье Англии, мы попали в бурную погоду. Число пассажиров в столовой резко поубавилось. Куда подевались все те веселые люди, оживленно болтающие на стольких разных языках, которые веселились здесь за ужином прошлым вечером? На следующее утро, во время завтрака, официанты с трудом выполняли свою работу. Мы с Георгом спустились вниз, но остальные места вокруг большого круглого стола, отведенного семье Трапп, остались пустыми. После завтрака я отправилась по каютам и обнаружила моих бедных детей во всех стадиях жажды смерти — вернейший признак морской болезни.
— Ты будешь следующей. Лучше тебе лечь, — сказал Георг и с тревогой посмотрел на меня. — Между прочим, как Барбара?
— О, вполне хорошо, — ответила я, покорно направляясь к своей каюте, которую делила с маленькими девочками. Отец пристроил их в шезлонг. Несмотря на все пророчества доктора, Барбара, казалось, не запомнила ни волнений последних месяцев, ни моей неспособности соблюдать диету и постельный режим. Она должна появиться на свет вскоре после Рождества и, похоже, решила придерживаться этого срока.
Вернувшись в каюту я, как мне и было сказано, легла в постель и стала ждать приступа морской болезни. Прошло много времени, однако ничего не случилось. Корабль швыряло как мячик. Он стонал и трещал, клонился из стороны в сторону, но мой желудок казался невозмутимым. Никто не шел, и скоро мне наскучило. И захотелось есть. Когда прозвучал гонг к ленчу, я вскочила и вскоре была за нашим большим столом в качестве единственного представителя семьи Трапп. Георг, другой уцелевший, ходил по каютам, где были дети.
Через три дня шторм утих, палуба наполнилась фигурами с зеленоватыми лицами и пустыми глазами, которые быстро приходили в себя под теплым солнышком. Море теперь было как зеркало.
Мне стало ясно, что нам нужно изучить английский, поскольку в Америке люди говорят на этом языке.
— Ну что ж. Если я должна выучить английский — вперед.
Когда муж заметил мое рвение, он сказал:
— Ты знаешь, как можешь выучить английский за двадцать четыре часа? Тебе придется каждый час
