Обречённая планета

ЧАСТЬ ДЕВЯНОСТО ВТОРАЯ. ЗАКЛЮЧЕНИЕ ТРЕТЬЕ

16

Нужная нам хижина стояла отдельно от остальных зданий, на одной из высоких скал над морем. Внизу бушевал Северный океан, обрушивая свои зеленоватые волны на тесные стены своей базальтовой клетки, разбивая о скалы целые островки белоснежного льда.

Чтобы попасть в хижину, нам нужно было пройти сначала через запертые на засов ворота. Охранник, внимательно осмотрев наши удостоверения, отперев замок, отодвинул тяжелый засов.

— Сейчас уже день, — проговорил он, пропуская нас в ворота, — и уборщицы уже приходили, так что там полный порядок. Хорошо, что они там все вычистили: обычно вонь из этой хижины доносится даже сюда.

Мы пошли по узенькой тропке, зажатой между двух высоких скал С севера дул ледяной ветер, принося с собой грохот прибоя Прямо нам в лицо летели огромные хлопья снега, и я порадовался, что я догадался взять с собой в это путешествие снежную маску. Какое ужасное место! Подумать только — прожить здесь почти целый век!

Пройдя еще сотню ярдов, мы оказались прямо перед хижиной, таким же квадратным, неуклюжим строением из теплоизоляционных блоков, как и все остальные дома, принадлежащие клинике — настоящая миниатюрная крепость, в полном одиночестве сопротивляющаяся непрерывным атакам ледяных ветров северного полюса. Сбоку хижины я заметил две двери.

Из левой двери нам навстречу вышел охранник.

— Сначала я покажу вам Номер 69,000,000,201. — Он сверил номер по своему списку. — Да. некто по имени Кроуб. Вам нужно соблюдать предельную осторожность — оба они не в себе Я всегда слежу за ними, когда убирают в их комнатах, чтобы никто не смел заговорить с ними.

— Они когда-нибудь нападали на кого-либо? — поинтересовался я.

— При мне — нет.

Услышав его ответ, я еще больше утвердился во мнении, что бедняги страдали из-за своих политических убеждений. Охранник находился под влиянием Нехта — это было ясно, как день.

— Вы не пойдете со мной, — сказал я Нехту. — Мое интервью будет носить бытовой характер, но, возможно, в разговоре могут случайно вскрыться некоторые детали политической жизни. Поэтому туда я пойду один, а выбудете дожидаться снаружи моего сигнала.

Охранник неуверенно посмотрел на меня, потом застегнул свою куртку на пуху, сняв ружье с плеча, взял его в руки и, просунув в щель двери свою идентификационную карту, открыл замок Заглянув вовнутрь, он обернулся, пожал плечами и, втолкнув меня в хижину, отошел на тридцать шагов.

Я с трудом подавпял в себе бурную радость: наконец-то я увижу печально известного Доктора Кроуба!

Я пошел вперед.

Мои глаза немного привыкли в тусклому мерцанию лампочки на потолке, и я увидел, что камера представляла собой всего лишь продолговатую комнату, разбитую на две половины высокой, до потолка, перегородкой из стальных прутьев.

Я удивленно осматривался вокруг: здесь было довольно уютно; комната была меблирована, на стенах даже висели полки с рядами книг.

В углу стояло что-то, напоминающее ванну, над ней склонилась чья-то фигура. Человек обернулся.

ПЕРЕДО МНОЙ СТОЯЛ КРОУБ!

Его лицо было из тех, что запоминаются на всю жизнь: слишком длинный нос, такой же длинный подбородок. Руки его были столь худы, что скорее напоминали ноги какой-нибудь птицы. В тусклом свете лампочки блестела совершенно лысая голова. Кроуб был одет в пальто, — если даже во время уборки ему и выдали чистую одежду, то он все равно уже успел в чем-то испачкаться.

— Ты как раз во время, — сказал он, как будто мой визит был обычным делом. — Ферментация завершена, и я только что снял пробу. Оно еще немножко там побродит, и я дам попробовать и тебе тоже. Думаю, это лучшее, что я делал за всю мою жизнь.

— Что это? — спросил я.

— Домашнее пиво. Каждый день я съедаю только половину моего обеда, а остальное выливаю в это корыто. Бродит просто отлично. — Кроуб приподнял крышку над своим корытом, и я разглядел посередине трубку, торчащую из темноватой жидкости на дне.

С помощью трубки он начал переливать «пиво» из корыта в чашку. Когда чашка была полна, он отставил ее в сторону и обратился ко мне:

— А теперь, — сказал он, — можешь сесть поудобнее на эту кушетку, и я дам тебе попробовать этого божественного напитка.

Я был изумлен. Передо мной стоял абсолютно здравомыслящий человек. И улыбался он даже очень приятно. Я сел на предложенную мне кушетку, и Кроуб протянул мне чашку, приглашая меня попробовать его произведение, Я решил не терять бдительности. Приподняв снежную маску, я лишь притворился, что пью.

— О, боже! Да пей же еще! — воскликнул Кроуб. — Не бойся, ты меня не обделишь. У меня этого напитка еще много, очень много! — И он вытянул вперед руку, обращая мое внимание на ряды банок в дальнем конце комнаты.

Что ж, решил я, в конце концов, почему бы не попробовать — ведь не умру же я, в самом деле. Я сделал глоток из чашки.

НАСТОЯЩИЙ ОГОНЬ!

Темная жидкость обожгла мне горло, словно кислота! Я не мог выговорить ни слова!

Он внимательно наблюдал за моей реакцией, потом сказал:

— А, обошлось без конвульсий. Значит, сивушное масло отстоялось. Ты еще видишь?

Я сквозь кашель прохрипел:

— Конечно, я вижу. О боже! Что это?

— Самый лучший бурбон из Кентукки или, возможно, белый мул. Один из даров ппанеты Земля Вселенной. Я научился изготовлять это от профессора из высшего образовательного учреждения Беллевью.

По жилам моим растекался приятный жар. Тревога моя испарипась, и мне вдруг стало очень хорошо. Посмотрев по сторонам, я сказал:

— Вижу, у тебя много книг.

Взглянув на полки, он улыбнулся.

— Они теперь уже, наверное, устарели, но Нобль Чванни настоял, чтобы их доставили сюда из моего городского дома. Не знаю, почему, но он решил, что они мне понадобятся в моем заточении.

Я посмотрел на корешки. Буквы? — Какие-то непонятные мне знаки.

— Психология, психиатрия, — проговорил Кроуб, — и все работы Зигмунда Фрейда. Полное собрание сочинений по психотерапии с Земли. Но мне не разрешили ввести ее в действие. Просвещение и прогресс не коснулся нашей планеты. Я мог бы очистить всю клинику, освободив врачей от их пациентов, но они предпочитают все время молчать и изредка прибирать в моей келье. Однако я не расстраиваюсь: у меня много друзей, таких, как ты, и они все время рядом, они не бросят меня, Еще огоньку.