нее как будто заработал бульдозер. Боль была сильнее прежнего — Эми даже вообразить себе такого не могла. Кто-то крикнул, и немедленно возле Эми возникли люди. Кто-то держал ее голову у себя на коленях; она повернулась, и ее стошнило — в воздухе тяжело запахло рвотой. Эми боялась, что утратит контроль над кишечником. Что-то холодное коснулось щеки, Эми схватилась за это, укусила, замолотила кулаками по земле. Ей в горло точно вогнали пробку.
Потом бульдозер утих, и Эми смогла вздохнуть. Когда она открыла глаза, ее мать, Джил, Дон и Питер стояли на коленях вокруг. Питер осторожно вытащил у нее из зубов мокрый платок, а Сьюзен поднесла к губам дочери чашку с холодной водой.
— Ну же, скажите мне, — спокойно произнесла Эми. — Я умираю, ведь так?
— Нет, не умираешь, — ответил Дон. — Как выяснилось, шейка матки у тебя раскрылась на девять сантиметров. То есть ребенок готов вот-вот появиться на свет. Я даже не ожидал такого прогресса. Наверное, первая стадия родов прошла в течение дня — возможно, даже в течение нескольких дней. Боли в спине? Спазмы? Ей-богу, удивительно, что ты терпела до сих пор.
— Я не беременна, — сказала Эми. — Это киста.
Дон подался к ней.
— Это не киста. Ты стопроцентно беременна. И у тебя будет ребенок.
— Нет, — сказала Эми. — Нет!
Появилась Сьюзен.
— Да, детка. И мы тебе поможем.
— Нет, — возразила Эми, ощутив приступ паники. — Вы не понимаете. Я не беременна!
Она отказывалась уступать. Такого просто не может быть. Она даже не может вспомнить — где, кто и когда. Она неизбежно будет унижена, если признает нечто в этом роде. Потому что девушка, проходившая весь срок беременности, не подозревая об этом, покажется чудовищной дурой. А Эми — умница. На экзамене она набрала 2400 баллов, а осенью намеревается поступить в хороший колледж. Она будет одной из тех худеньких студенток, что катаются на велосипеде по кампусу и встречаются с парнями…
— Эми, послушай. — В ее поле зрения снова возникло лицо Дона, пристально взглянувшего ей в глаза. — У тебя действительно будет ребенок. Скоро. Роды уже начались. У нас нет иного выхода, кроме как их принять. Это все равно что преодолевать порог. Как только попадаешь на «язык», обратной дороги нет.
Эми покачала головой.
— Ты сможешь, — продолжал Дон, — потому что других вариантов нет. Попытайся расслабиться, так как сейчас снова начнутся схватки.
— Нет! — всхлипнула Эми.
— Не плачь! — резко сказал Дон. — Сейчас нельзя плакать. Когда ребенок родится, можешь реветь сколько угодно, но только не сейчас.
Сьюзен сжала руку дочери.
— Он прав. Береги силы. Началось самое худшее. Если ты это выдержишь — то выдержишь что угодно.
— Откуда тебе знать? — огрызнулась Эми.
Мать положила ей на лоб смоченный в воде платок.
— Потому что я рожала. Как только шейка матки раскроется на десять сантиметров, ты начнешь тужиться — это тоже больно, но не так, как теперь. Схватки — самое худшее, они долгие, интенсивные и идут друг за другом.
Действительно, они снова начались — сжатие, потом мгновение удушья и взрыв боли. Эми казалось, что ее потрошат. Она пыталась удержать рыдания, но была слишком испугана — нынешней и предстоящей болью. Дон прав — иного выхода нет. Куда ни глянь, всюду боль.
Где-то кричали голоса — как будто в другой галактике.
— Не могу! — завопила Эми.
— Можешь! — возразила Сьюзен. — Дыши!
— Не могу!
— Эми… — Девушка ощутила руку матери на лице. Сьюзен повернула голову дочери, заглянула в глаза и поднесла указательный палец к губам Эми. — Смотри на мой палец. Видишь его? Представь, что это свечка. Задуй ее.
Эми отвернулась, но Сьюзен заставила девушку принять прежнее положение и снова выставила палец.
— Дуй! — приказала она.
Эми поджала губы и слегка дунула.
— Вот так! Дуй! Задуй свечку, детка! Глубокий вдох! Выдох! Отлично, девочка, ты прекрасно справляешься.
Эми стиснула руку матери и попыталась хорошенько дунуть. Боль была одновременно внутри и снаружи — злая, скручивающая, мучительная, — и ослабить ее или изгнать казалось невозможным.
— Дуй, — повторила Сьюзен. Эми так разозлилась на боль, что ухватила материнский палец и сильно укусила.
Сьюзен отодвинулась и потерла руку.
— Прости, — сказала Эми. — Я прокусила кожу?
Мать показала палец. Крови не было, только розовые следы зубов.
— В следующий раз просто дуй.
— В следующий раз она возьмет палку, — сказал Питер. Эми не улыбнулась.
— Еще льда.
Сьюзен встала.
— Сейчас вернусь. Прежде чем начнутся схватки.
Эми не хотела и слышать о них. Она закрыла глаза и попыталась расслабиться. Издалека к ней принеслись странные образы — голос учителя по химии, раздававшего контрольные, запах дождя на горячем асфальте. Как приятно, что сейчас не больно. Эми уже утратила ощущение времени, сейчас она чувствовала себя как будто на плаву и слышала гудение. Потом что-то коснулось ее губ, она открыла глаза и увидела, что Питер держит чашку. У него отросла колючая щетина, волосы намокли от пота. Остальные куда-то делись.
Эми попыталась отхлебнуть, но ее тут же вырвало.
— Мне плохо, — пожаловалась она. — Ты себе не представляешь, как плохо.
— Ты справишься.
— Как?
— Не знаю. Просто справишься.
Эми много раз слышала эти слова, но слышать их от Питера — совсем другое дело. Она впервые им поверила.
Хотя если бы Питер спросил у нее, кто отец ребенка, она бы встала, вошла в реку и никогда не вернулась. Честное слово.
— Фотоаппарат! — вдруг вспомнила Эми. — Я его потеряла! Все фотографии!
— К черту.
— Ты видела, как я укусила мать за палец?
— О да. Не вздумай проделать это со мной.
Эми закрыла глаза, Питер взял ее за руку. Девушка тяжело задышала (нет, от этого не становилось легче, просто по-другому не получалось) и ощутила, как вокруг собираются остальные.
Но на сей раз было что-то по-другому. Эми уже не чувствовала, что ее рвут на части изнутри, — теперь казалось, что ей неотложно надо в туалет. Боль была такой же сильной, как и прежде, но теперь Эми хотелось в туалет. Ужасно. И как не вовремя. Что будет, если она испражнится прямо на песок? Джей- Ти так беспокоился о том, чтобы они не засоряли окружающую среду. А она вот-вот загрязнит целый пляж.
Но схватки уже начались и Эми ничего не оставалось, кроме как тужиться и по-звериному рычать.
