— Индейка, — объявила она, протягивая Эми пакет. — Только не слишком налегай.
Эми жадно схватила сандвич и откусила. Бутерброд пах холодильником, но тем не менее был вкусный. На грудь ей упало несколько обрезков салата, Эми подобрала их и съела.
— А где медсестра? — спросила Сьюзен и села.
— Занята, — жуя, ответила Эми.
— Малыш давно спит?
— Полчаса.
— Ты поспала?
— Нет. Зато прочитала, сколько жидкости мне нужно пить. Ты принесла колы?
Сьюзен протянула дочери большой стакан с соломинкой, и Эми отхлебнула, а потом взглянула на мать.
— Хочешь есть?..
— Я уже съела сандвич. — Сьюзен поправила покрывало на кровати.
Эми взглянула на ее тонкие пальцы и вспомнила их прикосновение — в вертолете. Она ни за что не сказала бы этого вслух, но Эми очень хотелось, чтобы мать не только убрала с ее лба прядь волос, но и провела пальцами по волосам, начиная с висков, снова и снова, как она делала в детстве, когда Эми болела.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Сьюзен.
— Нормально.
— Точно?
— Ну да.
— Может быть, тебе разрешат принять сидячую ванну.
Эми вспомнила пластмассовую емкость, которую время от времени устанавливали на унитаз в материнской ванной. Эта штука всегда озадачивала Эми, но теперь она вдруг осознала ее ценность.
— Я вот о чем хочу поговорить… — забормотала Сьюзен, и Эми подумала: началось.
«Кто отец ребенка?
Как это случилось?
Ты разве не заметила, что у тебя прекратились месячные?
Что ты теперь намерена делать?»
Но вместо этого Сьюзен сказала:
— Интересно, есть ли здесь вихревая ванна? В той больнице, где я тебя рожала, была такая. Пойду узнаю. Я скоро вернусь.
«Нет, останься», — хотела сказать Эми, но мать уже вышла.
Ребенок зашевелился. Эми посмотрела на него — малыш выгнул спинку и поморщился. И зачем их так туго пеленать? Она потянулась в кроватку, подсунула руки под маленький сверток и осторожно приподняла. Малыш как будто ничего не весил. Эми расстегнула больничный халат, поднесла младенца к груди, пощекотала щечку, как было сказано в брошюре, и он скривил рот на сторону с типично гангстерским выражением. Эми всунула огромный сосок ему в рот, но малыш начал сопеть и девушка испугалась, что задушит его. Она подержала сына на весу, и ребенок начал плакать. Эми — тоже. Грудь у нее болела, и девушке хотелось, чтобы мать не уходила, чтобы вернулся вчерашний день, накануне Лавы, когда она еще не была беременна, когда не было никакого ребенка и у нее всего лишь болел живот — досадно, но терпимо.
Она услышала шелест бумажной салфетки и открыла глаза. Сьюзен стояла у кровати, и Эми увидела самое печальное зрелище на свете: ее мать плакала. От этого Эми зарыдала еще пуще.
Сьюзен взяла ребенка, и Эми высморкалась. Как только девушка успокоилась, Сьюзен вернула малыша на место, а потом пальцем осторожно открыла крошечный детский ротик, одновременно направляя головку ребенка к материнской груди, и помогла вставить сосок. Малыш уцепился за грудь и принялся работать челюстями — Эми ощутила внутреннее натяжение.
— Зачем мне его кормить, если я не собираюсь оставлять ребенка себе?
— Потому что это ему полезно, — ответила Сьюзен.
— Если это для него полезно, значит, мне и дальше нужно его кормить — то есть я не должна от него отказываться. Но если я продолжу его кормить, то просто не смогу потом от него отказаться, мне захочется оставить ребенка.
— Ш-ш-ш. — Сьюзен протянула дочери чистую салфетку, потом велела немного податься вперед. Она встала позади, достала расческу и начала распутывать волосы Эми. — Все уладится, — сказала Сьюзен. — Никто тебя не торопит.
— Я не знаю, кто его отец, — шепнула Эми.
— Ничего страшного.
— А вот и нет, мама.
Сьюзен отложила расческу.
— Хочешь рассказать?
— Нет. Тогда я вспомню больше, чем мне хочется.
Она и так помнила, хотелось ей того или нет.
— Я не проболтаюсь, — сказала Сьюзен. — Обещаю.
— Проболтаешься.
Эми внезапно стало грустно при мысли о том, как больно будет матери узнать о случившемся.
— Эми, — сказала Сьюзен, глядя в лицо дочери. — Я только что помогала тебе при родах. Я и так уже воображаю себе худшее. Можешь рассказывать спокойно.
— О том, как я напилась? Я вряд ли припомню все подробности…
— Поверь, детка, — я, вероятно, и не захочу всех подробностей.
Эми положила поудобнее малыша, тут же заснувшего у ее груди. Слава Богу, мать сидит позади.
— Значит, на прошлый Хеллоуин…
— Так… — произнесла Сьюзен сдавленно, и Эми пожалела, что начала рассказывать, но остановиться было уже невозможно.
— Я не собиралась никуда идти. Я хотела остаться дома и раздавать детям конфеты. Но потом ты нарядилась в Пеппи Длинныйчулок!
Сьюзен перестала расчесывать.
— Мне нравился этот костюм!
— Но ты хотела, чтобы я тоже нарядилась! У тебя был парик Сиротки Энни, и ты требовала, чтобы я его надела!
— Правда?
— Да.
Эми не желала сидеть дома и носить парик Сиротки Энни, поэтому ушла — отправилась в кафе, заказала горячий шоколад и прочитала главу «Уолдена». Часов в десять пришли несколько парней — в том числе один из ее одноклассников. Наверное, они пожалели девушку, потому что спросили, что она делает здесь одна. Эми ответила, что готовится к уроку литературы, и тогда они в шутку решили ее похитить.
Обычно над Эми не подшучивали, и поэтому она чувствовала себя выше остальных. Впрочем, Эми не стала говорить это матери.
— Потом мы пошли в парк, — сказала она. — У них была водка. Они вовсе не хотели ничего дурного — они думали, я умею пить.
— И сколько же ты выпила?
— Понятия не имею.
— Ты помнишь, как позвонила мне и сказала, что ночуешь у Сары?
— Я именно так и сказала?
— Да. И я тебе поверила.
— Прости.
— Ничего страшного. Я тоже лгала родителям.
После этого все поплыло. Эми помнила, как сидела на заднем сиденье машины, а потом кто-то
