– Дама тоже будет смотреть, как я переодеваюсь?
– Дама не будет смотреть, – отрезает Питер.
Алмазов заходит внутрь, зажигается свет. Питеру открывается нечто похожее на магазин – вдоль стен длинные стойки с костюмами, рубашками, открытые полки со сложенными майками, трусами, носками, снизу – бесчисленная обувь. С другой стороны идут женские наряды. Понятно: гардеробная – огромный шкаф, позволяющий находиться в нем.
Алмазов скидывает халат, оставшись в трусах и майке. Выбрав рубашку, одевает ее, потом долго перебирает галстуки, пока не останавливается на однотонном, ярко-синем. Затем приходит черед костюма. Алмазов выбирает строгий, черный, надевает брюки, потом – пиджак, поправляет галстук перед зеркалом. Он доволен своим видом. Снисходительно смотрит на Питера.
– Пальто надевать?
– Позже. Пока что вы нам нужны здесь. Идемте. – Питер направляется к двери. Выйдя в коридор, просит. – Покажите, где спят женщины.
– Последняя дверь налево. Там спит моя жена. А напротив нее – моя младшая дочь. Рядом с ней комната гувернантки. И еще экономка, проживающая в помещениях первого этажа.
– И всё?
– Да, – как само собой разумеющееся, отвечает старый хитрец.
– А кто живет на четвертом этаже?
– Никто. Там тренажерный зал и зимний сад.
Питер не сомневается, что четвертый этаж надо проверить, но позже.
– Прошу вас разбудить вашу жену.
Алмазов мнется.
– А до утра нельзя подождать? – сердито интересуется он.
– К сожалению, нет. – Питер делает знак Виктории.
Алмазов трогается с места, подходит к последней двери с левой стороны, стучит в нее, аккуратно открывает. Заходит. За ним – Виктория. Питер сквозь раскрытую дверь видит часть комнаты, освещенной слабым светом, просторную кровать посредине, Алмазова, который приблизился к ней.
– Елена, проснись, – слышит Питер. – Елена, здесь пришли. Из полиции.
– Какой полиции? – капризно произносит сонный голос.
– Нашей. Какой еще?
– Какого чёрта?! Что им надо?
– Я пока что не знаю.
– Почему ты их не прогнал?
Алмазов долго молчит, потом как-то скрипуче произносит:
– Дорогая, не всегда стоит действовать прямолинейно. Поднимайся, я тебя прошу. Доставь удовольствие этим господам.
Проходит с минуту, прежде чем Виктория зовет Питера. Он входит в комнату, большую, но очень уютную – картины, красивая мебель вдоль стен. Блондинка в ярком красном халате смотрит на него с демонстративным презрением. Она гораздо моложе Алмазова. Ее красота какая-то кукольная. Легко догадаться, что это далеко не первая его жена.
Осмотр комнаты результата не приносит.
– Надеюсь, дочь вы не будете будить? – едко спрашивает Алмазов.
– Нет. Но мы хотели бы осмотреть комнату.
Алмазов, конечно, разъярен, хотя старается не подавать вида. Подходит к двери, осторожно открывает. За ним в комнату заходит только Виктория. Но рядом распахивается еще одна дверь, на пороге встревоженная женщина в пижаме. Ей за тридцать, у нее скучное вытянутое лицо типичной мымры. У Питера мелькает догадка, что жена Алмазова специально подобрала такую, чтобы муж не обращал на гувернантку внимания.
– Что здесь происходит? – сколько тревоги в ее серых глазах.
– Мы из правоохранительных органов, – объясняет ей Питер. – У нас ордер на обыск. Простите, но я вынужден осмотреть вашу комнату.
Она ошарашена, отступает в сторону, чтобы пропустить Питера. Комната у нее не такая большая, как у хозяйки, но вполне пригодная для жилья. Тут все необходимое. И никого, кроме самой гувернантки.
«Роботов нигде не видно, – думает Питер. – Если они есть, их где-то прячут. Где? Наверху? Или внизу? Везде надо искать».
В коридоре он внимательно смотрит на Викторию, которая покинула комнату хозяйки. У нее задумчивое лицо. Ясно, она тоже ничего не нашла. Остается еще одна комната на третьем этаже, которую пока не осмотрели. Питер указывает на дверь, продолжая глядеть на Алмазова.
– Здесь ваши покои?
– Угадали. Пожалуйста. Вы, как я понимаю, желаете заглянуть в каждую дырку.
Дверь открыта. Комната у него такая же большая, как у жены. Свой туалет, просторная ванная, а еще кабинет, в который ведет отдельная дверь. Кабинет вмещает большой стол из темного дерева, книжный шкаф. Еще одна дверь справа от шкафа. Питер открывает ее – видна лестница, только не парадная, а «черная». Он решает подняться на четвертый этаж по ней. Но основную лестницу нельзя оставлять без присмотра. Питер поворачивается, смотрит на своих подопечных.
– Сентебов, Ибрагимов, поднимитесь на четвертый этаж по парадной лестнице. А мы пройдем здесь. Выполняйте.
Не дожидаясь ответа высокого, грузного Сентебова и худощавого Ибрагимова, он тут же устремляется в дверной проем, шагает по ступеням наверх. За ним следуют остальные. Пространство наполнено шумом шагов, звучащих вразнобой. В узких окошках видна часть газона и освещенный куст. Лестница проходит мимо двери, но идет выше. Питер удивленно поворачивается к Алмазову.
– Там что, пятый этаж?
– Нет. Это на крышу. – Брезгливость сквозит в голосе. – Там солярий. Летом загорать можно.
– Липкин, остаетесь здесь, – командует Питер стеснительному и весьма прилежному Иосифу Липкину. – Робертсон, со мной. – Он открывает дверь.
Перед ним большой зал, освещенный дежурным светом. Множество тренажеров, некоторые из них известны Питеру – он занимался на таких в Париже. Все стены в зеркалах, лишь с одной стороны стеклянная стенка, за ней зимний сад. Питер проходит туда. Кусты, невысокие деревья, небольшой фонтан посредине. И никого. Уходящий конусом вверх потолок – одна из башенок как раз над зимним садом.
– Здесь красиво, – мечтательно произносит стоящий рядом Робертсон, долговязый парень. Он говорит по-русски с небольшим акцентом – его родители, англичане, перебрались на эту территорию десять лет назад, когда ему было двенадцать.
– Красиво, – соглашается Питер. – Но у нас нет времени. Идемте.
Он возвращается в тренажерный зал, идет к входной двери. За ней уходящая вниз парадная лестница. Но справа еще одна дверь.
– Что там? – спрашивает Алмазова Питер.
– Гостевая. Там сейчас никого.
Питер открывает дверь, за ней комната с широкой кроватью, большим шкафом, непременные в этом доме туалет и ванная. Алмазов не обманул – здесь на самом деле никого нет. Быстрым шагом Питер возвращается на «черную» лестницу, устремляется наверх. Лестница упирается в дверь, за ней небольшое плоское пространство крыши, зажатое меж крытых черепицей башенок и наклонного черепичного ската. Питер ступает на выложенную плиткой ровную поверхность. Темно, однако и в слабом свете видно – тут никого нет. Можно идти вниз.
– Спускаемся, – мрачно говорит он Виктории.
Сначала он сбегает по «черной» лестнице до второго этажа. Здесь не так много помещений, чтобы задерживаться надолго – зал, комната с бильярдом, комната для карточных игр, с ломберным столом, комната с баром. И опять никого. Первый этаж принимает Питера – та его часть, которая не видна с парадной лестницы. Алмазов и Виктория едва поспевают за ним, а Робертсон отстал.
Питер видит немолодую полную женщину, довольно высокую, стоящую посреди коридора. Вид у нее
