Петровский глянул с удивлением – что он мог натворить?
– По какому вопросу? – Он ощутил, как осторожные нотки сами собой пробрались в голос.
– Какие-то документы привезли.
Он понял – из ГАИ. Ничего страшного. Отлегло.
– Пригласи.
Вошёл один. В чине майора. Бойко отрапортовал:
– Товарищ Петровский, позвольте передать. Приказано лично, в руки.
– Спасибо, – поблагодарил Василий, принимая небольшой пакет.
Едва майор удалился, он открыл послание. И обнаружил водительское удостоверение, техпаспорт. И везде значилось: Союз Советских Социалистических Республик.
«Теперь можно ездить, – довольно заключил Василий. – Теперь никто не посмеет упрекнуть меня в нарушении социалистической законности… – Мысли вернулись к будущему роману. – Стоит ввести в повествование критическую линию. Героя второго плана, регулярно высказывающего сомнения. Пусть это будет бард, человек с обостренным восприятием действительности. Этакий ворчун, который всегда чем-то недоволен. И пусть его зовут Евгений Бачурин. Ещё отца надо расспросить. Может быть, вспомнит что- нибудь интересное про своего бывшего студента…»
Василий вновь посмотрел на документы, лежавшие перед ним. Два картонных прямоугольника, закатанные в пластик, давали возможность пользоваться машиной. Разве только это? Они подтверждали его право на присутствие в здешней вселенной. Их наличие рождало чувство большей полноценности, чем ранее.
Следовало поработать с материалами про Гайдара. На это Василий потратил оставшееся время. Через два часа он покинул кабинет и в прекрасном настроении отправился домой. Лето как бы нехотя, исподволь входило в свои права. Погода налаживалась. Деревья во дворе усадьбы Ростовых уже стояли в полном зеленом убранстве. По улице давно убиенного дипломата и большевика Воровского весело катили машины. Им не терпелось поменять местоположение. В этом был смысл их существования.
«Надо бы съездить куда-нибудь на выходные. – Василий повернул в сторону Садового кольца. – В Сергиев Посад или Владимир… Вообще-то, прежде стоит попробовать. Вдруг не справлюсь с этой машиной. Покататься в окрестностях дома.»
С этим намерением он вошёл в свою квартиру, отыскал ключи от машины, решительно двинулся в обратном направлении. Несколько минут спустя ракушка была открыта. Василий забрался в кабину. «Заведётся?» – размышлял он. Ключ повернулся в замке зажигания. Стартер отозвался положенным звуком. Завелась. Ожила. Приноровившись к педалям, к рычагу переключения передач, Василий осторожно тронул машину, выехал из металлической скорлупы, достиг конца дома, вторгся в уличное пространство. Ему нравилось, как едет эта машина. Ему было приятно в её нутре. Всё удобно, толково. Неужто советская власть научилась делать легковые автомобили?
Движение в здешней Москве казалось не столь напряженным, как в прежней вселенной. Похоже, машин тут было поменьше. Проехав по всем окрестным улицам, Петровский вернулся к дому, загнал машину в ракушку. Всё получилось. Теперь он со спокойной душой мог строить планы на ближайшие выходные.
Открыв дверь в квартиру, Василий увидел свет в прихожей. Наталья успела появиться дома, пока он испытывал собственную машину.
Едва он скинул туфли, Наталья вышла из кухни. Она была в своём изящном халатике. Подошла, поцеловала его.
– Кушать хочешь?
– Хочу.
– Идём.
Убранство стола подивило Петровского. Сколько деликатесов! Буженина и карбонат, белая осетрина горячего копчения и сочно-розовый лосось. Овощи радовали яркими красками. На плите жарилось мясо. Бутылка французского вина стояла рядом с мойкой.
– Что произошло? – не без удивления спросил Петровский.
Наталья смотрела на него с торжественным видом.
– Я тебя поздравляю.
– Спасибо. А с чем ты меня поздравляешь?
– Я беременна. Теперь это можно сказать с определённостью. Надеюсь, ты не передумал?
– Нет. – Он обнял её, поцеловал, зашептал в ухо, словно кто-то ещё находился поблизости. – Я по- прежнему хочу ребенка. Пожалуй, дочку. Но сына тоже обещаю любить.
Она ответила ему поцелуем. Потом попросила:
– Открой бутылку.
– А вино кому?
– Тебе.
– А ты будешь мне завидовать?
Она слабо усмехнулась, чуть-чуть:
– Вовсе нет. У меня теперь другие интересы.
Василий легко справился с пробкой. Вино заполнило фужер. Подняв хрупкое стеклянное изделие за тонкую ножку, он с нежной улыбкой глянул на жену.
– Я хочу выпить за то, чтобы всё у нас получилось, как надо. Ну… прежде всего у тебя.
Вкус рубинового напитка Василий почти не ощутил. Отпив треть фужера, поставил его на полированную поверхность. Глаза неотрывно смотрели на женщину, сидевшую напротив.
«Сказать ей? – спрашивал себя Петровский. – Что даст моя правда? Если я здесь навсегда, зачем ей знать, что было прежде? А если я вернусь?.. Если вернусь, тем более нечего знать. Временное помутнение, вот и вся проблема. А если она узнает, что я, это не я…»
– О чём ты думаешь? – прервала его размышления Наталья.
– О нас с тобой… Тебе надо чаще бывать на воздухе. Давай съездим куда-нибудь на выходные. В Сергиев Посад или Владимир. А можно ещё куда-нибудь.
– Разве ты не потерял документы на автомобиль?
– Нашёл.
– Слава Богу… Давай съездим. Я согласна.
Буженина была вполне свежей и нежирной. Василий с аппетитом ел её.
– А как же твоя дочь? – раздался голос Натальи. – Ты не сможешь навестить её в субботу.
– Пропущу, – с полным ртом выговорил Петровский.
– Это нехорошо. Давай лучше возьмем её с собой?
Идея понравилась Василию. В самом деле, почему не взять Лену, если его нынешняя жена сама предложила это.
– Давай возьмём.
– Позвони.
Петровский схватился за телефон. Трубку подняла тёща. Спокойно выслушала приветствие и просьбу позвать Лену. Через некоторое время Василий услышал голос дочери.
Лена согласилась поехать с ними. Договорились, что рано утром в субботу Василий заедет за ней.
После ужина он сел за компьютер, но думал совсем не о романе. «Каков должен быть жизненный принцип? – размышлял он. – Чем руководствоваться, принимая самые главные решения? Люби Бога, люби ближнего, и делай, что хочешь. Это сказал святой Иоанн. По-моему, очень хороший принцип. Для того, кто любит ближнего. А для того, кто не любит?..»
Вечерние мысли отличаются от утренних. Утренние – энергичные, целеустремленные. Вечерние – поникшие, вялые. Им не под силу то, что могут утренние.
Дверь в кабинет распахнулась. Наталья стояла на пороге.
– А ещё ты давно не ездил к родителям, – с укором произнесла она.
– Давно, – согласился Петровский. – Но это уже на будущие выходные.
– Хотя бы позвони.
– Мы с матерью говорили неделю назад. У них всё было в порядке. – Василий глянул на часы. – Уже
