Вернувшись в кабинет, Сергей принялся просматривать документы и письма, коих накопилась целая стопка. Если и есть неприятные стороны в жизни депутата, то они связаны с невероятным потоком различных бумаг, обрушивающихся каждодневно на обитателей думских кабинетов, особенно тех, кто занимают должности председателей комитетов и их заместителей. Но, как говорится, каждый должен нести свой крест.
Потом были ещё встречи, переговоры, обсуждения. И работа с новой порцией документов.
Поздно вечером, когда машина везла его домой, Сергей, устало смотревший вперед, вдруг подумал:
«Как там Василий? Пришел в себя? Как опасно быть писателем. Вбил себе в голову какую-то чепуху по поводу того, что жена не та, а та не жена, и переживает. Важно конечно вживаться в образ, но не настолько же. Так можно и до психушки дойти. А он ещё нужен. Семье, обществу. Друзьям, в конце концов, нужен. Приеду домой, позвоню.»
Однако, дома он, ещё переодеваясь, включил телевизор и успел увлечься американским фильмом настолько, что плюхнулся на диван и досмотрел его до конца. А когда вспомнил о своём намерении позвонить, было совсем поздно. Сергей побыстрее отправился спать, потому что утром предстояло важное мероприятие в Кремле.
Утром он принял душ, тщательно выбрился, одел один из лучших костюмов, привезенных из Парижа. Он был готов к совещанию.
Без пятнадцати десять машина привезла Потапова на Ивановскую площадь, к первому кремлёвскому корпусу. Он прошёл через подъезд, которым, как утверждали, частенько пользовался Сталин. Поднялся по крутой лестнице на второй этаж. Длинный сводчатый коридор привел его к нужному кабинету. В приёмной Сергей увидел троих коллег по фракции, прибывших раньше его. Все они были исполнены важности, учтиво поздоровались с ним. Чуть позже подошёл ещё один их коллега, а вслед за тем надменная секретарша открыла дверь, пригласила их внутрь. Потапов бывал здесь прежде. Занял место за длинным массивным столом.
Через некоторое время из комнаты отдыха появился хозяин кабинета, вид у него был довольный, уверенный. Поздоровавшись со всеми, он занял место во главе стола.
Речь пошла о пакете законопроектов, подготовленных в Кремле и касающихся неправительственных организаций, большинство из которых привыкло жить на западные деньги. Суриков объяснял, как важно принять эти законы для блага России. И что они должны сделать всё для успешного прохождения законопроектов.
Как только всё, что он считал нужным, было сказано, Суриков поднялся, произнёс:
– Более вас не задерживаю. – Тут он глянул на Потапова, и вдруг прозвучало. – А ты, Сергей Алексеевич, задержись.
«Прямо как Мюллер Штирлицу,» – тотчас мелькнуло у Сергея.
Замерев, он с готовностью смотрел на большого начальника, подходившего к нему неспешными шагами. Взгляд у Сурикова был насмешливо-испытующий.
– Доходят слухи, что ты с коммунистами переговоры ведёшь. Если так, то с какой целью?
Это было полной неожиданностью. Сергей не знал, как поступить. Обозначить свою осведомленность в тайных кремлевских замыслах или нет? Если обозначить, Суриков может спросить: откуда знаешь? И что на это ответить? Рассказать о видениях Петровского, коими он делится с ним, Потаповым? Суриков сочтёт его идиотом. И, конечно же, не поверит. Какие, к черту, видения? Решит, что он что-то скрывает.
– Что молчишь? – продрались к нему слова хозяина кабинета.
– Причина простая… – Сколь взволнованным был его голос. – Хочу лучше знать, что происходит у парламентской оппозиции.
Суриковские брови прямо-таки взлетели.
– Что-то вроде разведки?
– Что-то вроде, – не слишком уверенно согласился Сергей.
Состроив доброе лицо, Суриков ласково похлопал его по руке выше локтя.
– Откопаешь что-нибудь интересное, расскажешь.
– Да, – выдохнул Сергей.
Миновав приёмную и выйдя в коридор, Потапов приостановился у окна, открывавшего тесный внутренний двор. Горячие вопросы копошились в голове: «Кто ему сказал? Что стоит за его вопросом? Хотел выведать, что мне известно?.. Хитёр, ну, хитёр. Но мы тоже не лыком шиты. Вот будет для него сюрприз, когда он узнает о моем переходе… – И вновь частая гостья, тревога за будущее залетела в него. И родилась новая мысль. – Надо Васе позвонить. Встретиться. Слишком всё серьезно. Жизнь моя от этого зависит.»
Приехав в Думу, он первым делом набрал номер Петровского. Тот оказался на работе, в редакции журнала.
– Василий, как ты?
– Да вот, тружусь. – Недовольство торчало в голосе приятеля. – А что мне ещё остается?
Потапов пропустил ворчание мимо ушей.
– Хочу увидеть тебя. Может быть, поужинаем вместе?
После небольшой паузы в трубке прозвучало:
– Вечером не могу.
Вот незадача. Сергею не хотелось откладывать разговор.
– А пообедать со мной не хочешь? У нас в Думе. Здесь приличная столовая, очень богатое меню. И цены… Впрочем, я плачу.
После очередной паузы Петровский вяло поинтересовался:
– А как я пройду… в Думу.
– Закажу тебе пропуск. Какие проблемы?
– Хорошо.
Петровский появился через полчаса. У Сергея были посетители. Он проводил приятеля в комнату отдыха, просил немного подождать, минуты три, не более. Конечно, на завершение разговора ушло больше времени. Когда Сергей заглянул в соседнее помещение, старый друг безропотно сидел на диване, погруженный в свои мысли.
– Пошли. – Сергей решительно махнул рукой.
В коридоре Петровский оглядывался по сторонам, потом произнёс:
– Странно, что здесь не Госплан, а Дума.
– Госплан здесь Бог знает когда был. В советскую пору.
– Да-да, в советскую, – безропотно поспешил согласиться Петровский.
Поведение приятеля не слишком нравилось Потапову. Тот по-прежнему был не в своей тарелке, и это состояние чересчур затягивалось. Сергей хотел видеть перед собой энергичного человека, уверенно отвечающего на разные вопросы, и прежде всего на самые важные для него, Потапова. Следовало поговорить с приятелем. Но спешить Сергей не стал – дождался, когда они окажутся за столом, приступят к обеду. В такой обстановке человек мягчеет, становится доступнее.
– Ты всё ещё разбираешься с тем, кто жена, а кто – нет? – осторожно осведомился Потапов.
– Разобрался, – неохотно выговорил Петровский.
Сергей решил высказать главную мысль.
– Надо признать, что литературой заниматься опасно. Можно так вжиться в то, что придумал, что спутать это с реальностью.
Петровский вскинул на него встревоженные глаза. И промолчал. Сергей почувствовал некоторую неловкость. И чтобы увести разговор в сторону, задал такой вопрос:
– А ты по-прежнему не выпиваешь?
– Нет.
– Но… это не навсегда?
– Не навсегда.
Он был какой-то неразговорчивый сегодня, его школьный приятель. Однако, имелась настоятельная потребность продолжить мучить его вопросами. Оглядевшись быстро по сторонам – нет ли поблизости
