— Последний вопрос. Кто эти люди?
— Моя мать Джорджина. Хелен — я встретил ее в Беркли, это она открыла мне глаза на то, что жизнь на самом деле больше и богаче. И Дана.
Вера по очереди задержала взгляд на каждой из женщин, опустила глаза на сложенные перед собой руки.
— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы Элиза встретилась с вами. И я буду… содействовать вам во всем, насколько меня хватит.
Глава 20
Элиза свалилась в обморок при виде голубя не только от наплыва воспоминаний. Любовник сумел затронуть неведомую струну в самой глубине ее души.
Вера тоже поразилась, когда Элиза рассказала о случившемся накануне, но постаралась не подать виду. Любовник выбрал самое гадостное воспоминание Элизы, чтобы та поняла — он способен без труда проникать в ее подсознание.
Решение Веры не посвящать Лору и Элизу в происходящее в свете последнего жестокого поворота событий выглядело все более несостоятельным. Теперь аналитику казалось, что она искусственно затягивает мучения пациенток, ведет себя бессердечно. Она и сама мучилась от негласной причастности к их страданиям.
Но, как и в случае с Лорой, Вера прекрасно понимала: чтобы вырвать Элизу из лап негодяя, Фейн должен остановить его прежде, чем тот успеет обнаружить слежку. Если Элиза разорвет отношения, Фейн ничего не сможет сделать.
— Что теперь? — спросила Вера напряженным голосом. — Перестанешь с ним встречаться?
Элиза помедлила с ответом, опустила промокшую салфетку на колени, обеими руками заправила светлые волосы за уши.
— Что вообще происходит? — спросила она, глядя на Веру в упор.
Вера насторожилась:
— А что?..
Элиза уронила руки.
— Каким нужно быть уродом, чтобы так лезть в душу? Может, я схожу с ума? Почему он сказал, что, увидев голубя, сразу же вспомнил обо мне? Что ж это такое? Откуда это берется?
— Ты уверена, что никогда не касалась в разговорах с ним своих детских воспоминаний?
— Я что, совсем?..
Вера приготовилась к худшему:
— Тогда чем ты объяснишь случившееся?
— Не знаю. Просто не знаю, вот что самое страшное. Словами не передать, как я напугана.
В который раз Вера видела в Элизе смесь надрыва и отваги. Иногда Веру поражала степень надломленности пациентки, иногда — степень решимости.
— Наверное, у меня крыша поехала, — предположила Элиза. — Я ничего не понимаю. Совсем не понимаю.
— А конкретнее можешь объяснить?
— Что-то здесь не так. Он какой-то другой. Я больше не чувствую себя в безопасности.
— Если отношения меняются, как ты думаешь, почему это происходит? И почему в эту сторону?
Элиза сидела, сжав колени, теребя салфетку.
— Я попросила его отодвинуться, оставить мне больше пространства, сохранять дистанцию. А он поступил вчера вечером с точностью до наоборот.
— Ты считаешь, что он действовал с умыслом?
— Убеждена. — Элиза казалась огорченной и удивленной одновременно. — Он способен на чуткость, хорошо во мне разбирается. Но теперь творится непонятно что.
Элиза подняла глаза, наклонила голову в сторону, потом в другую, потягивая затекшие мышцы шеи. Закончив процедуру, опустила веки и пожала плечами.
— Никак не возьму в толк, в чем тут дело, — продолжала она, — но тогда возникает вопрос: может быть, я чего-то не заметила в самом начале отношений?
— Что ты имеешь в виду?
— Мы не так давно знакомы — всего пять месяцев. Его способность проникать в мои мысли определенно ускорила развитие отношений. Наша связь моментально достигла большой глубины.
Элиза остановилась и, как прежде Лора, задержала взгляд не на Вере, а на пальмах за окном.
— И что?
— Он, должно быть, манипулировал мной с самого начала. А я не замечала.
Вера заметила, что беседу можно направить в нужное русло. Попытайся она завести этот разговор минутой раньше, он оказался бы не к месту, но теперь упоминание о Фейне становилось логичным.
— Выходит, ты совсем мало знаешь этого человека. Почему же ты раньше не навела справки?
— Познакомившись, мы договорились не затрагивать личную жизнь. Нам было интересно вдвоем, других наша связь не касалась.
— Позволь-ка. Когда мы обсуждали твой роман, мне бросилось в глаза, что ты твердила «я», «я», откуда вдруг появилось «мы»?
Вера мысленно предупредила себя не заходить слишком далеко.
— Вы согласились впустить друг друга в свою жизнь, — продолжала Вера, — но если честно, мне кажется, что ты его впустила, а он тебя нет.
Элиза пристально смотрела на психоаналитика, лихорадочно перебирая в памяти месяц за месяцем своих отношений с любовником.
— Что ты о нем реально знаешь? Хорошо — вы договорились не трогать личной жизни друг друга, но если проследить, как развивался ваш роман, получается, что ты в одностороннем порядке раскрылась перед любовником, причем с поразительной наивностью.
Элиза молча отвела взгляд в сторону. Вера продолжала:
— Если бы я попросила записать все известные тебе факты его биографии, вряд ли набралось бы больше страницы.
Вера сделала паузу, чтобы подчеркнуть важность момента.
— Например, — сердце Веры забилось учащенно, она приближалась к поворотному пункту разговора, — ты никогда не упоминала его имени. Раньше я считала, что ты просто хочешь сохранить его личность в тайне. Теперь я не могу не спросить: а знаешь ли ты вообще, как его зовут?
— Рэй Керн.
— Ты уверена, что это настоящее имя?
Элиза вскинула глаза на Веру.
— Почему-то я думала, что он не может врать. — Она медленно покачала головой. — Нет… я ни разу даже не усомнилась… — Элиза нахмурилась. — Боже мой, что я наделала?
— Минуточку, — прервала ее Вера. — Прежде чем винить себя, вспомни, в какой ты ситуации. Еще недавно Рэй был обходителен и заботлив. Если с его стороны это лишь уловка, хитроумный план, чтобы завоевать твое расположение, ты не должна упрекать себя в том, что доверилась ему. С какой стати подозревать человека, который желает тебе только добра? Но теперь все изменилось, — продолжала Вера. — Ты не можешь не признать — происходит что-то жуткое и непонятное.
Слова попали в самую точку — лицо Элизы вмиг посерьезнело.
Перед Верой между тем стояли проблемы другого толка. На момент ее первого разговора с Фейном едва уловимые изменения в отношениях обеих пациенток с любовником вызывали у женщин лишь небольшой дискомфорт. Буквально на следующий день их партнер резко усилил психологический нажим. В общении между ними проявились острые грани. Ситуация выглядела куда более тревожной, чем представлялось во время первой встречи с Фейном. Теперь доктор вполне допускала, что одну из
