— Боже мой! Выдумаете, что… Может быть, я с ними поговорю?
— Нет. Я сам. Буду держать вас в курсе.
Он вернулся домой и только тогда позвонил Элизе. Сообщил ей, что их расчет оказался правильным и Кролл вчера ночью скопировал файлы. Еще раз напомнил, как себя вести, если тот объявится. Элиза вела разговор достаточно спокойно, но в ее голосе звучали озабоченные нотки. Она ни словом не обмолвилась, что Лора была у нее.
Мартен позвонил Лоре. Та же история: Лора — сама предупредительность. Однако и она умолчала, где находится. Фейн не стал задавать наводящие вопросы.
Мартен пообедал на кухне — бокал «Мурведре», испанский сыр, чиабатта, оливки. Ни Лора, ни Элиза не упомянули, что они вместе, и это его тревожило. Похоже, он упустил что-то важное.
Кабинет заливал свет серого дня. Фейн поставил «Три гносианы» Эрика Сати и углубился в альбомы фотографий. Призрачные звуки фортепиано плыли, словно в медлительном потоке времени, нарушаемые только периодическими шквальными зарядами дождя и редкими телефонными звонками от участников операции. Мартен изредка бросал взгляд на экран компьютера с цветными точками. Точки почти не двигались.
К вечеру он поставил «Элис» Тома Уэйтса и вытащил из стопки на оттоманке еще один фотоальбом. Но ни музыка, ни фотографии не могли оторвать его мысли от операции. Как и Вера, он постоянно обдумывал возможные последствия. Различные варианты развития событий увлекали, словно ожидающие толкования сновидения.
— Рэй говорит.
Элиза тревожно взглянула на Лору.
— Рэй?
Лора замерла посередине комнаты, как почуявшая опасность кошка. Новоявленные подруги сидели в гостиной, перед входом в спальню Элизы, и только что закончили смешивать первые вечерние коктейли.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Кролл.
Вопрос застал ее врасплох. На Рэя совсем не похоже.
— Шутить изволишь? — Элиза сама удивилась — столько в ее голосе оказалось яда.
Лора отчаянно замахала руками, призывая включить громкую связь. Элиза нажала кнопку.
— Что-что? — с удивлением спросил Кролл.
— Как я себя чувствую?!
Возникла пауза, словно на том конце не сразу нашлись, что ответить. Должно быть, перестраивается по ходу, подбирает отмычку получше.
— Я с тобой говорю по громкой связи? — спросил он с подозрением в голосе.
— Угадал, — сказала Элиза. Ее внезапно осенило. — Руки заняты — я нос вытираю. Я… я… в полном расстройстве.
— Ты плачешь? — В голосе никакой озабоченности, одно любопытство.
Элиза не ответила.
— Что тебя расстроило?
— Какого черта! — вырвалось у нее против воли.
— Послушай, если ты все еще расстраиваешься из-за…
— Все еще?! Что значит «все еще», Рэй? Пора бы и успокоиться — ты на это намекаешь?
Несколько секунд молчания.
— Послушай, — снова начал Кролл, — что… что происходит? Ты прямо… Что с тобой? Как прикажешь тебя понимать?
Элиза закусила губу. Куда ее понесло? Кролл не должен догадываться об ее истинных чувствах. Нельзя выходить за рамки роли, которую они наметили в офисе Веры. Надо вспомнить, что говорилось в ложных записях о несуществующем сеансе и четко придерживаться сценария. Она в депрессии, на грани суицида. Не злится, не нападает.
Элиза сосредоточилась на встрече в офисе Веры, словах Таунсенда, его инструкциях. Главное — вытащить Кролла на встречу, дать возможность людям Таунсенда взять его на прицел.
Но, услышав вдруг голос бывшего любовника, вспомнив, как глубоко этот человек проник в ее сокровенные мысли, осознав, как он играл ею и как легко она попалась на удочку, Элиза ощутила ярость и… оцепенение. Что бы она сейчас ни сказала, он сразу же почует неладное.
— Рэй… я… мне трудно об этом говорить… просто…
Элиза растерялась, смутилась и замолчала, от смущения растерянность только усилилась. Игра давалась максимальным напряжением сил, приходилось называть Райана Рэем, вспоминать поддельный контекст, зная, что в действительности все по-другому, делать вид, что она в отчаянии, на самом деле чувствуя злость, обиду, растерянность и страх. Черт бы его побрал, ну почему он не позвонил Лоре? Это она у нас мастерица ролевых игр. Лора запросто уболтала бы его на встречу.
Элиза бросила на Лору отчаянный взгляд. Та смотрела, приоткрыв рот в недоумении от затянувшегося молчания, словно говоря: «Ну что же ты?»
— Не могу, — произнесла Элиза, обращаясь в равной мере и к Лоре, и к телефонной трубке.
Лора закатила глаза от досады, склонила голову набок, давая понять: «Да возьми же ты себя в руки!»
— Ну хорошо, — сказал Кролл примирительным тоном, отступая. — И все-таки нам нужно поговорить. Должен же я понять, что произошло… Ты ведь не откажешься объяснить? Поможешь мне разобраться?
Элиза застыла на месте. Кроллу, как всегда, хотелось верить, в его голосе звучали нотки сердечности, заботы, искренности… от которых теперь продирал мороз по коже. Именно с помощью подобного эмоционального мошенничества он и водил ее за нос с самого начала отношений. От такой голой, жестокой расчетливости пресекалось дыхание. Вот ужас!
— Элиза? — позвал Кролл, озабоченный ее молчанием, забеспокоившись, что может упустить ее навсегда. — Нельзя же…
Лора подскочила к письменному столу, нашла ручку… листок бумаги… принялась торопливо писать.
— …оставлять все как есть, — договорил Кролл. — Надо обсудить… разобраться, чтобы ты… чем бы ты ни была расстроена…
Лора волчком крутнулась на месте и показала Элизе лист с огромными пляшущими буквами: «НАЗНАЧЬ ВСТРЕЧУ НА ЛЮДЯХ… В ХОЛЛЕ ОТЕЛЯ».
— Элиза?
— Я слушаю.
— Давай встретимся и поговорим.
Наступила долгая пауза.
— Где?
— Есть один дом, в тихом, укромном месте…
— Нет!
— Ну хорошо. — В голосе Кролла появилась настороженность. — А как ты…
— Только не наедине.
— Не наедине? Хорошо, согласен. Как насчет…
— Встретимся в «Фэйрмонте». Там есть укромные уголки, можно спокойно поговорить прямо в холле.
Кролл ответил не сразу.
— Не понимаю. Там же полно народу. Мы в таких местах раньше никогда не встречались.
— Я не доверяю… самой себе… даже когда я с тобой…
Что-то не то ляпнула? Элиза бросила отчаянный взгляд на Лору. Та ободряюще закивала.
Кролл опять замолчал.
— Ладно, — сказал он наконец. — Буду на месте в девять.
