упомянуты!
Но нет, там выложили все как есть. Все было прозрачно, как «Спрайт». И в высоком разрешении вдобавок. Ни единого размытия. Ни одного черного прямоугольничка. Их подлинная сущность – сущность, которую ЛОТСы старались скрывать на протяжении поколений, – сделалась известна всему городу. И вот теперь, вместо того чтобы отмечать удачную фотосессию, она ковыляла по лесу, торопясь в семейное убежище Вульфов.
«Отныне четверг четырнадцатое будет вместо пятницы тринадцатого!»
Разумеется, сейчас их лица уже появились в Интернете и во всех новостных агентствах. И знаете, что хуже всего? Что во всем случившемся явно замешана Клео де Нил, лучшая подруга Клодин – бывшая лучшая подруга! Потому что в заварившейся каше было достаточно убедительных комков.
Комок первый: в съемках «Моего соседа вурдалака» играла большую роль Фрэнки Штейн. Это принесло ей немалую популярность среди ЛОТСов. Клео почуяла угрозу своему статусу пчелиной царицы и твердо решила повергнуть Фрэнки.
Комок второй: Клео отвернулась от ЛОТСов и как-то в одночасье сдружилась с Беккой Мэдден, нормалкой, которая твердо решила уничтожить Фрэнки за то, что та отбила у нее парня.
Комок третий: Клео отказалась сниматься в «Моем соседе вурдалаке», а все почему? Знала, что это подставит ЛОТСов.
Конечно, представить, что Клео решилась подвергнуть опасности все сообщество ЛОТСов, было трудно. Но, как любила говорить мама Клодин, «когда люди чувствуют себя в опасности, они способны совершать невообразимое. Посмотрите хотя бы на Хайди Монтаг[5]!»
Клодин всегда плющило, когда ее мамочка, пытавшаяся выглядеть продвинутой, бросалась именами звезд, особенно когда она их коверкала. Но Гарриет была права: почувствовав себя не в своей тарелке, Клео, как и Хайди, совершила невообразимое.
«И все равно: ну как она могла?!»
Клодин начала набирать скорость, пытаясь убежать от собственной ярости. Боль от содранных мозолей была пустяком по сравнению с ощущением кинжала, который вонзили ей в спину. Высокие каблуки проваливались в рыхлую землю, лифчик совсем сбился. Конечно, здесь были бы уместней кроссовки и спортивный бюстгальтер, но Клодин пустилась в бега сразу, как вышла из лимузина. К тому времени передача уже вышла в эфир, и ЛОТСы спасались бегством.
– Что, не могли, что ли, собрать хотя бы пару сумок? – буркнула Клодин, рискуя наглотаться комаров.
– А ты не могла, что ли, не выступать по телику? – отпарировал Дон.
Один из первых учеников в школе был, как всегда, прав.
– Я же не знала, что нас так подставят!
– Могла бы и догадаться! – проворчал он.
– Клод, между прочим, тоже снимался! – беззастенчиво напомнила Клодин. На Клода Дон все равно бы злиться не стал: Клод – старший.
– Я туда пошел только затем, чтобы за тобой приглядеть! – пропыхтел Клод. Отличный футболист, он чувствовал себя куда лучше на спринтерских рывках. – Чтобы убедиться, что это не ловушка!
– И как, убедился? – поддел его Войу.
Клод шутливо ткнул его в плечо. Войу стукнул его в ответ.
Клодин уже сейчас не хватало подружек. «Не с кем теперь будет болтать, хихикать, меняться шмотками, не у кого оставаться ночевать и красить волосы в разные цвета, не с кем устраивать соревнования по дизайну ногтей, не с кем ходить в спа…»
Клодин стиснула кулаки и побежала еще быстрее. Каждый раз, как под каблуком ломался очередной сучок, она представляла на его месте какого-нибудь узколобого нормала. «Нас выгнали из дома! Теперь придется жить без Интернета, без телевизора. Нельзя больше бегать трусцой вдоль набережной под плейлисты Лагги. Отныне придется скрываться. Жить в страхе…» Клодин ускорила бег. Хрусть! Хрусть! Хрусть!
Вспархивали испуганные птицы. Грызуны прятались в норы. Шелестели листья.
Впереди показалась поляна. Там должна ждать мать, Гарриет, которая отведет их в безопасное место.
– А давайте возьмем маму и вернемся домой, а? – предложила Клодин. – Может быть, нам пора постоять за себя вместо того, чтобы трусливо прятаться…
– Мы вовсе не трусим! – возразил Войу. – Папа просто поручил нам защищать тебя и маму, пока его не будет.
Клодин закатила глаза. Вот так всегда! Мальчишкам полагается защищать девочек. А она, может, не хочет, чтобы ее защищали! Она хочет домой и посмотреть в глаза Клео. Проверить почту и узнать, ответил ли ей кто-нибудь из приглашенных на День Варенья (просто день рождения – это же так банально!). И принять долгий-долгий горячий душ!
– Ребят, вы тогда оставайтесь с мамой, а я вернусь обратно, – предложила она.
– Нет, – ответил Клод. – Мы все – одна стая, и…
– Должны держаться вместе! – ироническим тоном закончили остальные.
– Бежим, бежим! Уже близко, – подбодрил Клод.
Клодин, закусив нижнюю губу, повиновалась. Однако терпение у нее истерлось, как и чулки. До каких пор ее будут держать за младенца? Ее, значит, надо защищать, а свой дом защищать не надо? А свои права? А свою свободу? Все это нуждается в защите – и куда больше, чем она!
Впереди показался подтянутый силуэт Гарриет. Мать, как обычно, замахала детям, молча призывая их поторопиться. Клодин было ускорила бег, однако инстинкт бегства в ней пробуждаться не желал. Нет, ей хотелось упереться своими высокими каблучками – и ринуться в бой. А почему бы и нет, собственно? Через несколько недель ей стукнет шестнадцать. Она уже слишком взрослая, чтобы во всем следовать за стаей! Ей пора взять собственную жизнь в свои руки, показать семье, что в ней есть кое-что еще, кроме пушистой шкурки.
Нет, ягненочку Вульф пора отбиться от стада!
Глава 2
Страх или бегство
Измученная и измотанная после долгой беготни и пряток за деревьями, машинами и фонарными столбами – Фрэнки показалось, что это длилось много часов подряд, – она плюхнулась на каменный диван в подземном укрытии ЛОТСов и поддалась искушению закрыть глаза. Тут, как обычно, пахло попкорном и сырой землей. Карусель наверху остановилась на закате, но знакомые голоса по-прежнему кружились над головой. Фрэнки прибыла сюда не первой.
А где же ее родители? Удалось ли им благополучно скрыться? Неужели и правда во всем виноват Бретт?
Фрэнки старалась не думать о нем, чтобы не искрить. Искрить сейчас нельзя. Надо беречь энергию – вдруг снова придется спасаться бегством?
Под руку ей попался подол ее старушечьей крестьянской юбки. Подол был драный и грязный – очевидно, юбка пришла в негодность, и носить ее больше нельзя. Фрэнки слабо улыбнулась: ну, хоть какая-то польза!
– Ты как, в порядке? – услышала Фрэнки знакомый голос. Запахло апельсиновым «Starburst». Она заставила себя открыть глаза. Никого, разумеется, не увидела.
– Билли!
Он отвел прядь черных волос, которая лезла в глаза Фрэнки, и бережно заложил ее за ухо.
– Ага, – вполголоса ответил он.
Фрэнки попыталась сесть. Невидимый друг взял ее за плечо и заставил снова откинуться на спинку дивана.
