честной службой в Красной Армии, произвели в… белогвардейские офицеры.
Абсурдность всех пунктов «обвинения» была очевидна, но на то и существует демагогия, чтобы белое выдавать за черное, а черное за белое.
Сильный и чистый человек, Николай Кузнецов был готов к любым испытаниям, но только не к испытанию подлостью. Он вспылил в первый и последний раз в жизни. Этого и ждали от него провокаторы. Кузнецова исключили из комсомола, а затем, как следствие, из техникума.
Нужна была недюжинная сила воли, чтобы выстоять, не впасть в отчаяние, не озлобиться, не растерять веры в людей и людскую справедливость.
Кузнецов выстоял. Доказательство тому вся его последующая жизнь.
Он покинул Талицу и переехал в город Кудымкар Коми-Пермяцкого округа. Здесь он начал работать помощником таксатора по устройству лесов в окружном земельном управлении.
Так закончилась юность Николая Кузнецова.
ГЛАВА 2
Годы, проведенные в Кудымкаре, стали счастливыми годами в жизни Николая Кузнецова. Здесь он нашел интересную, целиком захватившую его работу, новых друзей, наконец, вновь обрел то душевное равновесие, которого почти было лишился в последние месяцы в Талице – после апелляции в Центральный Комитет ВЛКСМ все «обвинения» против него были сняты, а сам он в комсомоле восстановлен.
Грамотных, к тому же и политически достаточно подготовленных работников в отдаленных, глухих местностях, каким считался Коми-Пермяцкий округ, тогда не хватало, и каждого дельного человека старались использовать со стопроцентной отдачей его сил, способностей и энергии, не говоря уже о знаниях.
Загрузили и Николая – кроме своей основной работы, он непрестанно выполняет задания исполкома в проведении различных сельскохозяйственных кампаний и по коллективизации. Изъездил, исколесил за четыре года не только прилегающие к Кудымкару места, по и территорию всего округа, вплоть до самых его дремучих углов.
По воспоминаниям, в то годы Николай был строен, сухощав, носил ладно сидевшую на нем комсомольскую юнгштурмовку, перехваченную портупеей, и единственную на весь Кудымкар кудлатую белую папаху. Приметен был жизнерадостностью и удивительно ровным характером. В отличие от многих сверстников он уже тогда умел рассчитывать свое время. Во всяком случае, товарищи его, постоянно встречавшие Николая на работе, на занятиях в кружке политграмоты, в самодеятельности, на собраниях, лыжных и стрелковых соревнованиях, даже и не подозревали, что ко всему прочему он еще готовится вступать в институт, так как твердо решил сменить специальность и стать инженером-конструктором, и изучает языки.
Да-да, именно языки, а не язык, потому что, кроме немецкого, Кузнецов взялся еще за очень трудный коми, так как справедливо полагал, что нельзя успешно работать с местным населением, если не владеть его родной речью, не знать его культуру.
Познакомившийся с ним в Кудымкаре коми Андрей Кылосов, ставший впоследствии в Свердловске известным скрипичным мастером, вспоминал, что Николай настолько хорошо владел языком, что он, Кылосов, некоторое время даже серьезно думал, что Кузнецов тоже коми по национальности.
Активное участие Кузнецова в борьбе с кулачьем и в коллективизации крестьянства едва не стоило ему жизни: однажды ночью в глухом месте города на него совершила нападение группа кулацких сынков. Жизнь Николаю спас в тот раз старый, времен империалистической войны наган, который был ему выдан накануне для поездки в дальний район за значительной суммой казенных денег. Бандиты, уверенные, что не встретят серьезного сопротивления, нарвались на человека не только смелого, но и вооруженного.
После восстановления в комсомоле Николай привел в порядок и свои дела в техникуме – администрация, осознавшая, что произошла тяжелая ошибка, охотно пошла ему навстречу, и нужный диплом он в конце концов получил. Однако документ об окончании среднего специального учебного заведения теперь уже Кузнецова не удовлетворяет.
Летом 1932 года Кузнецов берет отпуск, приезжает в Свердловск и успешно сдает приемные экзамены на заочное отделение индустриального института.
К тому времени в столицу Урала перебирается на постоянное жительство и вся его семья. Чтобы быть ближе и к ним, и к месту учебы, через два года едет в Свердловск и Николай. Его новая должность – статистик в тресте «Свердлес».
Но мать Кузнецова, Анна Петровна, встречи со старшим сыном не дождалась: она умерла так же неожиданно и скоропостижно, как умер и отец, Иван Павлович.
Еще один год – и последний – отдает Кузнецов старой лесной специальности, а затем переводится с заочного отделения на вечернее и поступает работать на знаменитый «завод заводов» – Уралмашзавод, сердце индустриального Урала.
Его зачисляют расцеховщиком конструкторского отдела. Служебные обязанности Николая – следить за прохождением бесчисленных чертежей по всем цехам завода-гиганта.
Сохранилось очень немного документов от этого периода жизни Кузнецова, поэтому есть смысл привести хоть один из них – производственную характеристику: «Принятый на должность расцеховщика в БТК[1] конструкторского отдела тов. Кузнецов Н. И., будучи на испытании с 5 мая по 5 июня 1935 года, проявил себя как хороший работник с первых дней. Усвоил за испытательный срок возложенные на него обязанности прекрасно. Работой интересуется, стремится к усовершенствованию. В целях создания бесперебойного снабжения цехов чертежами тов. Кузнецов работает не покладая рук и готов выйти на службу при первом его вызове. В общественной работе участвует».
Уралмаш стал для Кузнецова не только важной производственной, но и жизненной школой.
На заводе Кузнецов получил практически неограниченную возможность совершенствоваться в немецком языке. В те годы на Уралмаше, как и на других предприятиях
