– Это никогда не бывает слишком поздно.
Я посмотрел на свои часы. Пять пятнадцать. Понедельник. Три дня назад я стоял у тела моего отца. Теперь Эзра ушел, и комфорт иллюзии исчез вместе с ним.
Ванесса была так права! Эзра был структурой и определением, и я удивлялся, откуда у него бралась такая сила? Было ли это подарком, который я ему сделал, или кое-чем другим, что он украл? В конце концов, это не имело значение. Моя жизнь была как карточный домик, и под ветром Эзры он развалился.
Натягивая ботинки, я думал о том, что уж очень чувствителен такой день, как понедельник.
Боун лежал в мягком кресле, и я понял, что ночью храпел. Он был теплым и расслабленным. Приехав домой, я включил кофейник, чтобы взбодриться, пока принимал душ и одевался. Когда я выходил, Барбара уже ждала меня. Она сидела за стойкой бара, завернувшись в ту самую накидку из овечьей шерсти, которую надевала в прошлый раз.
– Доброе утро, – сказал я уклончиво. Она наблюдала за мной, пока я вытирался полотенцем. Интересно, что она видела?
– Вряд ли, – ответила она. – Я действительно не спала. – Я обернул полотенце вокруг талии, и она заявила очевидное: – Ты не приходил домой.
– Нет. – Я почувствовал потребность сказать больше, но решил не делать этого.
– Ты был… – Она колебалась. – Ты был у нее дома? Ей не следовало вдаваться в подробности.
– Нет.
– Тогда…
– В офисе.
Она кивнула и затем тихо наблюдала, как я рылся в шкафу. Я забыл, что у меня не было ни одного чистого костюма, поэтому пришлось натянуть штаны и мятую хлопчатобумажную рубашку, которую я обычно надевал для работы по дому. Я чувствовал ее взгляд на себе, но не знал, что говорить, и десять лет нашего брака делали мое одевание в тишине неуклюжим.
– Ворк, – наконец выговорила она. – Я не хочу, чтобы все продолжалось подобным образом. – Я услышал, как она заставляла себя быть спокойной. Разговаривая, я смотрел на нее – так требовалось.
– Ты хочешь развода? – спросил я.
Она поднялась из-за стойки, пораженная. Ее голос стал выше.
– Боже милостивый. Нет! Зачем ты придумал подобную вещь?
Я пытался скрыть разочарование, только сейчас поняв, как отчаянно хотел избавиться от этого брака.
– Тогда что?
Барбара подошла и положила руки мне на грудь. Она пробовала улыбаться, но это было жалкое зрелище. Ее дыхание касалось моего лица, и мне хотелось отвернуться. Она взяла мои руки и положила их себе на талию, прильнув ко мне.
– Я хочу, чтобы все было именно так, как было, Ворк. Я хочу все скрепить. – Она сжимала меня, пытаясь казаться игривой, но все было напрасным. – Я хочу сделать тебя счастливым. Хочу, чтобы мы оба были счастливы.
– Ты думаешь, это возможно?
– Разумеется.
– Мы уже не те, кем были, Барбара. Мы изменились. – Я убрал руки с ее талии и отстранился. Когда она заговорила, в ее голосе появилась все та же знакомая особенность. Он снова стал резким и быстрым.
– Люди не меняются, Ворк, меняются только обстоятельства.
– Теперь ты понимаешь, что мы разные. – Я натянул пальто. – Мне нужно идти, – бросил я. – У меня заседание суда сегодня утром.
Она последовала за мной через весь дом.
– Не уходи от меня, Ворк! – кричала она, и я видел лицо своего отца. Я схватил ключи с барной стойки в кухне, игнорируя кофе, который вдруг пахнул желчью. Уже в двери она вцепилась руками в мое предплечье и заставила меня остановиться. – Пожалуйста. Подожди минуту. – Я сделал уступку и прислонился к стене. – Еще есть надежда сохранить наш брак, Ворк.
– Почему ты так считаешь, Барбара?
– Потому что так должно быть…
– Это не ответ.
– Браки сохраняются при небольших усилиях. – Она прикоснулась рукой к моему лицу. – Мы можем сделать эту работу.
– Ты все еще любишь меня, Барбара?
– Да, – произнесла она незамедлительно. – Я все еще люблю тебя. – Но я видел ложь в ее глазах, и она это знала.
– Мы поговорим позже, – предложил я.
– Я приготовлю ужин сегодня вечером, – сказала она, внезапно улыбнувшись. – Ты увидишь. Все будет прекрасно. – Она поцеловала меня в щеку и проводила, как делала это в первое время нашего брака. Улыбка была такой же, каким было ощущение ее губ на моем лице, – как это бывало уже тысячу раз прежде. Я не знал, что она имела в виду, но не ожидал ничего хорошего.
Я пошел позавтракать и выпить кофе. Взял бекон, яйцо и бутерброд с сыром, великолепным на вкус. Потом нашел экземпляр воскресной газеты. История смерти Эзры и продолжающееся расследование все еще оставались на первой странице, хотя и не так много было чего сказать. По определенным причинам газетчики поместили фотографию его дома. Теперь моего. Я просмотрел статью и успокоился, не найдя в ней своего имени.
Я расплатился и вышел. День был бодрящий: небо стального цвета, порывистый ветер. Засунув руки в карманы, я наблюдал за движением транспорта и совсем не удивился, увидев автомобиль детектива Миллз, поворачивающий на стоянку. Это была одна из тех вещей, которые воспринимались правильно, как нечто предопределенное. Я наклонился к ее окну, когда она съезжала вниз.
– Преследуете меня? – спросил я. Она не улыбнулась.
– Совпадение, – ответила она.
– Да что вы?
Она показала жестом на ресторан за мной.
– Я ем здесь два раза в неделю, – объяснила она. – По средам и пятницам.
Я рассматривал ее: на ней были джинсы и облегающий коричневый свитер. Оружие лежало на сиденье рядом с ней. Я не мог слышать запаха ее духов.
– Сегодня – понедельник, – напомнил я ей.
– Все так, как я сказала. Совпадение.
– Действительно?
– Нет. Я заезжала к вам домой. Ваша жена сказала, что вы можете быть здесь.
Я ощутил холод предчувствия и не знал, что послужило причиной: то, что детектив Миллз разыскивала меня, или то, что они с моей женой дышали одним воздухом.
– Чего вы хотите?
– Мы с Дугласом все еще хотим собраться вместе с вами и поговорить относительно файлов вашего отца. У вас была возможность просмотреть их?
– Я работаю над этим. – Ложь.
– Вы будете в офисе сегодня? – поинтересовалась Миллз.
– У меня утром заседание суда. Потом я собираюсь съездить на час в тюрьму, повидать некоторых клиентов. Я буду в офисе к полудню.
Миллз кивнула.
– Мы будем на связи.
Она уехала, а я продолжал стоять, глядя ей вслед. Наконец я сел в пикап и приехал в офис. Было еще рано, моей секретарит не было на месте, за что я ей был благодарен. Я не мог выносить ее жалостливых глаз и того разочарования, которым, казалось, веяло от нее всякий раз, когда она смотрела на меня. Я проигнорировал лестницу, ведущую к большому офису, и обосновался в кресле в своем собственном маленьком офисе, в противоположном углу здания.