пальцами по барабану, зная ответ, и это причиняло мне боль. Джин жила с его презрением – это было единственное чувство, которое у отца нашлось для нее.

Какой позор. Какой ужасный, гребаный позор.

Вдруг я почувствовал, что должен выйти из этого ада, подальше от крыс, запахов и воспоминаний. Следовало избавиться от оружия и просчитать свой следующий шаг. Но сначала нужно вытереть оружие носовым платком. Я открыл пистолет и протер его изнутри. Извлек все пули и вытер их тоже. Многих людей поджарили из-за того, что они не проделали такой работы. Потом я перезарядил пистолет и обернул тем же платком.

Если бы полицейские нашли меня с оружием, Джин была бы чиста. Хоть здесь я достиг бы чего-то, но этого было недостаточно, еще нет.

Напоследок я окинул взглядом это мрачное место, затем повернулся и стал уходить. Мне казалось, что я почувствую что-нибудь, но ничего не было, только эхо шагов, которые выводили меня на свежий воздух и под луну, осветившую все окрестности. И в том серебряном месте между откосами высоких берегов, которые походили на стены, мне захотелось стать на колени и вознести благодарность Господу – увы! Я продолжал карабкаться вверх, продираясь через шипы кустарника, пока не добрался до вершины туннеля и голос воды стал едва слышен, словно шепот.

Глава 21

Итак, это произошло. В моей руке было оружие убийства. Грязный, мокрый, в крови, я был напуган тем, что полицейские найдут меня, прежде чем я успею сделать то, что должен. Это было плохое место, чтобы оставаться здесь. Я еще не находился в розыске, но уже чувствовал петлю на шее и знал, что это только вопрос времени. Прошло пять дней с тех пор, как нашли тело моего отца, – целая жизнь, в течение которой я узнал кое-что о том, как и чем жил этот старик. Бывало, он говорил, что всем достаются змеи, которых надо убить, и мне казалось, что я понимаю смысл этого высказывания, Но человек не может убить своих змей, не открыв глаза, дабы увидеть их, – правда, о которой он забыл упомянуть.

Я стоял один на мосту в пяти милях от города. Солнце почти подошло к зениту, и я мог слышать шум реки. Я перегнулся через поручень, как будто желая получить от нее силу. Прощупывая пальцами пистолет, я думал о Джин, о том, каково это было ей нажать на курок, уйти, пытаясь справиться с проблемами. Я наконец понял ее состояние во время попыток самоубийства, и было жаль, что нельзя сейчас сообщить ей об этом. То, что прежде казалось безумным, теперь приобрело точный смысл. Забвение. Облегчение. В конце концов, что мне было терять? Карьеру, о которой я так беспокоился? Семью? Ответную любовь женщины, которую любил? Только невыносимую близость Ванессы и веру в то, что это могло быть чем-то потрясающим.

Если и оставался у меня кто-то, то это Джин. Она была последней из всего моего семейства, и в этом одиночестве я мог сделать что-нибудь хорошее для нее. Убей я сам себя здесь этим оружием, и они обвинили бы меня в смерти Эзры. Дело закрыли бы. Возможно, тогда Джин смогла бы обрести какое-то умиротворение, оставив Солсбери и уехав в то место, где призраки одних утраченных любимых посещали бы других, но не ее. Смог бы я сделать то же самое, случись подобное с Ванессой?

Но такое никогда не случилось бы. Ванесса шла дальше, и так правильно. Тогда к черту все это! Одно мгновение храбрости.

Я взвел курок пистолета, и в его звуке была завершенность.

Неужели я приехал сюда, чтобы сделать это? Нет. Я приехал, чтобы выбросить в канаву оружие, увериться, что его никогда не найдут и не смогут использовать против Джин. Мысль о заключительном действии казалась правильной. Одно мгновение, возможно, вспышка боли – и Джин была бы свободна. В конце Миллз получила бы фунт ее плоти и мою жизнь.

Я пристально смотрел на реку, наблюдая за тем, как легко туман садится на воду, придавая ей новую глубину. Золотой край солнца всплыл из-за деревьев, мое последнее солнце, и я не сводил с него глаз. Мир распрямлялся с решительной ясностью, и я так отчетливо все это видел: зеленые поля, темные деревья, грязную змею реки, которая двигалась так, будто ее тоже уничтожали.

Я приставил дуло к подбородку, плотно прижал его и ждал, пока достанет мужества нажать на курок, я искал силу в нахлынувшей волне лиц. Увидел мать, когда под ней провалился пол. Джин, проклинающую меня за то, что правду Эзры я сделал своей собственной. Я видел ее лицо на похоронах, отвращение, когда я попытался взять ее за руку. Потом Ванессу – жестоко избитую и изнасилованную в вонючей грязи. Я почувствовал стыд, настолько всеобъемлющий, что даже сейчас он отравлял меня. Я позволил увести Ванессу так далеко и дал случиться этому. Во взрыве ненависти к самому себе я наконец нашел силу, которую искал. Спусковой крючок двинулся под пальцем, чтобы сжечь меня, и я ткнул дулом в подбородок так сильно, что пришлось вскинуть голову. Я открыл глаза, чтобы снова посмотреть на небо. Оно простерлось надо мной как Божья длань, и в небесном куполе неподвижно парил один-единственный ястреб. Он сделал круг, и я стал наблюдать за ним. Тогда он издал крик и улетел, и я понял, что не смогу нажать на курок.

Оружие сдвинулось в сторону – теперь оно висело на моем пальце, и я наконец заплакал в тишине. Слезы жгли мне щеки, падали на сведенные вместе колени. Я уронил оружие в реку, даже не подняв головы. Став на колени, я прижался лбом к холодным металлическим перилам, мои плечи тряслись. Я плакал от нахлынувших воспоминаний, оттого что столь многое в жизни не состоялось, и это открыло мне огромную и ужасную правду. Я был жив и оплакивал ту свою жизнь. Там было все, что я оставил, и слезы все прибывали.

И вот таким я ушел от реки – чувствуя прилив новой силы, что-то похожее на надежду. В дороге я понял, что случилось. Я снова ударился о дно, но на сей раз успел подскочить. Я остался живым не потому, что мне не хватило храбрости. Я мог спустить курок, но не сделал этого. Почему? Потому что жизнь не была совершенной и никогда таковой не будет. В этом Макс оказался прав.

Я отправился домой. Остановился в начале подъездной дороги и проверил почтовый ящик. Фотографии Алекс, которую я оставлял для Хэнка, не было, очевидно, он уже приезжал. В некотором смысле я был рад тому, что мы не встретились; в его голосе чувствовалось недоверие, и я не смог бы вынести, увидев недоверие еще и в его глазах. Позже, возможно, но сейчас я был без сил.

Только войдя в кухню, я почувствовал, насколько опустошен. Все, что я мог сделать, это стащить с себя сапоги. Дом был пуст, но я и не ожидал ничего другого. Мне хотелось есть и выпить кофе, но в кресле было так хорошо! Поэтому я уселся за маленький стол, где Барбара проводила много времени, составляя короткие записки и разговаривая с друзьями по телефону. Я почти физически ощущал ее там, ее запах и привычный смех. Я положил ноги на стол. Мои мокрые и грязные штаны испачкали бумагу для принтера. Сидя так, я не сводил глаз с мигающего красного глаза автоответчика. Наконец я нажал кнопку, и механический голос сообщил мне о том, что поступило семнадцать сообщений.

Тринадцать пришли от репортеров. Я их стер. Одно было от Хэнка, подтверждающее, что он забрал фотографию, и три – от Барбары. В первом она была приветлива. Во втором – вежлива. Но в своем последнем сообщении голос звучал сердито. Она не кричала, но я узнал контролируемые, четкие интонации: где был я? Вот в чем вопрос и я знал, что она себе вообразила: я находился у Ванессы.

Я стер и ее сообщение, а потом глянул на часы. Было 6:30 нового дня. Спать уже поздно, и я отправился варить кофе. Когда зазвонил телефон, у меня в руке был кофейник, куда я набирал воды из-под крана. Я позволил аппарату принять звонок. Через мгновение пришло сообщение от Барбары. Закрыв кран, я занялся кофеваркой. И вдруг застыл на месте, услышав голос Джин. Он был слабым и напряженным.

– Ворк, ты дома? – Ее голос прерывался. – Ворк, пожалуйста… – Она кашляла.

Я выронил кофейник в раковину и схватил телефон.

– Я слушаю, Джин. Не вешай трубку.

– Хорошо, – проговорила она едва слышно. – Хорошо. Я хотела… – Она начала кашлять. – Я хотела сказать тебе…

– Джин. Что? Мне не слышно тебя. 1де ты?

– …сказать тебе, что все о'кей. Что я прощаю тебя. Ты запомнишь это?

– Джин! – вскрикнул я, внезапно ужаснувшись, – Где ты? У тебя все хорошо?

Какое-то время звучал только мой голос и слышал ее дыхание. Когда я заговорил снова, то уже умолял ее:

– Пожалуйста. Скажи мне, что происходит.

Вы читаете Король лжи
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату