знать точно, чем жить надеждой.
Меня переполняла печаль, но даже через боль, предательски нашептывая, на ум пришла одна эгоистическая мысль: у меня теперь нет никакого алиби, меня могут отправить в тюрьму на всю оставшуюся жизнь. Я подавил эту мысль, и она больше не возвращалась, чему я был несказанно рад.
Затем я позвонил Хэнку. Мне сейчас как никогда прежде необходимо было поговорить с ним. Его домашний телефон не отвечал, поэтому я набрал номер мобильного.
– Я собирался тебе позвонить, – сказал он.
– Хэнк, слава Богу.
– Заткнись на минуту. У нас огромные проблемы. – Я услышал, как он прикрыл рукой микрофон трубки, откуда доносились приглушенные голоса. Прошла почти минута, прежде чем он заговорил снова. – О'кей. Я вышел наружу.
– Слушай, Хэнк. Мне кажется, я понял кое-что насчет Ванессы.
– Ворк, я хотел сообщить тебе об этом в более осторожной форме, но у нас нет временит, чтобы заниматься твоей пропавшей подругой. Я сейчас в отделении полиции.
– В Солсбери?
– Да. Я приехал сюда, чтобы проверить сообщения о несчастных случаях, прежде чем искать твою подругу. Но это осиное гнездо. Нам надо поговорить, но не по телефону. Ты где сейчас?
– В больнице: Стою у входа в отделение скорой помощи.
– Оставайся там. Я буду через пару минут.
– Хэнк, подожди. – Я остановил его, прежде чем он успел отключить телефон. – Что, черт возьми, происходит?
– Они нашли оружие, Ворк. То, что ты бросил в реку.
– Что?
– Никуда не двигайся. Две минуты. – Он отключил телефон, и я в течение, возможно, самых длинных в своей жизни двух минут разглядывал телефонную трубку, смолкнувшую в моей руке.
Они нашли оружие. Могла ли Алекс к этому быть причастной?
Хэнк повернул к автостоянке, я встретил его у обочины и залез к нему в седан. Он не взглянул на меня, не заговорил. Он поехал влево от автостоянки, сделал несколько, по-видимому случайных, поворотов и затем остановился. Мы находились на соседней территории. Кругом было тихо, в поле зрения – никого. Хэнк, молча глядел через ветровое стекло.
– Я жду, когда ты заговоришь, – наконец произнес он, взглянув на меня.
– Что ты имеешь в виду?
Его лицо было неприступным; таким же отрешенным было выражение его глаз. Когда он заговорил, его голос также показался мне бесстрастным.
– Какая река? Какое оружие? Вот какие вопросы ты должен был задать. Меня беспокоит то, что ты их не задал.
Я не знал, что говорить. Он был прав. Невиновный человек спросил бы именно об этом.
– Я не убивал его, Хэнк.
– Расскажи мне об оружии.
– Нечего рассказывать.
– На твоей стороне не так много людей, Ворк, и ты можешь остаться в полном одиночестве. Я не помогаю тем, кто мне лжет; это так просто. Так что у тебя есть минута, и подумай, прежде чем произнесешь следующие слова.
Я никогда не видел Хэнка таким напряженным, как будто он мог ударить меня кулаком в лицо. Это было больше чем гнев. Он чувствовал себя обманутым, и я не мог его за это винить.
Если Джин не нажимала на курок, то у меня уже не было никакой причины лгать насчет оружия. Собственно, я даже хотел, чтобы оно было у полиции, если это позволит признать виновной Алекс Но я вытер пистолет и бросил в реку, что само по себе уже являлось преступлением. Но самым важным для меня было найти Ванессу, и, если бы Хэнк помог мне в этом, я рассказал бы ему все, что он хотел знать. Но сначала мне нужно было задать один вопрос.
– Как они нашли оружие?
Мне показалось, что Хэнк собрался уезжать, поэтому я снова обратился к нему:
– Клянусь Богом, Хэнк. Расскажи мне только это, и я отвечу на все твои вопросы.
Мои слова заставили его задуматься.
– Был анонимный звонок: полиции сообщили, что видели, как кто-то бросил оружие в реку. Водолаз из отдела шерифа спустился в реку утром и нашел пистолет прямо в том месте, где указал звонивший. Это было час назад. В полиции знают, что это оружие Эзры, потому что на нем его инициалы.
– Им известно, кто позвонил? – Я думал об Алекс Она должна была знать, что оружие уже чистое, прежде чем сделать нечто подобное. Она не захотела бы, чтобы следы привели к ней.
– Парень не назвал себя, но описал того, кто чертовски похож на тебя. То же самое телосложение, тот же возраст волосы, автомобиль. Они пробуют вычислить этого парня. Если его найдут, ты первым узнаешь об этом. Миллз тебя накроет так быстро, что не успеешь и глазом моргнуть, И он тебя опознает, непременно, тогда ты будешь обвинен.
– Это был парень? – удивился я. – Позвонивший?
– Ты что, не слышал меня? Тебя пробуют связать с этим оружием.
– Но позвонивший… Это был мужчина?
– Слушай. Это все, что я слышал, понятно? Я не говорил с ним по телефону. Теперь расскажи об этом гребаном оружии. Я не хочу повторять.
Я тщательно изучал его лицо. Он хотел, чтобы я оказался невиновен. Не потому что любил меня, хотя такое тоже не исключено, а потому что не мог ошибиться в таком деле, как это. Хэнк Робине никогда не помог бы убийце и как любой другой, ненавидел, когда его разыгрывали.
– Ты хочешь знать, почему я выбросил в реку оружие, если не убивал его. – Это было утверждение, не вопрос.
– Теперь кое-что проясняется.
И я наконец заговорил, я не останавливался, пока не объяснил ему все. За все это время он не проронил ни слова.
– Итак, ты собирался поджариться ради Джин.
Я кивнул.
– Именно поэтому ты выбросил оружие.
– Да.
– Расскажи мне еще раз, почему ты подумал, что Джин нажала на курок.
Ничего конкретного я не мог рассказать. Я ни с кем не мог обсуждать ту ночь, когда умерла мама, – ни с Хэнком, ни с кем-нибудь другим. Я не знал, примет ли он мое объяснение без понимания того, что могло заставить Джин убить Эзру, но это был шанс, который нельзя было упускать.
– У Джин долгое время не все было в порядке с психикой. У них с Эзрой были проблемы.
– Хммм, – протянул Хэнк. – Проблемы.
– Это семейные дела, Хэнк. Я не могу говорить об этом. Можешь верить мне или не верить. Помочь мне или нет. Но это все, что я могу сказать.
Он стих на целую минуту, глядя куда-то мимо меня.
– Ты много чего мне не говоришь.
– Да. Но, как я сказал, это семейные дела. – Я колебался. Мне не хотелось просить, но, кажется, я был близок к этому. – Я не убивал его, Хэнк. Он был лживым и высокомерным ублюдком. Хорошо. Я признаю это. Но он был также моим отцом. Во многих случаях я готов был избить его – но не убить. Поверь мне.
– А пятнадцать миллионов долларов? – напомнил Хэнк, и сомнение снова омрачило его лицо.
– Я никогда не стремился заработать как можно больше денег, – ответил я.
Хэнк поднял бровь, глядя на меня.
