успели обнаружить не брезгующие падалью хищники.
— Ах, бедняга Джеймс! — печально вздохнул герцог. — Негодяи даже не потрудились похоронить тело. Старик часто повторял, что боится умереть в любимом лесу: возможность стать добычей животных приводила его в ужас. За одно это преступление убийцы достойны казни. — Он вздохнул. — Мне всегда будет не хватать наших с ним неспешных разговоров и долгих шахматных партий.
Аргус с молчаливым сочувствием дотронулся до руки спутника и тут же пошел дальше. Он не был знаком со старым дровосеком, но отлично понимал боль и возмущение Рональда. Ему и самому доводилось испытывать горечь утраты, а жестокое убийство Джеймса никого не могло оставить равнодушным. Бандитам срочно потребовалось убежище, поэтому они избавились от хозяина и выбросили тело за порог, словно сметенные со стола крошки.
Труднее всего было соблюдать осторожность, двигаться медленно и бесшумно. Аргус едва сдерживался; хотелось броситься к хижине, одним ударом выбить дверь и задушить убийц голыми руками. И все же остатки разума, еще не разрушенные отчаянным страхом за судьбу Лорелей, подсказывали, что штурм ни к чему хорошему не приведет, но неизбежно подвергнет риску и любимую, и его самого. Лежать в луже крови, в то время как остальные спасают пленницу, может быть, и почетно, но чрезвычайно глупо.
Наконец деревья расступились, и показалась просторная опушка, на краю которой приютилась небольшая аккуратная хижина. Аргус остановился, а рядом замер герцог. Еще шаг, и оба окажутся на виду у тех, кто ожидает их появления. Аргус заметил смутные силуэты кузенов и Стефана — те осторожно обходили поляну, чтобы в тот момент, когда Корник выйдет навстречу главным участникам операции, оказаться за его спиной. Конечно, могли произойти любые неожиданности, но Аргус не сомневался в успехе. Да и могло ли быть иначе? Речь шла об освобождении Лорелей!
— Надеюсь, мое предположение оправдается, и бандит не убьет нас в первое же мгновение, — пробормотал герцог.
— Думаю, обстоятельства сложатся именно так, как вы рассчитали, — тихо отозвался Аргус. — Последние два часа неопровержимо доказали, что в тот момент, когда вы унаследовали герцогский титул, британская армия потеряла блестящего генерала.
Неожиданно высокая оценка заставила его светлость покраснеть от смущения.
— Честно говоря, в семье предполагали, что я выберу военную карьеру, однако лично меня походное существование не привлекло. Но главное даже не в трудностях быта. Да, стратегия и тактика — науки захватывающе интересные, но как выдержать постоянную близость смерти? Сомневаюсь, что можно смотреть на погибших и думать исключительно о благородстве воинов, героически отдавших жизнь за короля и отчизну.
Аргус на миг задумался и кивнул:
— Да, пожалуй, вы правы. Все солдаты — чьи-то сыновья, мужья, отцы. Но способность к сопереживанию нельзя считать слабостью.
Герцог пожал плечами:
— Каждый человек остается самим собой, и я всего лишь тот, кем сумел стать. — Он достал из жилетного кармана золотые часы, уточнил время и, аккуратно закрыв крышку, убрал часы на место. — Пора начинать. Та легкость, с которой это чудовище убивает невиновных, подсказывает, что его терпение лучше не испытывать. И не беспокойтесь, что в нем самом или в его подельнике я увижу чьего-то отца или сына. Нет, это опасные люди, мир должен от них как можно скорее избавиться. Полагаете, удастся воздействовать на преступников с помощью вашего искусства?
— Если они не защитятся так же, как защищались, когда держали меня в подвале, непременно попытаюсь подчинить обоих своей воле. В случае успеха освобождение пройдет тихо и чисто. К сожалению, не исключено, что, даже несмотря на отчаяние и явное помутнение рассудка, Корник с сообщником не забудут об угрозе и защитятся: наденут очки с затемненными стеклами, чтобы нейтрализовать гипнотическое действие взгляда, и заткнут уши, чтобы не слышать голоса.
— Увы, скорее всего так оно и будет. В ином случае не пройдет и нескольких минут, прежде чем оба смиренно сложат оружие и сдадутся. Ну, а теперь пришла пора всеми силами привлекать внимание и делать все возможное, чтобы они не застрелили нас до тех пор, пока остальные не проберутся в тыл.
Замечание напоминало приказ, а потому Аргус не стал вступать в дискуссию и спокойно направился к хижине. Для этого пришлось покинуть укрытие, спуститься с небольшого холма и пересечь открытое пространство. Спутник невозмутимо шагал рядом и ничуть не походил на обычного Рональда Сандана. В этот ответственный момент лорд Санданмор выглядел истинным аристократом, настоящим герцогом. Всезнающий Макс воспользовался помощью опытного камердинера и одел господина со всевозможной тщательностью и с той богатой, но неброской элегантностью, которая безотказно действовала на каждого встречного. В костюме преобладал черный цвет, изысканно оживленный белоснежной рубашкой, безупречно накрахмаленным шейным платком, кружевными манжетами и тонкой серебряной вышивкой на жилете. Даже вечно растрепанные волосы сегодня были тщательно причесаны и собраны в аккуратную косичку. Только сейчас Аргус заметил, что герцог достаточно молод и еще мог бы считаться завидным женихом. Подтянутая мускулистая фигура и красивое лицо притягивали взгляд. Если бы сельский отшельник дал себе труд приехать в Лондон, заинтересованные в достойном зяте матушки немедленно устроили бы осаду, особенно посыле того, как узнали о его богатстве.
Впрочем, сейчас это не имело значения. Аргус отбросил несвоевременные мысли и внимательно посмотрел на хижину. Небольшой, но крепкий и старательно ухоженный дом служил хозяину верой и правдой. Что и говорить, герцог заботился о своих людях.
Справа от входной двери в окне появилось лицо, и сэр Уэрлок без труда узнал Такера. Корник, должно быть, держался в стороне, опасаясь подвоха. Негодяй отличался редкой жестокостью и к людям относился с холодным пренебрежением, однако неукоснительно оберегал собственное благополучие. Осторожность нередко граничила с трусостью.
Парламентеры остановились в нескольких ярдах от дома.
— Корник! — громко окликнул сэр Уэрлок.
В воздухе витало ощущение опасности. В любой момент можно было ожидать пули. Чтобы защитить спутника, Аргус сделал шаг вперед. Герцог что-то недовольно проворчал, однако скоро понял, что сейчас не время проявлять самолюбие. И все же трудно было поверить, что Корник немедленно застрелит обоих, схватит деньги и скроется. Нет, бандит так долго ждал победы, что теперь наверняка захочет поглумиться над жертвами, проявить неограниченную власть. И все же, как бы ни храбрился бандит, минуты его были сочтены. Что ж, пусть до последнего верит в свое превосходство — самомнение притупляет бдительность.
Лорелей услышала голос Аргуса и почувствовала, как радостно и нетерпеливо вздрогнуло сердце. В окно посмотреть она не могла — огромная фигура Такера загораживала половину комнаты. Однако и без того было ясно, что сэр Уэрлок стоит перед домом и представляет собой замечательную мишень. В душе с новой силой вспыхнуло чувство вины, ведь он рисковал из-за ее нелепой неосторожности. Отказать булочнику в помощи она, конечно, не могла, но должна была заранее предвидеть нападение и взять с собой не одного-единственного охранника, а столько, сколько потребовалось бы для полной безопасности.
А сейчас надежда на спасение тонула в страхе за судьбу отца и возлюбленного. Да, она хотела вернуться домой, но только не ценой жизни близких людей. Недопустимо дорого!
— Пришли оба, — сообщил Такер. — И герцог, и Уэрлок. Да не с пустыми руками. Принесли большой мешок.
— Мои денежки! — Корник с довольным видом потер руки. — Что ж, отлично! — Он посмотрел на Лорелей. — Наверное, приятно, когда близкие проявляют заботу.
— Увидеть вас на земле с пулей во лбу будет еще приятнее, сэр.
— Фу, разве дочке герцога пристало отвечать так грубо? — рассеянно отмахнулся Корник. Пленница уже явно не представляла для него интереса. — Неплохо было бы заставить их подождать, и подольше. Нужно показать, кто здесь главный, но не хочется, чтобы они думали, будто я испугался и решил сдаться.
