— В чем дело? Почему ты здесь?
— Я… пришла вчера ночью, поздно. Я плохо себя чувствовала, а твое присутствие… меня успокаивает.
— Что случилось?
— Я думала, начались роды.
Гаррет вскочил.
— Ты уверена? Черт, разве еще не рано?
— Нет-нет! У меня начались боли, но потом все прошла. — Жоэль робко улыбнулась ему. — Рядом с тобой так хорошо. Спасибо тебе.
Было в ее улыбке что-то такое… Нет.
Обычно в Бельгии, после близости, она сразу же уходила, чтобы отец ничего не заподозрил. В те несколько раз, когда они спали вместе, он просыпался с ненасытным вожделением к ней.
А сейчас… ничего. Сегодняшнее пробуждение рядом с ней тактически возымело на него обратное действие. Он впал в ярость из-за того, что она вторглась на его личную территорию, в его постель. Он не хотел ее здесь видеть.
— Очень хорошо, — грубо ответил он, провел рукой по спутанным волосам и несколько раз вздохнул, чтобы успокоиться. Она просто пришла к нему за утешением и не заслужила такого гнева. — Боль прошла?
— Да, — смиренно ответила Жоэль и посмотрела на него из-под золотистых ресниц. — С тобой так тепло.
— Хорошо, тогда я велю, чтобы к тебе в постель ночью регулярно подкладывали горячие кирпичи. Они согреют тебя не хуже.
Жоэль не ответила. Гаррет прошел к гардеробной.
— Прошу меня извинить. — Он захлопнул за собой дверь. Эта борьба его страсти к Кейт и долга перед Жоэль и ребенком, наверное, его убьет. У него нет достойного ответа. Если он женится на Жоэль, он низведет Кейт до весьма незавидного положения в его жизни, такого, которого она не засуживает. Если женится на Кейт, он в открытую презрит свои обязательства перед Жоэль и невинным малышом, которого она носит под сердцем.
Его инстинкты не знали таких сомнений. Интуиция буквально кричала ему, чтобы он женился на Кейт и выбросил Жоэль из головы. Он стоял посреди гардеробной, и у него мурашки бегали по коже от ощущения неправильности того, что он проснулся рядом с Жоэль. Как он может на ней жениться? Как он вообще может думать об этом, когда он хочет видеть в своей постели другую женщину?! И тем не менее как он может обречь родного сына или дочь на жизнь бастарда?
В дверь гардеробной постучали. Гаррет снова провел рукой по волосам и резко ответил:
— Да?
— Гаррет, это я, — тихо отозвалась Жоэль. — К тебе стучат.
— Кто?
— Я не знаю.
Кто бы там ни стучал… Гаррет окинул Жоэль взглядом. Только сейчас он заметил, что рубашка на ней почти прозрачная и коричневые соски явственно выступают под светлой переливающейся тканью.
Черт, да она же пытается его соблазнить! Гаррет отвел глаза и вздохнул. Тут только до него дошло, что с момента ее приезда он ни разу не подумал о ней с вожделением, в то время как в Бельгии они сходили друг по другу с ума.
— Жоэль, ты выглядишь непристойно.
— Да, — шепотом согласилась она.
— Заходи в мою гардеробную и жди там, пока я не дам знать.
— Да, Гаррет, — ответила она.
— А потом отправляйся к себе и оденься.
Она кивнула и исчезла в гардеробной.
Гаррет набросил халат и подошел к двери:
— Кто здесь?
Это пришел лакей, принес свечу. За его спиной маячили два грязных с дороги человека.
— Простите за беспокойство, ваша светлость, — сказал лакей, — но дело срочное.
— Что стряслось?
Один из незнакомых мужчин выступил вперед:
— Мы из Грандфилдской каменоломни, ваша светлость.
— И?
— У нас случилось несчастье.
У Гаррета внутри все сжалось. Он столько времени ничего не замечал, кроме своих семейных проблем, что другие его обязательства буквально пошли побоку. Он доверял людям, которых нанял, чтобы разбираться с возможными трудностями, но он не следил за их работой, как следовало бы, и вот что-то пошло не так.
Гаррет покосился на дверь в гардеробной.
— Я оденусь и через пять минут присоединюсь к вам в холле. Объясните все по дороге. — Гаррет обратился к лакею: — Принесите этим людям выпить чего-нибудь горячего и велите седлать мою лошадь.
— Да, ваша светлость.
Избавившись от Жоэль, Гаррет торопливо оделся в костюм для верховой езды. Спустившись вниз, он обнаружил, что тетя уже встала. Он оставил Жоэль на ее попечении и попросил сразу же прислать ему весточку, если с ней или ребенком что-то случится. А потом он в сопровождении двоих новоприбывших галопом помчался к гранитным каменоломням к серверу от Мелтона.
— Матушка…
Кейт сжала руку Реджи. Их мать медленно поднялась из кресла у камина и повернулась к ним. В кухне все выглядело и пахло как обычно: над свежевычищенными полками витал резкий запах скипидара, в большом котле над огнем что-то побулькивало, плиточный пол сиял чистотой. Кейт испытала облегчение от того, что скорбь по Уилли не повлияла на повседневные дела матери. И все же Кейт была готова в любую секунду схватить Реджи и броситься наутек, если мать снова хватится за кочергу.
— Кэтрин?
Кухня осталась прежней, а вот мать изменилась разительно. За прошедшие недели она словно постарела на пятнадцать лет. Седых волос у нее изрядно прибавилось, глубокие морщины избороздили лоб, углы рта и глаз.
Кейт и Реджи стояли неподвижно и смотрели на мать. В конце концов, та заговорила:
— Думала, я вас больше не увижу.
— Ну… — Кейт попыталась улыбнуться, однако попытка вышла жалкая. — Мы вернулись.
Реджи аккуратно отнял у нее руку.
— Мама.
— Реджинальд, по-моему, ты вырос. — Мать зажала рот тыльной стороной ладони. — В этой одежде ты выглядишь как джентльмен.
Реджи подошел к ней, обнял за талию и прижался щекой к ее животу.
— Я по тебе соскучился.
Она неловко потрепала его по волосам, не сводя глаз с Кейт.
Кейт молчала и готовилась к тому, что мать выгонит ее вон.
— Я похоронила Уильяма, — прошептала мать, в конце концов.
Кейт опустила глаза и кивнула.
— Он теперь с Уорреном.
— Я ему это говорила перед… — Голос ее дрогнул.
— Кроме вас, у меня теперь не осталось детей.
Кейт не нашлась что ответить. Так они и стояли: Кейт — у двери, Реджи — обняв мать, мать —
