Водитель поджал губы и коротко, не отрывая глаз от дороги, ответил:
— Виноват, Ян Карлович. Больше не повторится. Отзывать?
— Да, готовьте Воронова на эвакуацию. Но только по моей команде. Пусть доведет до конца порученное дело, а потом его на наш пароход, в наручниках, под лекарствами, в управление. Ну, не мне тебя учить. Но ты за ним внимательно наблюдай. Нам только перебежчиков не хватало. Все начинается вот с таких невинных вопросов и сомнений. И еще. Я так понимаю, рыба гниет с головы, поэтому с этого момента ты выполняешь обязанности резидента, а своего бывшего начальника первым нашим торговым судном так же, в наручниках, на Родину, в распоряжение внутренней комиссии. Шифровку на правомочность своих действий ты получишь в ближайшее время. Все ясно?
— Так точно.
— Тогда выполняй.
Пока они говорили, такси выехало на площадь Европы и остановилось возле здания вокзала. Берзин молча коротко кивнул водителю, не попрощавшись вышел. Из рядом остановившейся машины вышли трое молодых людей и двинулись вслед за начальником 4-го управления штаба РККА, рассредоточиваясь так, чтобы их шеф оказался в середине невидимого треугольника. Скоро спины всех четверых затерялись в толчее вокзала Сен-Лазар…
Заместитель начальника Гехаймештатсполицай Пруссии Дитрих фон Берн ехал в Берлин на партийное собрание актива НСДАП. Под мерный стук колес поезда он вспоминал, как незадолго перед поездкой его посетил адвокат «американского» мецената, помогшего деньгами для операции безнадежно больной, как говорили кенигсбергские врачи, восьмилетней дочери Хайке в Швейцарии. Адвокат передал господину фон Берну очередную сумму денег на лечение ребенка и высказал небольшую просьбу. Просьба была, со слов адвоката, пустяковой. Господину фон Берну надо было создать ситуацию, при которой он бы в присутствии одного из функционеров центрального аппарата НСДАП, а именно Генриха Шнитке, отвечающего за работу партии в рейхсвере и тайной полиции, обронил следующую фразу:
«По моим агентурным данным, полученным в результате прослушивания разговора двух французских военных из французской миссии Лиги наций в Данциге, по косвенным данным являющихся представителями Второго Бюро Французского генштаба, архивы Бурцева и РОВС выкрадены в результате совместной операции французской Сюрте Насьональ и английской МИ 6. Ведь Дитриху это будет не трудно сделать, так как он является членом НДСАП с 1930 года и наверняка будет присутствовать на ближайшем совещании актива партии в Берлине?»
Высказав свою просьбу, адвокат мецената выжидательно уставился на господина фон Берна. Заместитель начальника тайной полиции Пруссии давно понял, что его поймали на крючок и поймали основательно. Но страх за здоровье дочери, которая наконец начала вставать после четырех операций, и необходимость в дальнейших деньгах на ее восстановление, счастливые глаза жены, в которых поселилась надежда вместо отчаянья, заставлял его делать вид, что все идет так, как и должно идти. Проще говоря, они с адвокатом мецената играли в старую как мир игру: «Я знаю, что ты знаешь, что я знаю, но мы приличные люди и не говорим об этом вслух». Поэтому господин фон Берн и бровью не повел, когда адвокат выложил ему, как и при каких обстоятельствах агентура Дитриха может получить такой разговор, чтобы он был зафиксирован в картотеках гестапо.
Адвокат обещал, что офицеры из французской дипмиссии Лиги Наций в Данциге обязательно зайдут в кафе на улице Ковальской, которое давно облюбовали дипломаты и в которое гестапо Пруссии удалось поставить аппаратуру прослушивания. Дальше все должно быть делом техники. Рапорт о прослушивании непременно должен был быть положен на стол начальника заместителя гестапо, так как в его ведении, кроме всего, находились и технические службы. Адвокат уехал, забрав обязательную расписку о полученных деньгах, пожелав выздоровления дочери семьи фон Берн. А через два дня на стол чиновника тайной полиции действительно лег рапорт о подобном разговоре двух французских военных.
От раздумий господина фон Берна отвлек проводник, который, постучав в дверь купе, вежливо предупредил, что поезд прибывает в Берлин по расписанию через полчаса. Дитрих поблагодарил проводника и начал неторопливо собираться. Он уже придумал, когда и при каких обстоятельствах он произнесет требуемую фразу.
Телефон на столе исполнительного секретаря Коминтерна тихо зазвенел. Пятницкий оторвался от чтения документов, поднял трубку и устало сказал:
— Здесь Пятницкий.
Его собеседник, начальник шифровального отдела Коминтерна, в ответ произнес:
— Срочные шифровки, Осип Аронович. Одна от Харона, другая от Печатника. Тема написана общим шифром, текст — вашим личным кодом. Обе помечены «красной молнией». Необходима ваша личная шифровальная книга для декодирования.
Пятницкий взглянул на часы:
— Заносите через двадцать минут.
— Слушаюсь.
Ровно через двадцать минут помощник Пятницкого позвонил и доложил, что в приемной ожидает начальник шифровального отдела.
— Пригласите его.
Когда начальник отдела зашел, Пятницкий молча указал ему на стул возле своего письменного стола, подошел к сейфу, открыл его и достал толстую старую книгу. Так же молча передал ее своему подчиненному и коротко сказал:
— Начинайте.
Расшифровка заняла не менее часа. Закончив свою работу, начальник шифровального отдела так же молча отдал полученный текст и книгу Пятницкому. Тот взглянул на содержимое блокнота и изменился в лице.
— Вы все правильно расшифровали, товарищ Фридман? Уверены в этом?
— Так точно, Осип Аронович.
— Хорошо, идите.
Подождав, пока его подчиненный выйдет, Исполнительный секретарь Коминтерна набрал короткий номер на телефоне, стоявшем особняком на отдельном столике, и, дождавшись ответа на другом конце провода, проговорил:
— Товарищ Поскребышев, это Пятницкий. У меня важная информация для Самого. Прошу товарища Сталина завтра, — он снова посмотрел на часы, — нет, уже сегодня меня принять.
— Ожидайте у аппарата.
Через несколько минут молчания трубка в руках ожила. Голос Поскребышева сообщил:
— Товарищ Сталин ждет вас к 16:15, товарищ Пятницкий. Пропуск у коменданта Кремля заказан.
— Я понял, Александр Николаевич.
— До свиданья, Осип Аронович.
В телефоне послышались короткие гудки.
Пятницкий поднял другую трубку с выходом на своего помощника и тихо в нее сказал:
— Весь аналитический отдел и отдел прогноза на рабочие места. Всех архивистов тоже. Срочно. Начальники отделов должны быть у меня в кабинете ровно через час. Мне два стакана очень крепкого чая с сахаром. Исполняйте.
Положил трубку на аппарат, устало закрыл глаза и откинулся в кресле. Предстояло работать всю ночь. Сталин не любил пустых докладов без выводов и предложений.
В назначенное время свежевыбритый, подтянутый, но с залегшими под глазами глубокими тенями от бессонницы, Пятницкий докладывал генеральному секретарю:
— Хронология отправки шифровок такова, товарищ Сталин. Первой по времени была отправлена шифровка Печатника. Но она пришла с запозданием в два дня. Курьеру пришлось ехать в Данию из Германии и оттуда отправлять нам информацию по каналам Коминтерна. Вторым по времени ушло сообщение Харона из Франции. Обе шифровки поступили в наш отдел шифрования практически
