Нет, зря я все-таки не откусила себе язык.
— И далеко он живет?
— На Мокотовской. Но в час пик я не заставляю его тащиться через весь город...
— А по какой причине вы хотели проверить последние операции на компьютере?
— Ну вы даете! Я же на нем работаю! Не такая уж я дура. А вдруг этот... поисковик... решил, что я ввела в компьютер документы, которые нашла на теле покойного? Потом, в компьютере — мои личные тексты, может, он их читал, а может, и украл. Я таких шуточек не люблю. К счастью, к компьютеру никто не притрагивался.
Гурский взирал на меня с какой-то подозрительной задумчивостью.
— Вы не могли бы рассказать поподробнее о большом черном пластиковом мешке? О том самом, что находился в гостиной господина Бучинского?
Ох и долго же я молчала.
— Никогда не поверю, чтобы вы не сообразили, каковы размеры предмета, который эта публика искала, — добавил язвительно Гурский. — Вы ведь сами упомянули о бумажке... Перестаньте меня обманывать, пожалуйста. Так как насчет мешка?
— А ну его к лешему, — вздохнула я. — Я-то надеялась, что пан Теодор где-нибудь его спрячет. А теперь приходится колоться. В мешке были мои вещи, и как раз об этом вам ничего знать не надо.
— Наконец-то вы начинаете говорить правду!
— Безо всякой охоты. И по возможности невнятно. Погодите, я заварю чай. А может, кофе хотите?
— Нет, спасибо, лучше чай.
Церемония приготовления чая завершилась слишком быстро. Я так и не успела сочинить какую- нибудь невинную ложь. Что ж, придется говорить близко к истине. Я поставила стаканы на стол, села и повздыхала еще немного.
Гурский не стал дожидаться, пока я созрею окончательно, и сразу взял быка за рога.
— Для начала: резиновые сапоги в пакете — ваши?
— Мои.
— Они же вам велики как минимум на три размера!
— Всего лишь на два. Пришлось купить их, других-то не было. Дело происходило в эпоху смены исторических формаций, когда торговля дышала на ладан. Если вложить стельки и надеть толстые носки, вполне сносно. Позже я купила сапоги по ноге, а этими перестала пользоваться.
— То-то они почти не ношены... А как вам удалось соединить рыбу, дары леса и лимоны?
— Что, простите? — изумилась я.
— Там была коробка, довольно большая. Микроследы...
— A-а! Все просто. Я везла покупки: мороженая рыба для кошек, лимоны — для людей. В багажнике покупки рассыпались, ну я и засунула все в коробку. Что касается даров леса... Я даже не знаю. Признаваться ли? Вы мне ничего плохого не сделаете?
— Не сейчас. Я слишком занят. И вообще я спрашиваю из чистого любопытства. Какой номер вы еще выкинули?
— Боже мой... Ну да ладно. Я украла из леса три ландыша вместе с землей. Земли совсем чуть-чуть — она тяжелая, много не унесешь. Посадила их в саду рядом с окультуренными цветами. Надеялась, они скрестятся.
— И как, скрестились?
— Пока не знаю, весной будет видно.
— С этим разобрались, слава богу, а то я в толк взять не мог, что за каша в этом мешке. Давайте еще немного приблизимся к истине. Скажите, пожалуйста, на кой черт вы оставили у Бучинского свои резиновые сапоги, рыбу и мусор из леса?
— Видите ли, нам пришло в голову, — начала я осторожно, — как бы это сказать... Мы же не знаем, кто убил этого подлеца Тупня... (А, пропади оно все пропадом!) Я решила забрать у него материалы по скачкам, чтобы не пропали. У меня бумаги были бы в большей безопасности. В спешке и покидала в мешок для мусора...
— Мешок сначала лежал на шкафу?
— Что, пыль нас выдала? На шкафу, на шкафу... Только о том, что у Тупня имелся компромат, мы догадывались. И поскольку за домом могли следить, пришлось провернуть операцию с мешками.
И я обрисовала нашу погрузо-разгрузочную процедуру. Правда, про сами бумаги умолчала. Но следующий вопрос напрашивался сам собой.
И Гурский не стал с ним тянуть:
— Что это за бумаги? Что за материалы по скачкам?
— Пожалуйста, могу их вам показать. Точно такие же, как вот эти. Прошу вас, взгляните...
Я решительно провела его в кабинет и открыла ящик. Груда бумаг выглядела впечатляюще. Программки многолетней давности, все исписанные, полные заметок, замечаний, наблюдений. Статистические выкладки на больших листах бумаги, карточки с данными карьерного роста каждой лошади, расчеты, результаты заездов... Целая продовольственная (или как ее там?) база для компьютера. У пана Теодора тоже имелось кое-что, но моим добром можно было нагрузить целый мусоровоз, а не один мешок.
На лице Гурского чередовались восхищение, ужас и сомнение. По-моему, сомнение преобладало.
— Это и есть то, что вы так упорно прячете?
— Вы ведь не игрок, правда? — Я снисходительно покачала головой и задвинула ящик. — Как вы думаете, откуда я знаю о преступлениях Тупня? Скачки и лошади — это огромный бизнес и огромные деньги. И Тупень имел к этому бизнесу непосредственное отношение. И у него наверняка имелись конкуренты. Как и враги. Вы ведь не верите, что там сплошь белые и пушистые водятся?
Нет, в такое Гурский не верил.
— Так почему же они у вас не забрали все это добро? — спросил Гурский, когда мы опять оказались в гостиной.
— Вы имеете в виду эти бумаги?
— А разве не их искали?
Я пожала плечами:
— Ну уж нет. Это — груда мусора, которую никто не разгребет. А вот у пана Теодора все было отсортировано и аккуратно сложено. Ничего лишнего, сплошь полезная информация, которая для разбирающегося человека настоящий клад. И вообще, если кто-то за нами и впрямь следил и видел, как мы таскаем туда-сюда черные мешки, то именно его он и стал бы искать, а не старую макулатуру. Здесь многое уже обесценилось...
Я запуталась окончательно и бесповоротно, кроме того, собственная криминальная бездарность и воспоминания об аферах с лошадьми разозлили меня настолько, что о мешке в багажнике я начисто забыла. Может, Гурский и спросил бы о нем, но в этот момент бренькнул его мобильник.
Роберт больше слушал, чем говорил.
— Здесь были двое, — торжественно объявил он после окончания разговора. — Оба в перчатках, мужчины, в общем, известные мне деятели. Они, наверно, собирались пошуровать как следует, вот и задернули занавески, чтобы никто снаружи их не заметил. Дом у вас открыт для всех желающих. Ну-ка, ну- ка... Вы были на бегах. Когда кончаются скачки, известно. А вы случайно не вернулись раньше времени?
— Так получилось. Я пропустила последний заезд, не хотелось стоять в пробке.
— Значит, вам нанесут еще один визит, вы их вспугнули. Все указывает на то, что именно мешок они и искали.
— Значит, за мной действительно следили?!
— Может, оно и к лучшему, что вы не вошли в дом.
— А иначе что? Стали бы меня пытать, задавать глупые вопросы?
Гурский пропустил мимо ушей мои слова.
— Что вы знаете о бывшей жене пана Бучинского?
