Наконец, как старый солдат, он угас.
Мак, который большей частью рос в закрытых пансионах, внешне походил на мать, унаследовав ее поразительную красоту и дерзкие манеры. Если первое он получил естественным образом, второе скорее явилось ответом на суровость британской системы образования, в чьей власти он оказался в раннем возрасте. В школе он быстро научился не выказывать мягкость и мечтательность, унаследованные им от отца, и использовать нападение в качестве лучшего способа защиты, имитируя грубое и решительное поведение матери. Только дома, среди красот родной Шотландии он мог расслабиться и дать волю своей утонченной натуре.
Казалось, потребуется несколько дней, чтобы добраться до Шотландии на жутком старом «форде» Мака. Из-за склонности Мака двигаться по скоростной полосе они вызвали немалый переполох на автостраде, затем долго ехали по нешироким дорогам мимо бескрайних лесов и гор, пока в конце покрытой гравием дорожки не предстал во всей красе великолепный серый дом, Кэйтнесс. Импозантная леди Мак стояла у входа. Даллас и Уилл чувствовали себя совсем неловко, думая о перспективе провести целый уикенд под надзором старой ведьмы, и отнеслись к ее приветствию с недоверием. Когда они выбирались с заднего сиденья, чтобы поздороваться с хозяйкой, вырвавшееся из машины зловоние гнилых бананов и мерзкий запах ног незадачливых путешественников заставили ее пошатнуться от отвращения.
Но стоило появиться Мин, представленной леди Мак полным именем, с милой улыбкой пожавшей ей руку и поблагодарившей ее за щедрое гостеприимство, как старуха растаяла, испытав облегчение от того, что хотя бы кого-то из друзей Дугала можно отнести к приличному обществу.
Надо сказать, что бал оказался действительно изумительным. Кэйтнесс-хаус был иллюминирован тысячами факелов, их сияние подступало к озеру под садами и отражалось в нем. Внутри огромный дом украшали свечи и большие гирлянды, сплетенные из веток хвойных деревьев Одетые в шотландку танцоры кружились все быстрее и быстрее, и волынки с воодушевлением играли на бис.
Мак и Мин, с их образованием, в котором шотландским танцам придавалось большее значение, чем химии, плясали джигу от души. Даллас и Уилл, столкнувшись друг с другом и еще с несколькими танцорами, не проявляли такого энтузиазма. Накружившись до умопомрачения, они ускользнули в спальню покурить травки.
Они разлеглись на кровати с пологом и смотрели на озеро, которое постепенно исчезало в темноте, куда не проникал свет из окон дома. Где-то вдали виднелся маленький огонек.
– Как ты думаешь, что это там такое? – спросил Даллас.
– Наверно, море – маяк, может быть, – ответил Уилл, глубоко вздыхая. – Черт, как неудобно в этом килте. Это настоящая пытка для мужчины.
– Ну, это зависит от того, что у тебя под ним, – ответил Даллас.
– Не нравится мне эта Шотландия, – сказал Уилл. – В самом деле, это для меня неподходящее место.
– Не переживай, дружище, – утешал Даллас. – Завтра мы сменим пятизвездный замок на наше студенческое убожество. Не так уж долго осталось терпеть перину и услуги лакеев.
– Слава богу, – сонно произнес Уилл, все сильнее погружаясь в наркотический дурман.
Дверь отворилась, и вошли Мак и Мин.
– Так и знала, чем вы занимаетесь, – сказала Мин, пристраиваясь на широкой и удобной кровати.
– Подай-ка, сынок, – попросил Мак, потянувшийся за косяком.
– Слушай, Макдугал, – обратился Даллас, – почему бы тебе хоть немного не поделиться с нами твоим наследством?
Мак подумал секунду и стал напевать удивительно мелодичную гэльскую балладу о женщине, потерявшей любимого в море. Пока он пел, все словно покинули реальный мир и вошли в туманное, гармоничное и умиротворяющее состояние – приятный транс, из которого всего один шаг оставался до полного забытья.
Вчетвером они вернулись в Эксетер, взбодренные свежим воздухом Шотландии, еще сильнее привязанные друг к другу. Бедняга Джем, пожалевший о своем упрямом отказе, но слишком гордый, чтобы сознаться в этом или взять свои слова обратно, почувствовал себя в еще большем отчуждении. Он предложил устроить в Эксетере вечеринку, исподволь надеясь возродить союз с товарищами. И эта идея была обречена на полную неудачу.
К двум часам ночи на вечеринке уже царил настоящий хаос. Кое-кто из подгулявших юнцов принялся перекапывать сад, разыскивая спиртное, которое они припрятали по пути сюда на случай, если ночью не хватит выпивки. К несчастью, они забыли, где именно зарыли свой неприкосновенный запас, так что земляные работы приняли стихийный характер. Одна пара, заявившаяся без какой-либо разумной причины в костюмах Человека-паука и Чудо-женщины, демонстрировала свои сверхчеловеческие способности, расположившись поперек дивана. В кухне было полно парней в футболках, кого-то рвало в ванной. Уилл и Мин спрятались в спальне Уилла. Они легли на кровать.
– Когда я закрываю глаза, комната идет кругом, – сказала Мин.
– Держи глаза открытыми, – советовал Уилл.
– А что я тогда увижу? – спросила она.
– Как растет тоска.
– Это заразно?
– Наверняка.
– А как нам спастись?
– Мы наденем на голову мешки из коричневой бумаги. И тогда будем в безопасности.
– Хорошая мысль. У тебя они есть?
– Нет. Но мы можем попробовать заменить их одеялом.
В тот момент Уилл не собирался продолжать. Но, раз уж два тела оказались под одеялом, контакта избежать невозможно. Хотя оба были слишком пьяны, чтобы заниматься сексом, все же граница в развитии их отношений была пройдена и уже не было пути назад…
Уилл проснулся с ощущением, будто кто-то неустанно колотит его по голове где-то повыше левого уха, и обнаружил, что лежит в одиночестве. Сначала это его не удивило, ведь обычно он всегда просыпался один. Но тут он вспомнил, что вчера здесь был кто-то еще. Его охватил ужас, когда он вдруг осознал, что напился и занимался любовью с Мин. И вот теперь ее уже не было рядом.
Несмотря на осознание всей непоправимости происшедшего, он не вскочил с постели, поскольку это потребовало бы от него слишком больших усилий. Еще минут десять он лежал, тяжко вздыхая, потом все же поднялся и принялся бродить по комнате, пытаясь восстановить в памяти вчерашние события. Без сомнения, это была самая большая глупость, которую он когда-либо совершил. Это даже хуже, чем глупость, поскольку тогда следовало бы признать, что он – человек ограниченного ума и не может верно оценить собственную вину в том, что натворил. Уилл был кем угодно, только не слабоумным.
И не то чтобы он не хотел секса с Мин. В последние недели его буквально разрывали на части побуждения разнонаправленного характера – с одной стороны, стыд, что он мог желать ту, которая фактически была ему как сестра, а с другой – убеждение в том, что он и правда влюблен в нее.
Какое бы из них ни возобладало, напиться и наброситься на Мин вовсе не входило в его намерения. Конечно, он не хотел, чтобы она исчезла, но после поисков по всему дому стало ясно, что произошло именно это. Внизу было полно народу: кто храпел, кто распластался в коматозном состоянии, – но среди них не было Мин.
Вошел Мак, обмотавшийся спальным мешком, – будто огромный красный трактор ввалился в кухню. Он потрусил прямо к холодильнику, открыл и тут же захлопнул дверцу, едва увидев то, что обнаружилось внутри.
– Господи! Кто это сделал? – спросил он.
Уилл не реагировал, он сидел у кухонного стола, обхватив голову руками.
– Бог с тобой, Гаджет, – продолжал Мак. – Брось, дружище, тебе не должно быть так уж худо. Ты даже не попробовал моего коктейля «Слоновья сперма».
