как он сорвался, вспугнув запоздалых ротозеев-пешеходов.
“Восьмерка”, с виду самая обычная, не новая, имела форсированный двигатель, летела вперед, как ракета, а Бош был водитель резкий, нервный даже, хотя в жизни был за/мкнут и холоден — видимо, все его насильственно подавляемое страшное напряжение жизни киллера выплескивалось в этой бешеной езде.
— А тех что, — вдруг сказал он, — не надо больше? Отбой?
— Ну а я знаю? — вопросом на вопрос ответил Перец. — Надо бы, наверное, да руки коротки. Слиняли! Теперь ищи-свищи…
Бош качнул головой.
— Н-да… Скажи мне кто, что какой-то лох Стингера с одной пули завалит… разве поверил бы?
— Ну, он не лох, — с глубоким убеждением возразил Перец и снял очки. Глаза у него были поразительно светлые, почти белые, рыбьи какие-то. — Не лох… Два жмурика в секунду — это тебе не палец обоссать… А Максу он видал, как влепил? Какой монокль вместо глаза сделал?.. То-то.
— Да уж. — Боша аж передернуло от воспоминаний. — Выходное у Макса в башке как вспомню… Никогда такого не видал. Все мозги вынесло.
— Вот и я о том же, — сказал Перец угрюмо и замолчал.
— Легко мы отделались, — буркнул Бош.
— Реакция. — Перец шумно зевнул во весь рот. — Тренировка…
— Да я не о том. — Бош поморщился. — Вообще легко. Как мы оттуда сорвались, не помнишь, что ли? Два трупа… машина вся в кровище… и выкрутились, шито-крыто.
— Ну, не говори гоп, пока не перепрыгнул. — И Перец опять зевнул. — Что за хрен, раззевался?.. Не говори. А нам с тобой еще прыгать и прыгать. Что впереди ждет?..
Задав себе такой философический вопрос, Перец значительно приподнял брови и полез за сигаретой. Бош, конечно, тоже отвечать не стал. Перец дал сигарету и ему, он взял, прикурил. Глубоко затянулся, выпустил ноздрями дым. И спросил неожиданно:
— Слушай… А Макса как звали?
— Зачем тебе? — Перец нахмурился.
— Да так… Не знаю даже. Он нормальный пацан был.
— Тебе-то что от того?
— Да ничего, говорю! Просто…
— Ну а раз просто, то и знать не надо.
Бош пожал плечами, хмыкнул. Какое-то время мчались молча. Потом Перец кашлянул и поинтересовался:
— А почему ты про Макса только спросил? А про Стингера — нет.
Бош зло скривил рот:
— Ну, Стингер-то вообще не человек был. Так… живность.
Перец бросил налево мгновенный, но внимательный взгляд. Ничего не сказал, затянулся сигаретой. Затем сказал:
— Ясно, — сказал ровно, бесцветно.
Бош не заметил этого взгляда напарника. Он гнал машину, обходя всех то справа, то слева, подрезая и нарушая. Перец покосился вправо, на густую стену леса. Это был лесопарк, служащий как бы естественной границей между северной и южной частями города. Перец выдохнул дым в окно.
— За этим парком, что ли? — рассеянно спросил он.
— Да, — ответил Бош. — Через мост и направо.
Проспект, вместе с трамвайными путями, взлетал на мост над железной дорогой, а за ним разбегался надвое: прямо, с трамваем, и вправо, дорога поуже, куда и надо было убийцам.
Бош выругался: громоздкий троллейбус неспешно катился впереди, загораживая путь. Левее шел плотный поток машин, тогда Бош резко дал по газам, крутанул руль вправо и пронесся, чиркнув правым колесом по бордюру. Машину кинуло перед самым носом троллейбуса, но Бош выправил ее. Они взлетели на мост.
— Когда мы будем… — заговорил Перец… И не закончил фразу. Переднее колесо лопнуло, как выстрелило.
— С-сука! — вскрикнул Бош.
Их швырнуло вправо, Бош судорожно крутил баранку, но это было уже ни к чему.
Радиатор “восьмерки” разнес чугунную ограду моста так, точно она была фанерная.
Машина вспорхнула в воздух легко, как с трамплина, описала дугу и стала падать. С треском лопнули высоковольтные провода, взорвавшись фейерверком искр.
Машина грохнулась на рельсы. Левая дверь от удара распахнулась.
— Андрюха! Андрюха-а! — завизжал в смертельном ужасе Перец, впервые назвав своего тбварища по имени.
Но тот, видимо, в своей жизни грешил меньше, чем Перец. Удар о землю перебил ему шейные позвонки и избавил от кошмара видеть, как летит к тебе твоя смерть, принявшая обличье огромного электровоза.
ГЛАВА 6
— …вот и все думы, — закончил Палыч. — Ехать в этот институт, искать Огаркова. Чем скорее, тем лучше.
— Ехать надо, — кивнул Игорь. — Как?
— Это я на себя беру, — вмешался Федор Матвеевич. — У меня такая штука есть — лучше не придумаешь. “Москвич”-фургон, грузопассажирский, будка с окошком. Специально для хозяйства купил. Вот вы в будке и покатаетесь, никто вас не увидит.
— Так, — одобрил Палыч. — А как вы сторожку-то вашу оставите?
Федор Матвеевич успокоительно повел рукой.
— Вопрос отработан. Тут рядом лесничество, так там один мужик, Кузьмич. Ему на бутылку — и он хоть сутки будет сторожить…
На том и порешили. Федор Матвеевич сходил в лесничество, и Кузьмич охотно явился. Аванса ему, правда, не дали, сказали, что весь расчет потом. Он сглотнул голодную слюну, но делать было нечего. Согласился.
Через пятнадцать минут “нелегалы” уже тряслись в будке. Федор Матвеевич, после того как Палыч начал объяснять маршрут, сообразил, где этот институт находится, и сказал, что можно ехать. И поехали.
Палыч с интересом поглядывал в оконце: в таком транспорте он катил впервые. Игорь же по сторонам не глазел, он сидел спиной к боковой стенке фургона, и лицо его было задумчиво, немного печально.
Кореньков заметил это. “Вот холера, — озабоченно подумал он. — Нет, надо его расшевелить!”
— Эй, Игорек, — окликнул он. — Ты что это так по-смурнел?
Игорь улыбнулся одними глазами.
— Думаю, — ответил он.
— Много думать вредно. — Палыч подмигнул. — Не боись, судьба сама вывезет.
— Так я как раз о том и думаю. О судьбе.
— То есть?
— То есть я вспоминаю, как я приехал сюда на теткины похороны. Когда ехал, и мысли не было, что не вернусь обратно в часть. А вот приехал, побыл дома… и понял: все, не поеду. Почему?.. Убей, не объясню. А вот теперь доходит: потому, что я должен был вместе с тобой… и со всеми другими угораздить в эту историю и пройти ее всю, чем бы она ни
