совершенно по-другому, и вдруг мне это не понравится? Что тогда делать?
— У вас такие прекрасные волосы, я бы оставила все как есть. — Абигейл навела порядок на туалетном столике. — Куда вы сейчас идете, мисс?
— Я спущусь вниз и сделаю все возможное, чтобы встретиться с его светлостью. Аты чем займешься сегодня?
— Мне нужно почистить два ваших платья, а потом один лакей приглашает меня на пикник.
— Но для пикника немного прохладно.
— Так я на это и надеюсь, мисс, — ухмыльнулась Абигейл. — Это же так здорово, когда в прохладный день тебя согревает мужчина.
Мэри засмеялась, и они обе направились к двери. Какие бы сложности ни поджидали ее на пути, Мэри была готова с ними встретиться.
Глава 11
Письмо Майкла сестре Мэри, написанное на корабле, плывущем вокруг мыса Доброй Надежды:
Мэри начала спускаться по величественной лестнице в холл, и ее охранники-лакеи спускались следом за ней. Сквозь большое окно лился солнечный свет, и от этого замок производил впечатление светлого и просторного — прямая противоположность его владельцу.
Сидение взаперти позволило Мэри по-новому взглянуть на все вокруг: теплый красный цвет ковров на полу, яркие цвета гобеленов на стенах, запах воска, которым до блеска натирали полы.
Весь замок выглядел свежим и готовым к тому, чтобы им восхищались. Спускаясь вниз, Мэри остановилась, чтобы рассмотреть портреты, висевшие на стене.
— Кто изображен на этом портрете?
Один из лакеев проследил за ее взглядом, который был прикован к портрету высотой более десяти футом, выделявшимся на стене вдоль лестницы. Это был портрет женщины, одетой в платье, являвшееся лет тридцать — к сорок назад криком моды.
— Простите, мисс, — покачал головой лакей. — В замке более сотни портретов, и я все их не знаю. На этом портрете изображена важная персона. Видите, какое красивое платье? — наивно пробормотал он.
— Очень красивое, — нахмурилась Мэри.
Женщина на портрете была примерно одних с ней лет, но стояла с высокомерным и презрительным видом. Красота женщины не смогла смягчить выражение ее лица.
— Кем бы она ни являлась, я рада, что мне никогда не придется встретиться с ней на балу. У меня такое ощущение, что она была слишком властной натурой.
— Она не была такой равнодушной, какой предстала на этом портрете, — раздался за спиной Мэри тихий голос.
Мэри обернулась и увидела внизу в холле мистера Хея, который, запрокинув голову, с задумчивым видом тоже рассматривал портрет.
— Так вы ее знаете? — спросила Мэри.
— Я знаю ее лучше всех остальных. Это моя тетушка, мать лорда Эррола.
— О Господи! — покраснела Мэри. — Мне не следовало говорить такие нелестные слова.
— Портрет отвратительный. — В серьезных голубых глазах мистера Хея появился блеск. — Она его ненавидела. И именно поэтому мой дядя, отец Ангуса, повесил его здесь.
— Значит, они не ладили, — сделала вывод Мэри и стала спускаться вниз.
— Они ссорились из-за всего, начиная от места сахарницы на обеденном столе и заканчивая тем, стоит ли разрешить их только что осиротевшему племяннику жить здесь с ними.
— Должно быть, вам трудно пришлось.
Мэри наконец оказалась внизу.
— К счастью, — пожал плечами мистер Хей, — у меня был Ангус. Он рассказал, как обстоят дела, и посоветовал не принимать близко к сердцу, кто бы что ни говорил.
— Получается, что они недолюбливали друг друга, — произнесла Мэри и подумала, как это ужасно, что граф вырос в такой тяжелой атмосфере.
— Недолюбливали — слишком мягко сказано, — удивленно посмотрел на нее мистер Хей. — Они просто ненавидели друг друга и делали все возможное, чтобы испортить друг другу жизнь, используя собственного ребенка. Я часто думаю, не потому ли Эррол с таким нежеланием прислушивается к мнению других. Лучший способ избежать спора — всегда быть правым…
Хей замолчал, посмотрел на топтавшегося поблизости лакея и покраснел.
— Э-э, как я уже говорил, это портрет моей усопшей тетушки, мир праху ее.
Мэри спрятала улыбку, вызванную такими резкими переменами в поведении мистера Хея, хотя его доверительный монолог оказался очень интересным. На самом деле пока он говорил, ей пришло в голову, что мистер Хей в отличие от графа Эррола не собирался ее избегать. И будет глупостью с ее стороны не поощрять откровенные беседы мистера Хея, если они помогут ей понять графа, у которого она оказалась в плену.
— Если у вас есть несколько минуток, может быть, вы расскажете мне об этих семейных портретах над лестницей? — подошла к нему Мэри. — Среди них есть очень симпатичные работы.
— Я был бы счастлив! — вспыхнул мистер Хей с явно довольным видом.
Ей понравилась готовность, с которой он отреагировал на ее просьбу, но вот взгляд, брошенный в вырез ее платья, Мэри не обрадовал. «Я собиралась привлечь внимание графа, а не кого-то еще. Хорошо, что мистер Хей, похоже, человек с мягким характером и будет соблюдать приличия».
С этой ободряющей мыслью Мэри взяла мистера Хея за руку, стараясь при этом соблюдать приличное расстояние между ними. Когда ее пальцы коснулись тонкой шерсти сюртука, она подумала, что ее брат Роберт одобрил бы модную одежду мистера Хея, которой восхищались бы лучшие гостиные в Англии.
Мэри улыбнулась. К извечной тревоге отца и к большому удовольствию его братьев и сестер, переехав в Лондон и будучи представленным светскому обществу, Роберт превратился в блестящего специалиста во всем, что касалось житейских вопросов. Ходили слухи, будто его часто приглашают консультировать герцогиню Девонширскую, известную законодательницу мод.
Мэри заметила прямоугольный рубин в складках изысканного шейного платка мистера Хея и поняла, что ее брат позеленеет от зависти, если у него когда-нибудь появится шанс увидеть этот рубин.
— Я сам провожу мисс Херст, — сказал мистер Хей лакеям.
Лакеи поклонились и отошли в сторону, оставаясь в поле зрения, но не настолько близко, чтобы подслушать их разговор.
— Я знаю, они всего лишь выполняют свои обязанности, — не смогла сдержать вздоха облегчения Мэри, — но очень тягостно сознавать, что тебя повсюду сопровождают.
