– И я не хочу будить детские воспоминания, – грустно усмехнулся Том. – Для меня нет ничего отвратительнее. Я бы лучше окунулся в непристойные отроческие воспоминания.
Он метнул насмешливый взгляд на Джейн, и та густо покраснела.
– В таком случае, – радостно воскликнула Бьянка, – вы должны попробовать наше фирменное блюдо. Polio alla principessa! Цыпленок для принцессы. Ессо! Вот для нее! – просияв, указала она на Джейн.
– В таком случае две порции, – согласился Том. – Надеюсь, ты не имеешь ничего против того, что я сделал заказ за тебя? – повернулся он к Джейн после того, как Бьянка удалилась. – Обещаю, тебе очень понравится.
Джейн абсолютно ничего не имела против. Слушая, как Том делает заказ в этом уютном, скромном зале, она думала, насколько это не похоже на то, как Марк, хвастаясь знанием японского, пищал, общаясь с официантом в «Ниндзя». И еда оказалась совершенно другой. Вместо рыбы, настолько сырой, что, казалось, она еще дышит, подали цыплят, зажаренных до хрустящей золотой корочки.
– Насладимся угощениями жаркого Юга? – предложил Том, наполняя бокалы рубиновым напитком.
Его глаза блеснули в пламени свечей.
Слушая Тома, Джейн поймала себя на мысли, что он действительно должен быть хорошим писателем. Его повествование о жизни в Сохо сверкало красками Диккенса. При этом Том прекрасно умел слушать. Джейн почувствовала это, когда он начал деликатно расспрашивать ее о недавних катастрофах на романтическом фронте. Сперва она говорила неохотно, запинаясь, потом постепенно разговорилась, а в конце признания вырывались у нее бурным потоком. Джейн рассказала почти все о Нике и упомянула вскользь о Марке. Том слушал внимательно, время от времени сочувственно закатывая глаза. Сам он почти ничего не говорил о своей личной жизни, а Джейн никак не могла отважиться на расспросы.
– Кофе? – спросил Том, когда влюбленные в него официантки убрали со стола.
– Нет, спасибо, – сказала Джейн. – Знаешь, мне, наверное, пора идти, – с неохотой добавила она, раскрывая сумочку.
Том достал из кармана горсть смятых банкнот:
– Я угощаю.
– Было очень приятно опять встретиться с тобой, – сказала она.
«Пожалуйста, пригласи меня снова к себе чего-нибудь выпить», – с мольбой взывал к Тому ее взгляд.
– Не хочешь зайти ко мне чего-нибудь выпить? – внял он ее немой просьбе. – Это совсем рядом, за углом, а потом оттуда можно будет вызвать такси для тебя.
– Хорошо, – согласилась Джейн, старательно избегая смотреть на выстроившуюся вдоль улицы вереницу свободных такси.
Встав из-за стола, она ощутила слабость в ногах.
Сохо казался городом огней. Шел дождь, и яркие неоновые вывески ресторанов и баров отражались в мокром асфальте. Молчаливые фигуры в капюшонах, похожие на монахов, спешили куда-то по своим делам. Гудя клаксонами, такси пробирались по запруженным машинами улицам. Том нежно, так, что Джейн едва это почувствовала, взял ее за руку. Они завернули на Олд-Комптон-стрит. По всему телу Джейн разлилось головокружительное тепло. Ей хотелось, чтобы эти мгновения длились вечно.
Однако не у всех было такое же настроение. Проходя мимо темного подъезда закрытого ресторана, Джейн поймала на себе полный отчаяния жалобный взгляд худой, оборванной девчушки.
– Подожди, – пробормотал Том, останавливаясь.
Сунув руку в карман, он достал горсть монет и осторожно положил их в протянутую детскую ладошку, торчащую из белого гипса.
Когда они подошли к дому Тома, Джейн увидела, что Камилла на своем посту. Черная клеенчатая курточка сияла в свете фонарей, с уголка влажных ярко-красных губ свисала сигарета. Поймав на себе ее пристальный взгляд, Джейн почувствовала себя неловко.
– Сегодня ты выглядишь великолепно, – весело бросил Камилле Том. – Как дела?
Джейн отметила, что в его голосе было столько же вежливости и уважения, как если бы он разговаривал с врачом или адвокатом.
– Лучше некуда, – насмешливо произнесла своим профессионально поставленным голосом Камилла. – Похоже, в последнее время у добропорядочных жен из Уокинга, как только приходит пора ложиться в постель, начинается головная боль. Не говоря о добропорядочных женах из Вестминстера, – заговорщически добавила она, многозначительно посмотрев на освещенное красной лампой окно наверху.
Зайдя в квартиру Тома, Джейн изумленно огляделась вокруг.
– Том! Ты навел порядок!
Бумаги по-прежнему лежали везде, но теперь они были скорее уложены в стопки, а не разбросаны как попало. Одеяло, хотя и неисправимо мятое, застилало матрац, а подушки казались подозрительно взбитыми. Неужели Том был уверен, что она придет к нему в гости? О, какое это имеет значение! Сейчас уже поздновато строить из себя недотрогу.
Благоразумно отказавшись от стула, Джейн опустилась на краешек матраца, а Том тем временем зажег свечи и плеснул в стаканы виски. В воздухе закружились негромкие, спокойные переливы музыки.
– Что это? – спросила Джейн, смотря на мерцающее пламя свечи через свой стакан и любуясь тем, как янтарная жидкость превращается в жидкое золото.
– Пятая симфония Воэна Уильямса, – сказал Том, закуривая и откидываясь на подушки. – Прелюдия.
