— Сотрудников полиции всегда можно распознать, — ответил Эрик. — Почти всегда, — сразу же добавил он.
Мужчина громко рассмеялся.
— Что ты говоришь?! Я что-то об этом никогда не слышал. А вы, ребята, мне нравитесь. Глаза-то у вас, как видно, острые!
— Вы его не слушайте, — проговорил Очкарик, — он иногда говорит лишнее. Не правда ли, Ким?
— Да, да, — подтвердил я. — Его даже собственные родители переносят с трудом и просили нас приглядывать за ним.
— К тому же он подчас не совсем правильно понимает, что мы дружески относимся к нему, — продолжил Очкарик.
— И даже становится нахальным, — добавил я, — или слишком фамильярным.
— Вы что-то сочиняете, — возразил Эрик. — Не далее как сегодня утром, когда я умывался, отец предупредил меня, чтобы я не общался с плохой компанией. Конечно, я никуда не годный сын, так как нарушил свое обещание не связываться с прощелыгами. Извините, пожалуйста, я имел в виду не вас, а вот этих двоих типов, так называемых друзей. Но послушайте, почему полиция все еще докучает бедному профессору? Он ведь ничего плохого не сделал.
— Мы ему совсем не докучаем, — возразил полицейский.
— Может быть, и нет. Но вы следите за ним.
— Этого слова я слышать бы не хотел, — ответил тот. — Мы не следим за каждым его шагом, но не выпускаем из поля зрения, как, впрочем, и всех иностранцев, не получивших еще датского подданства. Особенно людей, которые что-то собой представляют.
— Стало быть, профессор — выдающаяся личность?
— В том-то и дело. Он — известный физик, специалист по ядерным проблемам. Здесь нет никакого секрета. И я хотел бы, чтобы вы поняли: мы желаем ему только добра… Ну, а теперь мне нужно идти. Следовательно, я могу на вас положиться: вы никому ничего об этом не скажете?!
— Вполне, — ответил я. — Мы ничего говорить никому не будем хотя бы по той причине, чтобы не нервировать Катю — дочь профессора, с которой дружим.
Он кивнул, сказал «До свидания!» и ушел. Мы долго смотрели ему вслед.
— А этот полицейский оказался очень любезным человеком, — подвел итог Эрик. — Ведь он так долго простоял с нами за беседой, хотя мог бы этого и не делать. Да, приятный парень!
— Обервахмистр Брун будет рад, когда он передаст ему наш привет, — сказал я. — А вон и Катя. Как хорошо, что он уже ушел!
7
Почти целый день мы провели в хижине. Был воскресный день, и, хотя мы находились в лесу, воскресенье навеяло и на нас то дремотное и несколько благодушное настроение, когда весь мир представляется радушным и приветливым. Подогрев прихваченный с собой обед на костре, мы поели с большим аппетитом. Затем разлеглись на одеялах и завели разговор о Свенде и Кае, наших общих знакомых.
Катя сказала, что видела обоих не так давно в гавани. Они вступили в недавно основанное товарищество рыбаков. Я спросил ее, не приходилось ли ей за это время разговаривать с местным полицейским Ларсеном. Катя ответила, что видела его как-то раз, но он был явно не в духе, поэтому она к нему подходить не стала.
Поразмыслив, я пришел к выводу, что недовольство Ларсена в общем-то было оправдано. В течение всего лета он поддерживал с нами очень добрые, даже дружеские отношения. Но после последнего выкинутого нами номера его отношение к нам резко изменилось. Дело в том, что нам удалось изловить двух воров, но вместо того, чтобы сообщить ему о всех связанных с их поимкой обстоятельствах, мы ограничились лишь передачей ему отобранных у них денег. И сколько он ни старался, не мог узнать, кто же эти воры. А ими были Свенд и Кай, которых мы так и не выдали. Вот за это Ларсен на нас и рассердился.
И все же было досадно, что так получилось. Что же нам делать, если в том таинственном доме, который обнаружила Катя, мы столкнемся с каким-нибудь крупным преступлением? Без помощи Ларсена мы многого предпринять не сможем.
Вы спрашиваете, как прошло то воскресенье?
Очень хорошо, хотя за весь день не случилось ничего имеющего какое-либо отношение к таинственному световому сигналу.
Очкарик ушел навестить Штоффера, старого автомеханика, мастерская которого находилась неподалеку от нашей хижины. Нашего друга интересовало, как продвигается дело с установкой изобретенного им карбюратора на старую автомашину. Все остальные отправились посмотреть на таинственный дом.
Вблизи он не производил такого впечатления. Дом как дом, ничего особенного. Мы подошли поближе и заглянули в пустой гараж. Ставни на окнах были закрыты, так что дом выглядел совсем нежилым.
Когда мы возвращались в хижину, навстречу нам неожиданно выскочил Шнапп. Я до сих пор удивляюсь, как это ему удалось нас разыскать. По-видимому, пес тоже недоумевал, как это получилось: ищейка-то он был никудышная, о чем и сам хорошо знал.
Вечером тоже ничего не произошло. Мы еще раз побывали у таинственного дома, но в нем опять никого не оказалось.
По пути домой Катя выглядела расстроенной. Я стал ее утешать, говоря, что это — не ее вина.
— Но, Ким, в доме действительно происходило что-то необычное. Я… я… была так в этом уверена! И радовалась: когда вы приедете, мы займемся расследованием и изловим преступников, кто бы они ни были!
— Не думаю, что это преступники, — произнес Очкарик.
— Нет, нет, это наверняка преступники, — возразила она. — Может, только они уже уехали.
Ты учти, Катя, нельзя же от них требовать оставаться здесь только для того, чтобы мы могли установить за ними слежку, а потом и задержать. А почему бы и нет, — ответила она и засмеялась, ней вновь возвратилось хорошее настроение.
И все же было немного грустно, что вдруг тайны не стало. Расследование, едва начавшись, оказалось более не нужным. На всякий случай мы продолжали держать тот дом в поле своего зрения и наведались туда в понедельник, а затем и во вторник, но в нем по-прежнему никого не было.
Несколько раз нам случайно встретились оба полицейских, которые все еще жили в гостинице. Но с ними все было ясно, и нечего было ожидать от них чего-либо необычного. Постепенно я даже свыкся с мыслью, что нынешние осенние каникулы вряд ли дадут нам какой-то материал для новой книги.
Вслед за понедельником и вторником так же безрезультатно прошла и среда. Вплоть до вечера, когда все неожиданно пришло в движение.
8
Сидя в мансарде, я от скуки читал какую-то книгу. Очкарик опять ушел к своему автомеханику. Вдруг я услышал, как внизу постучали. Дверь открыла тетя и с кем-то поздоровалась. Затем послышались шаги на лестнице, и на пороге появилась Катя.
— О, рад тебя видеть, — галантно встретил я нашу подругу. — Входи же, входи!
— Добрый день! — поздоровалась она. — Куда это ты спровадил Очкарика? — И присела на краешек кровати. — Ты очень занят?
— Да нет.
