троица остановилась передохнуть под ближайшей вишней, и девочки, умыв водой из бутылки разгоряченные лица, огляделись. Недалеко внизу лежало безмятежное море, нежно переливавшееся оттенками от голубого до нефритового. К воде вела дорожка, обсаженная деревьями. Море ласково обнимало каменистый пляж с узенькой полоской сероватого песка.
— Какой идиот построил дома так высоко? — пробормотала Лизка.
— Не знаю… может, ниже места нет, там камни.
— Да ладно! Взорвать камни и расчистить площадку на берегу, вот и все.
— Тебе лишь бы взорвать…
Таки привлек к себе внимание девочек, прижав палец к губам и сердито зашипев. Еще он гримасничал и таращил глаза, призывая их быть тихими и осторожными. И вот все трое, короткими перебежками от дерева к дереву и от куста к изгороди, передвигаются вдоль забора. Справа остался заброшенный дом, выкрашенный бледно-розовой краской. Окна плотно закрыты ставнями, штукатурка кое- где здорово осыпалась, и Насте дом стало ужасно жалко, особенно после того, как она увидела кривую трещину, змеившуюся по одной из стен. Девочка невольно притормозила, засмотревшись на заброшенный сад, полный одичавших цветов и кустарников. Вот шелковица — ягоды перезрели и усыпали дорожку, выложенную из красивых, темно-винного цвета плит. Кое-где дорожка заросла и полностью скрылась под набежавшими на нее растениями. Она успела заметить розовые кусты, цветущие среди вымахавшей вверх травы, вьюнки, забирающиеся вверх по миндальному дереву, и местечко, которое раньше, наверное, было тенистой лужайкой, а теперь выглядело просто как прогал в зарослях.
Настя приостановилась и уставилась на дом и сад. Она должна написать это… заброшенный сад, покинутый дом. Будет грустная вещь, но все равно здорово. Хорошо бы провести ладонью по стене и еще погладить те вишневые плиточки на дорожке.
— Настя! — Шепот Лизки вернул девочку к действительности. — Ты куда? Что ты там тормозишь? Давай быстрее!
Еще раз оглянувшись на розовый дом, Настя побежала к поджидавшим ее друзьям. Таки и Лиза сидели на корточках под стеной, ограждавшей цель их экспедиции — дом, где хранилась загадочная карта. Выставив любопытные носы поверх забора (который был почти вровень с их ростом), девочки сумели рассмотреть, что дом невелик, гораздо меньше розового, покрашен он светло-зеленой краской. По правую руку в ограде имелись ворота. Пригибаясь, как связисты под обстрелом, они подобрались к ним и сквозь витые металлические прутья заглянули во двор.
Короткая, посыпанная гравием аллея вела к навесу слева от дома, под которым скучал старый «форд». Ближе к забору имелся заброшенный каменный фонтан: его чаша потемнела, кое-где поросла мхом и по краям немного осыпалась. По другую сторону дорожки росли плодовые деревья: вишни, инжир, грецкий орех. Лужайка под ними была выкошена, меж стволами натянут полотняный гамак. Человека, лежащего в нем, видно не было, но ткань провисала почти до земли, из чего наблюдатели сделали вывод, что хозяин предается послеобеденному отдыху. О правильно организованной сиесте свидетельствовал также столик, который предусмотрительный отдыхающий пристроил рядом с гамаком, на нем — красное пластиковое ведерко со льдом, из которого торчали горлышки пивных бутылок.
Убедившись, что у хозяина послеобеденная сиеста, авантюристы развернулись и отправились вдоль ограды прочь от ворот. Добравшись до исходной точки, они остановились передохнуть: не так-то просто двигаться на полусогнутых, да еще через траву и ежевику. Колючий и ползучий кустарник чувствовал себя здесь просто замечательно. Его плети рассматривали сложенный из кирпича и покрытый штукатуркой забор как замечательную опору. Год за годом они запускали свои корешки и побеги в каждую щелку, и под натиском зеленой стихии забор оседал и таял: штукатурка отваливалась кусками, кое-где разрушились и выпали кирпичи. Лиза привалилась плечом к стене в поисках опоры — она расцарапала ногу и терла послюнявленным пальцем цепочку кровоточащих точечных ранок, оставленных жестокими ежевичными колючками. Как оказалось, штукатурка тут держалась на честном слове, и, потревоженная девочкой, она просто-напросто отвалилась, обнажив кусок ноздреватой кирпичной кладки.
Местечко оказалось на редкость оживленным; стена служила домом множеству мелких тварей и тварюшек. Врассыпную бросились жучки и букашки, которых никто даже толком не успел рассмотреть. Светло-коричневая, словно облитая молочным шоколадом многоножка скользнула на предплечье Лизаветы. Вся множественность ее ножек заскользила по коже. Девочка взвизгнула и сбросила с себя отвратительное существо.
Таки сердито зашипел и замахал руками, указывая в сторону ворот, которые были совсем недалеко.
— Я не хотела, — покаянно зашептала Лиза, нервно поглядывая на стену, ветки кустов и прочие потенциально опасные места. — Sorry, но я просто от неожиданности…
Потом Лиза, удивленная молчанием Насти, взглянула на подругу: та с полуоткрытым ртом таращилась на что-то. Лиза и Таки обернулись. На стене, совсем близко к лицу девочки, сидел богомол. В отличие от пришельцев богомол находился на своей территории и потому совершенно не собирался суетиться и прятаться.
Светло-бежевое с зеленоватым отливом тело длиной сантиметров десять опиралось на длинные и впечатляюще массивные передние конечности, покрытые неприятными на вид шипами. Непропорционально маленькая голова напоминала изображение инопланетного чудовища: огромные глаза с инфернальными горизонтальными подобиями зрачков, узкое личико и хищные жвалы.
Насекомое сидело неподвижно и, казалось, пристально смотрело на девочку. Огромные от изумления глаза Насти были совсем близко. Она разглядывала богомола, поражаясь его чудовищному совершенству. Вот она моргнула: взмах ресниц — движение — заставил богомола чуть повернуть голову. Он вдруг поднял свои шипастые передние конечности и сложил их перед собой, словно приветствуя гостей восточным молитвенным жестом.
— Урод какой! — пробормотала Лиза. — Настька, отомри! Двигай давай!
Не разгибаясь, чуть ли не вприсядку, девочки последовали за Таки, который уже скрылся в кустах, уводивших налево вдоль забора. Девчонки вздрагивали, озирались и время от времени беспокойно принимались стряхивать с себя насекомых, которых вокруг было предостаточно. И все же они упорно продвигались вперед и в конце концов вышли в тыл к дому. Тут они без труда перелезли через полуразрушенный забор. Таки, улыбаясь, указал на распахнутые окна первого этажа. Перебежав двор, троица остановилась под окнами. Подпрыгивая, девочки смогли заглянуть в комнату, но для полноценного осмотра краткого мига в прыжке было явно недостаточно.
Таки сел на корточки, прислонился спиной к стене и жестами предложил Насте встать ему на плечи.
Как-то неудобно было наступать кроссовками на светлую рубашку Таки, и Настя быстренько разулась. Потом она взгромоздилась на плечи садовнику и, опираясь локтями на подоконник, оглядела комнату.
Она сразу поняла, почему Таки не смог вынести карту: она была нарисована на стене. Настя торопливо сделала несколько снимков, сперва только карты, а затем (на всякий случай) остальных вещей.
Надо заметить, обстановка комнаты оказалась простой, почти спартанской. Письменный стол с компьютером у окна, напротив всю стену занимал шкаф, дверцы всех секций были плотно закрыты. Вдоль третьей стены тянулся стеллаж, на полках которого стояли и лежали куски керамики, амфоры, осколки камня, статуэтки и прочие экспонаты явно археологического происхождения.
Настя легла грудью на подоконник и, вытянув вперед руки с фотоаппаратом, щелкала и щелкала.
Вдруг дверь комнаты распахнулась, и на пороге возник хозяин. Несколько секунд девочка и мужчина таращились друг на друга в растерянности. Потом оба завопили: Настя от испуга, а хозяин, надо полагать, от злости.
Девочка прянула назад, ноги ее соскользнули с плеч Таки, и она свалилась на землю, пребольно ударившись попой и локтем. Но разлеживаться было некогда, и в следующую секунду все трое уже бежали к стене. Вслед им из окна неслись гневные вопли, а потом раздался выстрел. Опомнились они только на склоне, где, ступив обутыми в носочки ногами на камни, Настя рухнула на землю. От боли и страха слезы хлынули потоком. Само собой, ее кроссовки остались валяться под окном.
Возвращение в отель превратилось в кошмар. В сумках у девочек не нашлось ничего подходящего для
