ему.
— А де Клэры его шурины, братья по браку, — бесстрастно заметила Юдифь.
— Полагаю, расследование прольет свет на суть дела, — сказал де Бек.
— Какое расследование? — не понял Саймон. — Генрих не собирается проводить никакого расследования.
Гайон на секунду прекратил жевать, потом вернулся к еде, но медлил, словно что-то обдумывал.
— Кто еще был на охоте?
— Ранулф де Экс из Лувента, дядя вашей супруги Уильям Бретель, Джилберт де Лейгл и Уильям де Монфиче. Он, должно быть, свихнулся, — Саймон сокрушенно покачал головой. — С таким же успехом можно было отправляться на охоту со стаей волков. Они даже не остановились, чтобы перенести его тело в дом, а ринулись в Винчестер за казной. Мы с Ричардом перевезли тело короля на телеге угольщика и привели в достойный вид перед отправкой во дворец. Неправда, я… — он судорожно отхлебнул вина и ударил кулаком по столу. — Как бы то ни было, Генрих претендует на корону, и вам лучше поспешить, чтобы подтвердить присягу верности.
Юдифь встала из-за стола, взгляд ничего не выражал. Не извинившись и ничего не объяснив, она вышла, словно лунатик. Никто не обратил на это внимания, кроме Гайона, да и он был поглощен размышлениями. Ситуация на границе с Уэльсом была относительно стабильна, а Генрих, каковы бы ни были его недостатки, имел сильный характер, как и подобает монарху. Кроме того, учитывая родственные связи, если Гайон не сделает ничего, явно не лояльного, королевская милость ему обеспечена… по крайней мере, на то время, пока Генрих будет у власти.
— Когда Роберт Кертхоуз узнает об этом, начнется изрядная шумиха, — заметил Гайон и потер руки, словно предвкушая ощущение щита и меча.
— И де Беллем будет рад случаю зажечь свой факел на этом огне, как в семьдесят седьмом, — сказал де Бек.
— О, да. Нам предстоит нелегкая задача сохранить Генриху корону, неважно, каким образом он ее получил. Кертхоуз может контролировать де Беллема, как обезглавленная курица свои лапы. Вы ведь видели, что он натворил в Нормандии, так пусть Бог не допустит повторение этого ужаса на наших землях.
— Хотите, чтобы я усилил патруль на границе в Торнифордом? В последнее время там было спокойно.
— Вреда не принесет, но не рассредоточивайте патруль в других местах.
Гайон отставил поднос и приказал принести принадлежности для письма, чтобы оповестить вассалов о новостях.
Юдифь задумчиво взяла пояс Гайона, не замечая дорогой золотой отделки. Меч лежал на кровати. Один из слуг по ее распоряжению почистил его и смазал жиром, ибо оружию досталось в последней переделке. Возможность наточить лезвие оставила Гайону. Могла бы сделать сама, но ей неприятно было сознавать, для какой цели используется оружие.
Юдифь присела на кровать, вспомнила теплую весеннюю ночь, знатных господ, пирующих за столом и вынашивающих планы очередного убийства. Принц и братья де Клэр — участники роковой охоты, а Уолтер Тайрел женат на их сестре.
Малвуд, королевское охотничье угодье, находилось всего в шестнадцати милях от Винчестера, где хранилась казна. А Гайон с того самого майского вечера предвидел, что это случится. Она помнит, каким озабоченным он пришел в спальню после отъезда гостей и не ответил на ее вопрос. Что он сказал? Секрет. Скорее умрет, но не расскажет жене. А раз Гайон знал, значит, тоже участник. Он долго дружил с Генрихом и недолюбливал Руфуса.
Юдифь взглянула на смятые простыни. Их вид напомнил о первой ночи, только теперь воспоминания были не такими нежными, скорее, непристойными. Гайон пришел после заговора против короля и лег с ней, как ни в чем, ни бывало. Юдифи захотелось залезть в ванну и смыть его прикосновения. Она поднесла руку ко рту, подавляя тошноту.
Гайон вошел, потягиваясь и зевая.
— Умираю, хочу спать, могу не вставать неделю, — пожаловался он. — Но придется довольствоваться несколькими часами. Никогда не предполагал, что Ричард был так предан Руфусу. Но, видимо, боится за свое положение при дворе, — взял меч, осмотрел его и потянулся за ножнами. Юдифь повернулась к мужу спиной.
Гайон удивленно посмотрел на нее.
— Завтра в полдень мы остановимся в Равенстоу, Будет безопаснее, если ты поедешь с нами. Не думаю, что валлийцы нападут на Кермел, но трудно предугадать, как на них подействуют новости. Я уже говорил с Элфин и Хельгунд, они упакуют вещи.
Юдифь не ответила, боясь сорваться. Гайон насторожился, чувствуя неладное, он никогда еще не видел жену в таком состоянии.
— В чем дело? — спросил он тихо.
Свеча отбрасывала танцующие тени, Мелин прыгнула за мотыльком, схватила его лапой и торжествующе потащила в угол, чтобы полакомиться.
— Ничего не поделаешь. Вернусь, как только будет возможно, — Гайон думал, что Юдифь расстроена предстоящей разлукой. Своим молчанием она заставила его чувствовать себя виноватым. Гайон раздраженно снимал одежду.
— Не льсти себе! — взорвалась Юдифь. — Можешь оставаться там, сколько хочешь!
Гайон снял рубашку, выругался, когда одна пола задела свежий шрам. Подумал, не вызвана ли вспышка жены приближением месячных — в эти дни у нее часто менялось настроение. Подошел сзади, положил руку ей на плечо.
— Юдифь, скажи, что случилось? Она отпрянула, резко повернулась.
— Руфуса убили, не так ли, — голос прозвучал вызывающе резко.
Гайон озадаченно пожал плечами.
— Возможно.
— О, пожалуйста, не разыгрывай передо мной невинность. Ты ведь знал, что это должно было произойти? — почти кричала она.
— Не говори ерунды! — Гайон хотел коснуться жены, но Юдифь увернулась.
— Я не был при дворе три месяца. Генрих знает, я не сделаю для него то, что сделают де Клэры.
— Нет?! У тебя были причины не любить Руфуса, а с Генрихом вы дружки-приятели!
— Ради Бога, Юдифь, за кого ты меня принимаешь? — он был в изнеможении. — Что из того, что я не любил Руфуса? Разве это доказывает мое участие в заговоре против него? У меня есть понятая о чести.
— Тогда скажи, что принц Генрих сказал, когда обедал с нами в Уитсантайде? — потребовала она.
От Юдифи не ускользнуло быстро движение век, напряженные желваки, бледность, удивленно расширенные зрачки.
— Ничего он не говорил.
— Лгун! Это было тогда, меньше трех месяцев назад. Думаешь, я настолько без ума от тебя, что потеряла память? Ты тогда говорил, что есть политический секрет, который ты ни за что мне не откроешь. Но сам был потрясен, у тебя на лбу выступил пот.
— Это не имеет никакого отношения к смерти Руфуса.
— Что же тогда? — она саркастически усмехнулась. — Ничто не может быть ужаснее, чем заговор против короля.
— Извини, я не могу сказать. Это не моя тайна, и она способна принести больше вреда, чем пользы.
Юдифь торжествующе посмотрела на мужа.
— Я знала, ты сможешь выкрутиться! Он схватил ее за плечи, встряхнул.
— Юдифь, клянусь своей душой… душой матери, я не участвовал в заговоре. Доказать не могу, поверь на слово… я мог бы оправдаться, но не стану, так как переложу вину на тех, кто не может защитить
