себя.
— Пусти, мне больно, — глухо сказала Юдифь. Гайон отпустил ее, обнял, притянул к себе.
— Что мне делать, если ты не доверяешь мне? Юдифь не знала, говорит ли он правду или просто пытается отвести ее подозрения. Гайон умел убедить кого угодно, что черное — это белое.
— А мне что делать, если ты предаешь моё доверие? Докажи, что я не права.
— Как? Если отвечу на твой вопрос, то предам другого человека, который тоже мне доверяет.
— А чье доверие тебе важнее? — не унималась она.
Гайон сел на кровать, обхватил голову руками.
— Не знаю. Оба важны. Могу только побожиться, что не замешан в убийстве Руфуса, — он тяжело вздохнул. — Уже поздно. Идешь спать или будешь сверлить меня глазами целую неделю? — Гайон протянул руку.
Юдифь смотрела на его красивые длинные пальцы, почти ощущала их на своем теле, знала, как они держат поводья и меч, знала их силу и на что они способны.
Ни то, ни другое, — она вышла из комнаты.
Глава 20
Розин хозяйским взглядом окинула банки соленых бобов на столе — результат работы, занявшей все утро, потом посмотрела на покрасневшие руки. Ссадины и мелкие порезы горели от соли и ныли.
— Все сделала? — весело спросила Гельвина. Розин улыбнулась и усадила малышку на стол.
В своем крепком тельце Гельвина таила неисчерпаемую энергию и здоровье. В ней поражала густая копна золотисто-рыжих волос и огромные синие глаза — наследство прадедушки нормандского происхождения. Так утверждал Мейдок, знавший старика. От нормандца-отца она унаследовала способность поражать сердца противоположного пола. Розин не видела Гайона со дня последнего визита — вскоре после рождения Гельвины. Информация передавалась через Мейдока. Деловые связи продолжались, но личные отношения растворились в небытие, оставив лишь маленький теплый комочек новой жизни.
— Все готово, — ответила Розин, и взяв девочку на руки, понесла в дом. Сделав десяток шагов, остановилась, как вкопанная.
Во дворе Элунед прыгала от радости у ног Гайона, все еще сидевшего на лошади. С ним был Эрик и конвой. Наклонившись, Гайон что-то говорил Элунед, та упрямо трясла головой, но вскоре отошла от стремени. Он снова заговорил и улыбнулся, сердце Розин затрепетало. Словно не прошло четырех лет, словно они познакомились на прошлой неделе, она пошла навстречу с приветливой, радостной улыбкой.
Гайон спешился и взял Раддема под уздцы. Розин заметила, что его одежда покрыта пылью, а нос и скулы обгорели на солнце.
— Можно рассчитывать, что нам дадут напиться? И напоят лошадей?
— Ты знаешь, здесь тебя ждет отдых в любое время, — Розин зарделась.
Гайон внимательно разглядывал Гельвину, вырывающуюся из рук матери.
— Этого я не знал, — он передал Раддема одному из своих телохранителей. — Прошло много времени, столько воды утекло. Где Мейдок?
— В поездке с Рисом и моим троюродным братом Присом. Отправились в Бристоль, но должны вот-вот приехать. Ты специально заехал повидать его?
— Нам нужно вино, и я хотел попросить его раздобыть, для меня двух фламандских кобыл, нужно улучшить стадо. Он здоров?
— Слишком много работает, на уговоры не действуют. Дышит с трудом, болит рука, но не сдается, — Розин направилась к дому, Гайон последовал за ней. — Слышала, он недавно беседовал с твоей женой.
— Да.
Розин удивилась его равнодушному тону. Отец передал, что леди Юдифь сияет от счастья, чувствует себя любимой и под надежной защитой мужа. Со времени последнего визита Гайона прошло больше года, Розин уже начала думать, что он доволен семейной жизнью и больше никогда не приедет.
— Ты выросла, дорогая, — сказал Гайон Элунед, усевшись поудобнее за столом. На темном шерстяном платье девочки красовалось ожерелье, которое он ей подарил. — И становишься хорошенькой, как мать.
— Я красивее твоей жены? — спросила девочка.
— Как можно сравнивать яблоко и грушу? — Гайон привлек ее к себе и поцеловал в щеку. — На этот вопрос никто не может ответить.
— Даже ты? — в вопросе Розин звучал горький сарказм. — Передать отцу, чтобы заехал к тебе?
— Нет, я оставлю ему кое-что.
Гайон вынул свиток пергамента и принял чашу с напитком из рук служанки. — Плата шерстяным сырьем, как обычно, если ничего не изменится.
Розин кивнула. Их взгляды встретились, изучая друг друга. Гельвина, освободившись из рук матери, покачиваясь, направилась к Гайону, оступилась и села на пол. Не смутившись этим обстоятельством, снова встала на ножки и ухватилась за ногу Гайона.
— Да, — она улыбнулась неотразимой улыбкой. Это было валлийское слово «папа».
— Она всем это говорит, — быстро сказала Розин, покраснев.
Гайон заметил ее смущение и подумал, что не нужно было приезжать, этот порыв продиктовала обида на Юдифь. Он неловко передвинулся, словно собираясь встать и уйти.
Розин попыталась задержать его.
— Хочу показать тебе одну вещь, — произнесла она с наигранной беспечностью. — Можешь задержаться на минуту?
— Конечно, — удивился Гайон.
— Элунед, присмотри за малышкой.
Та состроила гримасу, но не отказалась.
Розин повела Гайона в свою комнату, тот насторожился, но сдержал двусмысленное замечание, готовое сорваться с губ. Их отношения изменились, правда, он не знал, хорошо это или плохо. Розин выбрала ключ из связки, висевшей на поясе.
— До нас дошло, что ты строишь новую крепость у самой границы Северного Уэльса.
— Чтобы защитить границу от набегов лорда Граффида. Какой смысл держать хороших овец, если они исчезают в горах?
— Мне иногда кажется, что вы, нормандцы, сожрали бы весь мир, если бы могли.
— Нет, только отщипнули бы по кусочку там-сям, — ответил он, не желая начинать спор, на который не было ни сил, ни желания! — Что ты хочешь показать?
Розин открыла дубовый сундук и достала кусок ткани.
— Что думаешь об этом? В последнюю поездку во Фландрию отец купил у итальянского купца, который был ему обязан.
Ткань струящейся волной упала на кровать. Переливалась золотистыми оттенками осени и блестела, как освещенная солнцем поверхность озера. На ощупь была мягкая, толстая и упругая, как кошачью шерсть. Гайону никогда не приходилось видеть ничего подобного, и он решил узнать все, что известно Розин о новой материи.
— Так это делается из шерсти-сырца? — он погладил ткань.
Розин смотрела на его тонкие пальцы. У Гельвины пальчики были пока пухлыми и короткими.
— Этим искусством владеют немногие. Отец хотел продать этот кусок в Винчестере, на следующем собрании двора.
— Следующий съезд состоится в ноябре в Лондоне, — сказал Гайон. — Какова цена?
Розин назвала цену. Он засмеялся и предложил более низкую.
