— Нет-нет, я все сама! Вода осталась! Вы пока ступайте, не мешайтесь! — В голосе старухи слышалось упрямство. Видимо, ей было важно чувствовать, что она еще на что-то способна.
Джордан и Краслен вышли за порог. Отсюда, в какую сторону ни смотри, можно было видеть только десятки разношерстных, но одинаково жалких негритянских домиков, лепившихся друг к другу. Несколько чернокожих сидели на крылечках — вернее, на том, что условно выполняло эту роль в их убогих жилищах, — и курили. Над их головами трепалось белье на веревках, растянутых между хижинами. Кое-где горели костры. Там и сям бегали грязные негритята.
— Я бы предложил тебе тоже посидеть на крылечке, — сказал Джордан. — Но, уж извини, спина у меня ни к черту, да и ноги побаливают.
— Ты же еще вроде молодой, — сказал Кирпичников.
Негр только усмехнулся:
— Три года на заводе Свинстона из любого юноши сделают больного старика! Знаешь, что за ужасная штука конвейер? «Давай не зевай, черномазый, пошевеливайся, быстрей, быстрей, быстрей!» Тьфу! Десять часов в сутки. Стоя. Без обеда. От Свинстона уходят инвалидами, а потом практически никуда невозможно устроиться.
— Зачем же ты пошел туда?
— Купился на рекламу… Свинстон обещает рабочим участок земли, дом, мебель, холодильные шкафы, радиоприемники, электроплиты… Все — в кредит. Пока ты работаешь и можешь платить по кредиту, все это твое. Потом ты становишься инвалидом, теряешь работу, и тебя выкидывают из дома. Мне в какой- то степени повезло. Когда произошел этот злополучный кризис, несколько заводов закрыли и меня выкинули на улицу до того, как я успел стать окончательной развалюхой. В этой хижине мы живем уже год. А работу я, наверно, так никогда и не найду: буду всю жизнь перебиваться случайными заработками…
Краслен молчал. Он не представлял, как можно жить в таких условиях.
— Получается так, что всю нашу семью содержит младшая сестренка, Джессика. Она служит горничной у одной важной шишки. Представляешь, я, мужчина, вынужден сидеть у нее на шее! Черт возьми, до чего нас довел этот паршивый кризис!.. Еще есть наш брат Джулиан. Он сейчас в тюрьме… Политическая статья…
Кирпичников не говорил ни слова и удрученно кивал. Подумать только, может быть, содержимое портфеля могло бы избавить этих людей от невыносимой нищеты, а он, Краслен, так бездарно провалил секретное задание товарища Буерова!
Минуту собеседники молчали. Было слышно, как старуха там, в лачуге, тяжко шаркает.
— Думаешь, ей лет под сто? — спросил негр. — Нет! Всего шестьдесят. А уже еле ходит, почти что слепая…
— Врачу покажи.
— Что, смеешься?! Даже те, кто работает, редко могут позволить себе услуги врача, а уж нам-то на что? — фыркнул Джордан. — Да я, в общем, и так знаю, что он скажет: «Чего вы хотите, такой возраст, тридцать лет на калошном заводе ни для кого не проходят даром…»
— На калошном заводе?
— Да. Знаешь, как делаются калоши? Только не говори, что тоже думал, будто их отливают из жидкой резины, как чугунные статуи!..
«Без калош от Резинпрома я не выйду из дома!» — вспомнилась Краслену рекламная вывеска. Как- то там, на Родине?
— …Детали калош вырезают из тонкой резины и склеивают, перед тем как отправить на вулканизацию, — продолжал негр. — Все дело в этом дурацком клее. Он содержит бензин. Бензин испаряется и портит глаза, кожу, горло. Мать узнала об этом, когда было уже поздно… Прибавь к этому постоянную работу стоя, вручную… Не знаю, как у нее еще двигаются пальцы рук. До шестидесяти нечасто доживают. В смысле, негры. Да и в целом — пролетарии. Вот я пол своей жизни уже прожил.
— Джо, не надо!
Джордан замолчал.
— Ты прав, товарищ. Вот ведь, сопли распустил! С чего бы это?.. Обычно со мной такого не бывает! Хватит ныть, все у нас будет в порядке, не так ли? — И негр улыбнулся.
— Вы так бедны, а тут еще я — нахлебник… — ответил Краслен.
— Ты давай-ка об этом не думай! От нас не убудет, что ты станешь спать в нашей хижине. Будем вместе работу искать… Ты ж белый — глядишь, и подыщешь чего-нибудь! Джонсона встретишь…
— Едва ли!
— Сказал — значит, встретишь! Сестренка моя — в его партии, — тихо сказал чернокожий.
— А ты?
— Я так, просто сочувствую. Боязно как-то. Узнают копы — мигом в тюряге окажешься, лет так на десять… Вот так-то. А Джессика — смелая. Я даже ей удивляюсь… Эй, глянь-ка, приятель, да вот и сестренка!
К лачуге приближалась миниатюрная, худенькая негритянка с узелком в руках. Желтое хлопковое платье в цветочек, надетое на ней, было изношено до крайности и кое-где залатано, но Краслен почему-то прежде всего заметил не то, как оно бедно смотрится, а то, как выгодно подчеркивает смуглую кожу негритянки. Следовало ужаснуться, увидев, что девушка ходит босой, но Кирпичников невольно залюбовался ее маленькими ногами.
— Эй, сестренка, не ожидал тебя увидеть! — крикнул Джо. — Какими судьбами?
— Я сегодня выходная, ты что, забыл?
— Совсем вылетело из головы!
— Вот как ты относишься к своим родственникам! — насмешливо ответила Джессика, всплеснув руками. — Завел дружбу с белым парнем и зазнался, так я понимаю? Говори, кого это ты привел к нам?
— Э-э, девочка, давай-ка полегче! Поверишь или нет, я только что из полицейского участка! С прошлого раза кровати там сделались еще жестче.
— Ну-ну! Я смотрю, ты не вылезаешь из арестантских камер, точь-в-точь как Первый вождь Краснострании при старом режиме!
— Ты вспомнила о Краснострании как раз вовремя, девочка, потому что наш гость именно оттуда! — гордо заявил Джо.
— Что еще за глупые шутки…
— Это не шутки, — сказал Кипичников. — Меня зовут Краслен, я из С. С. С. М.
— Ой, товарищ! — вскричала негритянка.
Кирпичников и охнуть не успел, как оказался заключен в ее объятия. На секунду он почувствовал себя пальмой, на которую взбирается цепкая обезьянка. Потом ощутил спиной узелок, который Джессика не выпустила из рук. Наконец понял, что вот-вот задохнется, и стал вырываться. Когда отпустили, облегченно вздохнул, но немедленно пожалел, что все уже закочилось.
— Товарищ! Товарищ! — Девушка неожиданно взяла деловой тон. — Скажите, а каково ваше мнение насчет этой чудовищной подлости агентов капитала, которая потрясла все прогрессивное человечество?
— Какой еще подлости? Что-то случилось? — не понял Краслен.
— Похищение тела Вождя.
— Что-о-о?! К-какого в-вождя?!
— Ну так вашего! Как?! Вы не знаете?
Ноги Краслена ослабли. Он сполз по стене, сел на землю.
— Вот черт, ты серьезно не знаешь? — спросил его Джордан.
— Когда? Как? Ошибка какая-то… Я же видел его на днях! — бормотал Кирпичников.
— В ночь на первое, — сказала негритянка.
— Труд великий! Я отплыл тридцать первого вечером! Но как же?.. А охрана?!
— Всех красноармейцев нашли на следующее утро мертвыми, со следами отравления удушающим газом, — серьезно ответила Джессика, на лице которой не осталось и следа от только что бушевавших радостных эмоций. — Мы прочитали об этом в партийной газете «Заря». Я как раз принесла новый номер. И хлеба вам с мамой.
