— Гони, — сказал Дивов таксисту.
И таксист, рванув с места, набрал скорость. «Газик» некоторое время следовал за ними. На шоссе таксист еще увеличил скорость.
Стрелка спидометра подпрыгивала у отметки «100», и «газик» отстал.
— Что же мне делать теперь? — спросила Наталья Дивова.
— Выполнять порученное дело, — ответил спокойно Дивов.
Они подъехали к складам. Здесь никого не оказалось, и Наташа быстро сделала снимки. У входа со складов их остановил сторож.
— Откройте портфели, — сказал он.
Наташа и Дивов открыли кофры. Сторож увидел фотоаппараты и удивленно спросил:
— А зачем их так много? Они что, ломаются?
— Ломаются, — сказал Дивов.
— Надо брать те, которые на экспорт, — посоветовал им сторож. — Те, говорят, как следует делают.
— Спасибо за совет, — сказал Дивов.
У консервного завода машины стояли по-прежнему. Наташа сделала несколько кадров. Шоферы с удовольствием позировали. Но в проходной забеспокоились. Женщина-вахтер попыталась выяснить, зачем снимают, но они уже сели в такси и уехали.
Дивов взглянул на часы.
— Час пять минут, — сказал он. — На две минуты ошибся.
— Когда будет по телевидению-то? — спросил шофер.
— В воскресенье, — сказала Наташа не очень уверенно.
— Я проведу агитацию, — пообещал шофер. — У нас все эту передачу будут смотреть. Счастливо!
— Спасибо вам, — Дивов расплатился.
— У нас уйма времени. Поезд ведь только ночью, — сказал он Наталье.
— Дело сделано, — сказала она. — Будем отдыхать.
И они пошли гулять. Они поднялись на городской вал, с которого был виден весь городок — с пожарной каланчой, с церковью, с городской площадью с торговыми рядами, оставшимися еще от прошлой, дореволюционной жизни. Когда они спускались, Дивов оглянулся. И на мосту через реку он тоже остановился у перил и как бы невзначай снова посмотрел назад.
— Что ты оглядываешься? — поинтересовалась Наталья.
— Да так, — неопределенно ответил Дивов. — Пришло время обеда. Мы его заслужили. Я тебя приглашаю в ресторан.
Они сидели в полупустом ресторане, и Дивов время от времени поглядывал на двух парней, которые сидели через два столика от них.
— Если бы ты после школы поступил в институт, — спросила Наталья, — ты тогда не стал бы военным?
— Наверное, все-таки стал бы, — сказал Дивов. — Я люблю четкость, определенность и риск.
— Все это в тебе есть, — согласилась Наташа. — А что ты все смотришь в сторону этих парней?
— Один из этих парней, — сказал Дивов, — шел за нами по городу, ждал нас у вала, а теперь вот он здесь,
— Я думаю, что ты маниакально подозрителен, — рассмеялась Наташа.
— Я профессионал, — сказал Дивов. — Они явно от нас чего-то хотят.
— Ну, ты насмотрелся западных фильмов.
— Хочешь убедиться, что я прав? — спросил Дивов.
— Хочу, — сказала Наташа.
Дивов расплатился, и они вышли из ресторана.
— Сейчас мы повернем за угол, — сказал Дивов, — и сразу через проходной двор. Но это нужно сделать очень быстро.
Они так и сделали. Бегом пересекли проходной двор.
— А теперь назад, — сказал Дивов.
Они повернули назад и тут же столкнулись с парнями.
— Вот что, ребята, — сказал Дивов. — Заканчиваем эту игру в казаки-разбойники, и давайте выкладывайте, что вам от нас нужно.
— Нам нужно поговорить с девушкой, — сказал парень в клетчатом пиджаке.
— Говорите, — разрешил Дивов.
— А можно нам поговорить с ней наедине? Тет-а-тет?
— Нельзя, — сказал Дивов. — Тет-а-тет исключается.
— Тогда мы не будем говорить.
— Не хотите — не надо, — сказал Дивов. — Но если я вас еще раз увижу у себя на хвосте, то накостыляю по шее. Я это умею делать очень даже хорошо.
— Может, все-таки поговорим? — предложил другой парень.
— Тогда объясняй сам, — нехотя согласился в клетчатом пиджаке.
— Вы сегодня фотографировали в колхозе «Победа».
— Было дело, — подтвердил Дивов.
— Мы знаем, что это для телевидения, и мы вас очень просим не показывать эти снимки.
— Почему? — спросил Дивов.
— Такое нынче не только в «Победе». Пять лет назад один садовод выступил с почином «Превратим нашу область в цветущий сад». И вот цветы отцвели и появились яблоки. Но никто не ждал такою урожая. Консервных заводов не построили, договоров не заключили, транспортом не обеспечили,
— Вы из колхоза? — спросил Дивов,
— Да, — подтвердил парень. — Я секретарь комсомольской организации.
— Тем более, — сказал Дивов. — Кто-кто, а вы-то должны понимать, Это безобразие — так относиться к урожаю, К этому, наоборот, нужно привлекать общественное внимание, чтобы подобное не повторилось, Вы лично должны были написать на телевидение, чтобы прислали корреспондента.
— Я бы написал, но… Мы с вами абсолютно откровенны. Мы уже полдня за вами ходим. Хотели даже напасть и отобрать пленки, но потом решили: ведь вы такие же молодые, как и мы, и, может быть, поймете. У нас в колхозе молодой председатель, самый молодой в области.
— Этого толстого вы тоже считаете молодым? — удивилась Наталья.
— Нет, — сказал парень. — Гнался за вами завхоз, а председатель выбивает транспорт у шефов. Он все делает, чтобы сохранить урожай, И вообще, он много сделал за год. Но у него есть и противники. На высказанное, особенно сатирическое, надо ведь реагировать. Его просто снимут. И вам ответят, что меры приняты. Решайте сами. От вас сейчас зависит судьба человека, молодого человека, хорошего человека. За плохого мы не стали бы просить.
— Ладно, — сказала Наталья. — Подождите. Мы должны посоветоваться.
Они отошли за угол дома.
— Что будем делать? — спросила Наталья у Дивова.
— Ничего, — ответил Дивов. — Ты получила задание и должна его выполнить. А выполнив, ты можешь высказать свое особое мнение.
— А меня о нем никто не спросит, — сказала Наталья.
— Ты его выскажешь сама. Но аргументы ребят весьма сомнительны. То, что у них председатель самый молодой, не оправдание. У одних самый молодой, у других — ветеран войны, у третьих — герой труда. А требования ко всем одни — профессионально выполнять порученное дело. А он его не выполнил, если гибнет урожай.
— Гибнет у всех, — сказала Наталья.
— Это не оправдание, — повторил Дивов. — На фронте, если даже отступили справа, слева, спереди и сзади, ты, получив задание выстоять, должен выполнить приказ или умереть.
— Сейчас не война, — возразила Наталья. — Хотя выстоять в наше мирное время тоже нелегко, по себе знаю. И если можно помочь, надо помогать, или хотя бы не вредить. Пошли, — решительно сказала
