рождения отмечать с тобой.
— И он… не возражал?
— Что ты! Тебя он считает святым. Сказал: «С Николаем — пожалуйста».
Такое признание несколько успокоило Николая и озадачило: кому Валентин доверяет, ему или Марине?.. Он, Николай, тоже доверял Наталье, даже мысли не допускал… Зря так рискует. Николай, разумеется, никакой глупости не допустит, но мало ли таких хлюстов, как Артем…
— Ты тоже так считаешь? — спросил Николай.
Марина пожала плечиками, усмехнулась:
— Мне думается, если святые и были, то их распяли вместе с Христом. И не за набожность, а за ханжество — ведь от них трава вянет.
«Вот это откровение! — чуть было не воскликнул Николай. — От них, говорит, трава вянет».
— Выходит, ты обо мне другого мнения, чем Валентин?
— Выходит, — усмехнулась Марина. — Мы, женщины, лучше разбираемся в людях, не в обиду тебе будет сказано, даже в мужчинах.
— В таком случае, как же ты рискнула пригласить меня одного?
— О-о! — откровенно рассмеялась Марина и принесла из кухни очередное блюдо. — Вот теперь можно садиться за стол. Будь любезен, открой шампанское и поухаживай за юбиляршей. Себе можешь налить коньяк.
— Нет уж, будем на равных. — Он налил в фужеры шампанское. — Итак, за тебя, за твои двадцать пять, за твое здоровье, красоту и молодость, чтобы ты не была подвластна времени, чтобы и в пятьдесят и семьдесят оставалась такой же и чтобы Валентин любил тебя по-прежнему и всегда, как теперь, верил в твою верность…
Они выпили, и на некоторое время воцарилось молчание. Николай чувствовал себя в каком-то дурацком положении, и разговор Марина завела щекотливый, ставящий его на грань, с которой легко сорваться и оказаться недругом либо Валентина, либо Марины. Надо быстрее уходить или сменить тему, пока словесная игра не завела их дальше — вон как у Марины светятся глаза, и настроена она довольно эмоционально.
— Наталья письмо прислала, — сказал он, подкладывая на тарелку Марины ломтики дыни. — Пишет, что решила немного помочь колхозу, согласилась работать весовщицей.
— Молодчина, — одобрила Марина. — А я вот никак не решусь: и Валентина жалко одного оставить, и сама не знаю, что буду без него делать. Мы, женщины, не то что вы, очень уж привязчивы и одиночества не выдерживаем.
Она глубоко вздохнула и потянулась к бутылке с коньяком. Налила Николаю и себе. По ее лицу пробежало пасмурное облачко.
— А теперь давай поговорим об одном очень важном деле, — сказала она серьезно и поставила рюмку. — Я давно собиралась, да все повода не было.
— И ты придумала день рождения?
— Нет. Мне действительно сегодня исполнилось двадцать пять. — Она пытливо посмотрела ему в глаза. — Скажи, Николай, только искренне, ты любишь Наталью?
Он удивился вопросу: что за ним — женское любопытство или Наталья призналась в своем грехе? Надо признать, что сдружились они быстро и крепко.
— Мое поведение заставляет усомниться в этом?
— Нет. Но вы, мужчины, умеете скрывать свои мысли и чувства. Тогда объясни, почему уехала Наталья?
— Ты же знаешь, что у нас есть дочь и где она. И разве Наталья тебе не объяснила?
— А я хочу услышать от тебя, — наигранно-капризно заявила Марина. — Наталья и Валентин считают тебя слишком щепетильным и даже целомудренным, а мне, скажу откровенно, не верится.
— Спасибо за откровенность.
— Только без обид, я же по-дружески. И прости за любопытство, но о друзьях я предпочитаю знать больше. — Она замолчала.
— Ну-ну, — подзадорил Николай. — Что же тебя так интересует?
— Скажи, только честно, у тебя были женщины кроме Натальи?
— Это имеет отношение к нашей дружбе?
— В какой-то степени.
— А если я задам тебе этот вопрос, ты тоже ответишь честно?
— Отвечу. Только разница в том, что мы, женщины, прощаем вам ваше прошлое, вы же готовы казнить нас за малейшую оплошность.
Он не ошибся: Марина в курсе их семейных неурядиц, значит, и Валентин знает; ему стало стыдно, и обида с прежней силой сдавила грудь. Он сказал, не скрывая злости:
— Ну да, во всем и всегда виноваты только мы, мужчины. А коль наше прошлое не такое уж безвинное, почему бы не поразвлечься и вам.
Марина помотала головой:
— Тогда не мучай ни ее, ни себя, разойдитесь.
Он и сам не раз думал об этом. Но легко сказать, да не просто сделать: с Натальей ему было трудно, а без нее еще трудней. И он даже мысль отгонял, что должны расстаться навсегда.
— Нет, у нас Аленка, — покривил он душой. — Не хочу, чтобы она росла без отца.
— Тогда прости, забудь…
Ее голос прервал звонок в прихожей.
— Валентин! — обрадовался Николай.
— Нет, — покачала головой Марина. — Валентин звонит не так. Кто бы это мог быть? — Она не вставала, похоже не собираясь впустить незваного гостя.
Звонок повторился.
— Кто там? — спросила Марина громко из-за стола.
— Это я, Марина Николаевна, — отозвался голос за дверью, и Николай удивленно посмотрел на Марину. Сташенков. Что ему здесь понадобилось? — Узнал от Валентина Ивановича, что у вас сегодня день рождения, и вот зашел поздравить.
Марина прикусила губу, думая, видимо, как отделаться от незваного гостя.
— Простите, Михаил Иванович, вы застали меня в самый неподходящий момент: я собралась в ванную, и, что называется, в неглиже. А поскольку Валентина нет, поздравления принимать буду завтра, — нашлась она.
За дверью помолчали.
— А как же с цветами быть? Завянут.
— Положите на подоконник, я потом возьму.
Шаги стали удаляться.
— Лихо ты его, — похвалил Николай Марину за находчивость.
— Еще один страдатель, — усмехнулась Марина. — Жениться не хочет, а на чужих зарится.
— Не знал, что у тебя столько поклонников, — пошутил Николай.
— Чего-чего, а этого добра хватает. Одной лучше не выходить из дома… И вы еще смеете нас обвинять. — Ее красивое лицо омрачилось и сразу будто бы поблекло, огоньки в глазах притухли. — Вы хотя среди друзей, а знаете, что такое одиночество? Иногда просто поговорить с кем-нибудь хочется. — Помолчала, потом глянула в глаза Николаю. — Обещай, что ты простишь Наталью и никогда не упрекнешь прошлым!
— Если бы я не простил, мы бы не жили, — возразил Николай.
— Это на словах. А ты прости душой, чтобы Наталья почувствовала.
— Постараюсь, — пообещал Николай и поднялся. Гостям пора и честь знать.
— А торт, кофе? — всплеснула Марина руками. — Говорили и про все забыли. Нет, нет, так я тебя не пущу.
Они посидели еще с полчаса, беседуя более мирно о кино, о литературе, а когда Николай собрался уходить, Марина упросила погулять с ней по вечернему холодку.
