разглядеть даже стокгольмский Глобен на юге и кафедральный собор города Упсалы на севере. Арланда находится примерно на одном расстоянии от Стокгольма и от Упсалы.
Эпоха середины века нашла свое художественное отражение в произведениях Пера Андерса Фогельстрёма, которого называют певцом Стокгольма. Он родился на Сёдере, в 1958–1968 годах написал цикл из пяти романов под общим названием «Город». Романы созданы на документальной основе, и главный герой в них – сам Стокгольм. Автор показывает, как рос и развивался город, как менялась жизнь горожан. Фогельстрём описывает город XIX века (романы «Город моей мечты», «Дети своего города»), начала XX века («Помнишь ли ты этот город?»), периода двух мировых войн («В преображенном городе») и наконец, послевоенных 1940–60-х годов, когда создавалась шведская модель («Город в мире»). Это настоящая эпопея, недаром ее автор слыл большим знатоком Стокгольма, городской истории. «Ты, город, в котором когда-нибудь будут жить наши дети, в котором покоятся на кладбищах, за пределами старых таможен, наши отцы. Ты, город из камня, отраженный в воде, согретый жизнью людей, построивших здесь себе жилища. Освещенный бесчисленными огнями, чей отсвет виден на много миль вокруг, словно Млечный путь в небе. Город еще не рожденных, живых и умерших» [79] .
Роман «Город в мире» фиксирует те изменения, которые касались, в частности, материального положения людей, их повседневной жизни, будничных забот, а также те разительные перемены, которые совершились в середине XX века в стране и столице. По сравнению с послевоенной Европой Швеция, конечно же, представлялась спокойным оазисом. Росли зарплата и уровень жизни, все больше шведов покупали себе телевизоры, была проведена реформа школьного образования, в Стокгольме началось строительство метрополитена, связывающего центр с пригородами. Это было время социальных реформ. В пятидесятые обсуждался вопрос о пенсиях. Женщины осваивали новые профессии, они становились полицейскими и пасторами.
Появлялось все больше автомобилей на дорогах, новшеством тех лет стали парковочные автоматы. За пятидесятые годы число личных автомобилей удвоилось. В 1967 году, 3 сентября, в пять часов утра, воскресенье, Швеция перешла на правостороннее движение. Приготовления к этому событию шли несколько лет. Были заказаны новые автобусы, светофоры, таблички, указатели. Газеты, радио, телевидение постоянно напоминали о предстоящей реформе.
Был принят план реконструкции центральной части Стокгольма. Город рос за счет пригородов. В начале пятидесятых вокруг Стокгольма строятся города-спутники, и первым из них был Вэллингбю. Между ним и Хёторгет была проложена ветка метро. В 1958 году был реконструирован квартал Клара, и газета «Дагенс нюхетер» переехала отсюда в Мариеберг, где находится и поныне. Клара, называемая богемным болотом, перестала существовать. Но и сегодня легендарный квартал притягивает внимание исследователей [80] . Дело в том, что в начале XX века в этом квартале размещались редакции газет, было здесь и множество ресторанчиков, где собиралось пестрое общество писателей, журналистов, художников. Они культивировали устные, эстрадные, театральные жанры. Центрами этой вольной жизни были рестораны «Космополит», затем в 1930-е годы – «Мона Лиза» на Васагатан, недалеко от Центрального вокзала. Но газеты со временем делались все более профессиональными, поэтому богемным завсегдатаям Клары становилось все труднее зарабатывать на жизнь: как говорилось, войти в редакцию со статьей в руке и выйти с гонораром, т. е. напечататься и тут же получить наличными. Стокгольмская богема впервые была выведена Августом Стриндбергом все в том же романе «Красная комната». В XIX веке, но еще и в 1920-е годы профессия журналиста считалась делом презренным. Но жизнь богемы в квартале Клара, ныне несуществующем, так и не обрела своего бытописателя, который создал бы вторую «Красную комнату».
Фогельстрём описывает молодежь конца пятидесятых, которая собиралась в Кунгстрэгорден. Этих молодых людей называли раггары, они раскатывали по Кунгсгатан в больших американских автомобилях конца сороковых годов, на антенны которых прикрепляли лисий хвост, символ охоты, и старшее поколение взирало на них как на чужаков, оккупировавших город. «Трудно было понять их. Они получили больше возможностей, чем предшествующие поколения. Но вместо того, чтобы испытывать радость и благодарность, они, похоже, были преисполнены упрямства и злобы» [81] . О раггарах рассказывалось множество историй, их огромные машины называли борделями на колесах, а их самих – «моторизированным молодежным пролетариатом». Тем не менее, Пер Андерс Фогельстрём считал, что в большинстве случаев это были самые обыкновенные молодые люди, которые в раггарском образе жизни нашли отдых от скучных будней.
Другой известный современный писатель, Ларс Юлленстен, уже в конце XX века писал о своем видении города как действующего лица в жизни населяющих его людей: «Город – это собеседник, он отражает и усиливает ценности и устремления тех, кто живет в нем или посещает его… На сцене города разыгрываются их жизнь и деятельность. И город тоже участвует в этой игре. Игра же рассказывает о счастье и радости, о горе и разочарованиях, о воплотившихся жизненных планах и о мечтах… В ней участвуют не только известные архитекторы, скульпторы и градостроители. Участвуем в ней все мы. Ремесленники, мастера по велосипедам, трубадуры и прочие поэты и певцы, мелкие торговцы, владельцы прачечных, кафе, мастерских для глажки, институтов здоровья. Все они и многие другие оставляют в наследство детям и внукам свои воспоминания и традиции. Город – форум и форма их жизни и труда» [82] .
На архитектурный облик Стокгольма наложили отпечаток многие эстетические направления. Шведская столица знаменита не только своими новаторскими зданиями, возведенными в середине прошлого века. Менялись эпохи, иначе планировались жилые дома и обстановка квартир. Жилищным бумом в Стокгольме сопровождался конец XIX века. Тогда в архитектуре доминировали классицизм и неоренессанс. Согласно моде 1880-х годов, в обстановке квартир преобладали темные тона: коричнево-розовые обои, тяжелые портьеры, резная дубовая мебель. Большие гостиные были буквально перегружены мебелью, безделушками, комнатными растениями [83] .
Но в следующее десятилетие, 1890-е годы, архитектура стала своего рода реакцией на классицизм. Здания приобретают асимметричные фасады, появляются в качестве декоративного украшения кованые балконы, более разнообразными делаются силуэты крыш. Раньше крыши были плоскими, покрывались черным фальцованным листовым железом. Но вот появляются седловидные крыши, они сделаны из крашеного листового железа, шифера, черепицы. В богатых домах имеются лифт и электричество, реже – ванные комнаты.
В начале XX века растет приток населения в города. Архитектура Стокгольма переживает в двадцатые годы возврат к национально-романтическому направлению, появляется неоклассицизм. За границей этот стиль стали называть «шведской грацией» («Swedish grace»). В это десятилетие идеалом внутреннего убранства видят светлую мебель, из березы или вяза. В пригородах Стокгольма строятся деревянные виллы, воплощая собой идиллию маленького старинного городка.
Кардинальный поворот к новому происходил в 1930-е годы. Раздается все больше голосов против нездоровых жилищных условий, против темных квартир, тесных дворов. Развитие шло по принципу более свободной планировки городских улиц и домов. Пришло время функционализма, с его стремлением к созданию светлого и просторного жилища, с его геометрически простыми формами, целостностью и повторяемостью элементов. Новые микрорайоны возводятся за пределами исторического центра города. При строительстве бережно сохранялись деревья, зеленые зоны, и таким образом, между районами города оставались естественные сады и парки. Жилища приобрели определенный стандарт удобств: кафельные ванные комнаты с ванной, умывальником и туалетом, наличие балкона в квартире, мраморный пол в холле, дубовый паркет в гостиной, более удобный для мытья линолеум в спальной и на кухне. Кухня же была оборудована мойкой из нержавеющей стали, газовой плитой, небольшим холодильником. Имелась холодная и горячая вода. На лестнице находился обязательный мусоропровод, а в подвале дома – общая для жильцов прачечная.
Прорыв функционализма, с его приоритетами солнца и воздуха, в шведской архитектуре был связан с конкретным событием 1930 года – Стокгольмской выставкой. Функциональное начало, «белый стиль», прокладывает себе дорогу в архитектуре и жилищном строительстве, и не последнюю роль в этом сыграли два кооперативных союза того времени – SKB и HSB [84] . Функционализм, или сокращенно «функис», действительно считается архитектурным стилем, создавшим Стокгольм и, в целом, современную Швецию. Он принес с собой и новый образ жизни.
Важным этапом в городском строительстве стали 1980–90-е годы. Архитектура была отмечена влиянием постмодернизма, доминировали индивидуальный подход и эксклюзивный дизайн, происходило возрождение интереса к антиквариату. Вместе с тем, много писалось о жилищном кризисе 1990-х годов. Главные проекты этого десятилетия находились, скорее, в сфере инфраструктуры. В частности, был возведен мост через пролив Эресунн между Швецией и Данией. Что же касается многоэтажных жилых домов, то они строились в основном для собственников жилья, в центре города, ближе к воде, на участках, которые раньше были заняты, например, под промышленные зоны. Господствует «штукатурная» архитектура, с большими
