— Пожалуйста.
— Это вы делали прививку на яблоне в больничном саду?
— Да, я.
— Что нового вы применили в этой прививке?
— Нового?
— Я имею в виду, что принесло успех.
— Ну прежде всего преимущество самого метода, а кроме того, устойчивое крепление, надежность подпорок.
— Подпорок?
— Дело в том, что, как бы хорошо ни была сделана прививка, если подпорки окажутся слабы, дерево при порывах ветра будет обязательно раскачиваться, в результате чего привой начнет смещаться,' и операция закончится неудачей.
— Вот оно что. Значит, преимущество метода и надежные подпорки! — Некоторое время Чо Гёнгу сидел задумавшись. — Ну что ж, все понятно. Спасибо вам за консультацию.
Проводив больного до палаты, Чо Гёнгу торопливо прошел в лабораторию и снова стал знакомиться с материалами проведенных опытов. Что же было сделано неправильно, ведь сам метод не вызывает сомнений. Видимо, что-то делалось не так во время операций и особенно в послеоперационный период.
На следующий день Чо Гёнгу вызвал в операционную Гу Бонхи и Мун Донъира.
— Проведем еще одну опытную операцию, — сказал он врачам.
Оперировал Чо Гёнгу, он строго следовал методу, который применял Дин Юсон. Но вот после операции наложили более тугие, более прочные шины, изобретенные самим Чо Гёнгу. После этого кролик находился под постоянным наблюдением.
Через две недели сделали рентгеновский снимок. До полного успеха было еще далеко, но уже было ясно, что весь секрет кроется в креплении операционного поля.
— Ну вот, кажется, ситуация проясняется. Отнесите все записи и снимки Юсону. Нужно будет с ним встретиться.
И Чо Гёнгу протянул все данные о сделанной операции Гу Бонхи.
6
Было уже поздно, когда Дин Юсон в душевном смятении вышел из амбулаторного корпуса. Дорога к отделению восстановительной хирургии терялась в темноте. В больничных корпусах, в четыре ряда выстроившихся слева от амбулатории, свет давно погас.
Почему Хо Герим так настойчиво советовал ему выбросить из головы мысль о прежних исследованиях и заняться новой проблемой — лечением послеожоговых рубцов? Он без энтузиазма встретил это предложение, что, естественно, не понравилось Хо Гериму.
Но во всем виноват он сам, он потерпел фиаско, и теперь ему суют эти послеожоговые рубцы. И обидно, и горько, а винить некого, кроме самого себя.
Он надеялся, что Чо Гёнгу что-нибудь придумает — сам он не видел выхода из создавшейся ситуации. Будто какая-то непреодолимая стена стояла перед ним. Предложение профессора было ему не по душе, а категорически от него отказаться он не смел.
В подавленном состоянии вошел Дин Юсон в ординаторскую, сел за стол и привел в порядок бумаги. Он уже хотел пойти в лабораторию, как в коридоре послышались торопливые шаги, затем открылась дверь и вошла Гу Бонхи.
— Доктор Юсон, добрый вечер! — раздался ее веселый и звонкий голос.
Дин Юсон обернулся, но, занятый своими невеселыми мыслями, на приветствие девушки даже не ответил.
— Юсон, взгляните, что я вам принесла! Заведующий велел вам показать. — С этими словами Гу Бонхи положила перед Дин Юсоном дневник лабсраторных исследований и рентгеновские снимки.
— Что это?
Дин Юсон взял дневник, бегло просмотрел записи, а затем стал внимательно разглядывать снимки. Записи были сделаны рукой Чо Гёнгу. Это были записи о проведенной им операции над кроликом и послеоперационные рентгеновские снимки.
Глаза Дин Юсона лихорадочно заблестели.
В материалах, присланных Чо Гёнгу, содержались убедительные доказательства в пользу метода трансплантации губчатой кости и сведения о креплениях, примененных в ходе операции.
— Крепления? — невольно вырвалось у Дин Юсона.
— Да, крепления. Преимущество губчатой кости бесспорно, но успешное решение этой проблемы следует искать именно здесь.
— Крепления! Крепления! — Дин Юсон несколько раз вслух произнес это слово. Казалось, все слишком просто. Но, может, именно в этой простоте и заключена суть проблемы.
— Чо Гёнгу уже две недели, каждый день…
Гу Бонхи, борясь с волнением, подробно рассказала Дин Юсону, как Чо Гёнгу уже две недели каждый день работает в лаборатории, что он доискивается до причины неудач, постигших Дин Юсона, что он даже отложил начатую им еще в Пхеньяне работу над монографией «О новых методах консервации кости», что он изо всех сил старается завершить опыты, начатые Дин Юсоном.
— Что? Он сам?
Дин Юсон в общем-то знал, что Чо Гёнгу, желая ему помочь, в течение многих дней все свободное время проводит в лаборатории, но о том, что он ради этого отложил свою собственную работу, Дин Юсон услышал впервые.
Поведение Дин Юсона озадачило Гу Бонхи. Чо Гёнгу самоотверженно трудится, стараясь напасть на верный путь в дальнейших исследованиях, а он чуть не брови насупил от неудовольствия. В чем дело?
Дин Юсон постоянно, еще в Сеуле, ощущал заботу со стороны Чо Гёнгу, однако он не мог даже думать, что Чо Гёнгу может до такой степени поступиться личными интересами ради другого человека, пусть даже коллеги.
Чем же объяснить такой поступок? Совестью ученого, чувством товарищества, партийным долгом?
Нет, причина крылась в другом. Здесь просто была другая социальная система, другой мир. Он в корне отличался от того мира науки, что царил в Южной Корее, где можно было встретить и надувательство, и ложь, и плагиаторство. Это было в порядке вещей. Там за деньги можно было купить и чужой труд, получить ученую степень, там со спокойной совестью можно было присвоить себе чужие заслуги.
Конечно, Дин Юсон знал о высокой нравственной атмосфере, царившей в кругах ученых Народной Республики, и все же он искренне был удивлен бескорыстным поступком заведующего отделением. Видимо, таким и должен быть настоящий человек, который руководствуется принципами коммунистической морали. Такое недоступно ученым из Южной Кореи, где деньги превыше всяческих моральных ценностей.
Дин Юсон торопливо собрал со стола все принесенные Гу Бонхи материалы и, не обращая внимания на девушку, чуть не бегом поспешил в лабораторию. Гу Бонхи последовала за ним. У ярко освещенного лабораторного корпуса он постучал в дверь и, не дождавшись ответа, вошел в помещение. В лаборатории, пропитанной запахом креозола, был один Чо Гёнгу. Он внимательно рассматривал прооперированного кролика, лежавшего на операционном столе.
— Товарищ Чо Гёнгу!
Дин Юсон подошел к Чо Гёнгу и в нерешительности остановился. Он искал подходящие слова, чтобы выразить охватившие его чувства, и от волнения не находил их.
— Товарищ заведующий!..
— Товарищ Юсон, что это вы? — удивился Чо Гёнгу, не понимая, чем вызвана такая
