хотелось их перечитывать. Устроившись поудобнее, он погрузился в чтение. Вдруг раздался стук в ворота. Сперва еле слышный, потом более громкий. Он испуганно захлопнул книгу, встал и прислушался. Кто-то снова постучался. Он услышал, как жена отворила входную дверь и спросила:
«Кто там?»
«Мама, это я, Сончжэ», — донесся еле слышный голос.
Профессор вышел из кабинета и торопливо спустился по лестнице вниз.
«Кто? Сончжэ? Это ты, сынок?» — возбужденный голос жены уже звучал во дворе.
Профессор выглянул во двор. В проеме ворот, освещенный светом из комнат, в форме солдата американской армии стоял сын. На лице его застыл страх.
Жена профессора быстро впустила его во двор.
«Сынок! Ты откуда?» — спросила она.
«Мама, тише. Войдемте скорее в дом».
Хо Сончжэ боязливо оглянулся, обнял мать за плечи и поспешно вошел в дом. Профессора охватило беспокойство — кажется, с сыном что-то стряслось.
«Отец дома? Мне надо его видеть», — торопливо сказал Хо Сончжэ.
«Дома».
«Он, наверное, в кабинете?»
Но профессор уже шел сыну навстречу.
«О, Сончжэ!»
«Здравствуйте, отец! Ну как вы тут?»
«Пока со мной ничего не случилось. А что? Пойдем ко мне в кабинет, там и поговорим». — Профессор взял сына под руку и повел наверх.
Они поднялись на второй этаж, а тем временем жена и старшая дочь Хёньян уже гремели посудой на кухне, готовя что-нибудь поесть.
«Ты еще работаешь у американцев?» — спросил сына профессор, когда они пришли в кабинет.
«Да».
«Ну, и как? Хорошо у них поставлена военная хирургия?»
Правда, зная, что творится в городе, профессор не надеялся услышать что-либо интересное, но ему хотелось узнать мнение сына об американских медиках, с которыми тому пришлось работать.
«Отец…» — с отчаянием начал Хо Сончжэ, но, не закончив фразу, встал, подошел к окну, раздвинул занавески и выглянул на улицу. Он весь дрожал от страха.
«Что с тобой, Сончжэ? Что случилось?»
«Отец, я ведь был в изоляторе в американском военном лагере и сбежал оттуда. Если американцы узнают, где я, меня сразу арестуют».
«В изоляторе? Что это значит? За что ты попал туда? За какие преступления?»
«Я вам сейчас все расскажу, отец. У них в институте корейцев используют как подопытных животных, на них проводят различные опыты, прививают им инфекционные болезни. Большинство гибнет, им вводят, например, бациллы, вызывающие газовую гангрену, и гниющие конечности безжалостно ампутируют. Берут у здоровых различные органы и используют их для лечения своих раненых. И меня как свидетеля их тайных преступлений изолировали. Они боятся, что их варварские опыты получат огласку, и, видимо, решили и меня ликвидировать. Поэтому я…»
И Хо Сончжэ подробно рассказал обо всех ужасах, свидетелем которых невольно был. Он говорил прерывисто, с паузами, голос его дрожал — его лицо дышало ненавистью к американским палачам и отвращением к самому себе.
«Отец, достижения американской медицины оказались химерой. Я сделал неправильный выбор и больше не мог обманываться, насиловать свою совесть, поэтому я и сбежал. Но, кажется, мне пришел конец». — Хо Сончжэ заплакал. Он плакал и от злости, и от бессилия.
В мрачном молчании профессор выслушал рассказ сына. Его морщинистое лицо подергивалось в нервном тике. Вот так хваленая американская медицина! Палачи, а не медики!
Профессор надолго задумался. Кажется, он жил до сих пор в своей «башне из слоновой кости» слишком беспечно. Общественные коллизии не задевали его, он их сторонился. Его интересовала только наука. Но теперь и этому, видимо, приходит конец. Он почувствовал какую-то душевную опустошенность. Потом его охватила злоба. Что же это происходит! Всюду льется кровь! Гибнут невинные люди. А какие страшные злодеяния совершают американцы, о чем рассказал ему сын.
«Отец, что мне делать? Где спрятаться?»
Отчаяние, сквозившее в голосе сына, острой болью отдавалось в груди профессора. Что же сыну посоветовать? Профессор не успел ответить — у дома, заскрипев тормозами, остановились американские джипы. По воротам, затем по входным дверям бесцеремонно застучали ногами. Хо Сончжэ заметался по комнате.
«Отец, это американцы! Они следили за мной…»
Охваченный страхом Хо Сончжэ дрожал как осиновый лист. Профессор силился сохранить хладнокровие, он хотел с достоинством встретить незваных гостей. В кабинет ворвался американский офицер, следом за ним вбежали полицейские. Они окружили Хо Сончжэ и профессора.
«Что это значит? Как вы ведете себя в чужом доме? Я профессор медицины…»
Профессор старался держаться независимо, однако офицер даже не удостоил его ответом. Он положил руку на плечо Хо Сончжэ.
«Вы арестованы! Мы не зря за вами следили. Вы оказались бесчестным человеком, нарушив подписанное вами соглашение. Следуйте за нами!»
Но ни Хо Сончжэ, ни профессор не двигались с места. Офицер подал знак полицейским. Те бесцеремонно схватили Хо Сончжэ под руки и потащили к двери. Хо Сончжэ взглядом попрощался с отцом. Он уже поборол страх и шел спокойно. Жена профессора стояла на площадке второго этажа и беззвучно плакала.
«К сожалению, ваш сын стал преступником и понесет заслуженное наказание», — уходя, заявил профессору офицер.
Профессор остался один. «Что делать? Как спасти сына?» — думал он, прислушиваясь к удаляющимся шагам. Он подошел к окну и с силой распахнул его.
Арестованного вывели на улицу. Жена профессора бежала к воротам. Следом за ней бежали дочери — Хёньян и Хёнми, но дальше ворот их не пустили.
«Ты — изменник. Америка не прощает изменников…» — шипел сквозь зубы офицер.
Профессор больше не мог оставаться в бездействии, он выбежал на улицу.
«Вы не смеете насильно увозить моего сына!»
«Пошел вон!» — рявкнул офицер.
«Я не отдам сына. Он ни в чем не виноват!» — Профессор попытался схватить сына за руку.
Офицер вытащил пистолет. Но в этот момент за спиной Хо Сончжэ раздались выстрелы. Это стреляли полицейские.
«А-а-а…» — застонал Хо Сончжэ и покачнулся.
«Что вы делаете!» — закричала жена профессора и кинулась к сыну, но путь ей преградила винтовка полицейского. Хо Сончжэ сделал несколько неуверенных шагов и упал.
«Сончжэ! Сончжэ! Сынок!» — Жена профессора оттолкнула полицейского и подбежала к сыну. Она пыталась приподнять его.
Хо Герим будто окаменел. Он не мог поверить случившемуся. Его глаза горели ненавистью. Словно испугавшись этих глаз, офицер молча прыгнул в машину. Его примеру последовали и полицейские…
Профессор бросился к лежавшему на земле сыну. Хо Сончжэ не подавал признаков жизни. Профессор обнял его и легонько потряс в надежде, что к сыну вернется сознание. Хо Сончжэ с трудом приоткрыл плотно сомкнутые веки. Он узнал отца и сжал его руку. Потом что-то прошептал.
Профессор приблизил ухо к губам сына.
«О-те-е-ц…»
«Да, это я, Сончжэ».
«О-тец, я жи-и-л непра… А вы не…» — Не закончив фразы, он глубоко вздохнул и затих.
