подземному переходу и тут услышала звонкий голос:
— Подружка! Окчу!
Сор Окчу сразу узнала голос Гу Бонхи и живо обернулась на оклик. Подбежала Гу Бонхи. Однако что это
— Бонхи, дорогая! — Сор Окчу поставила чемодан на землю и обняла подругу.
— Подружка моя, поздравляю тебя с окончанием института! — Гу Бонхи поцеловала Сор Окчу, но при этом отвела глаза в сторону, пытаясь не показывать своего плохого настроения.
— Спасибо, Бонхи. Как вы тут, все здоровы?
— Все. А тебя пришла встретить мать Дин Юсона. Смотри! — Гу Бонхи показала на край платформы.
— Матушка! — Сор Окчу подбежала к женщине и низко поклонилась ей.
— С приездом, дочка. Теперь ты уже настоящий врач. Поздравляю.
Старушка погладила девушку по плечу.
— Спасибо, матушка. Это благодаря вашей помощи я смогла закончить учебу. Теперь буду работать здесь, в лаборатории клиники, получила назначение сюда.
— Очень хорошо. Как обрадуется Юсон! А сейчас пойдем-ка скорее домой.
Старушка обняла девушку за талию. Гу Бонхи подхватила чемодан. Обычно словоохотливая, Гу Бонхи сегодня была неразговорчивой. По выражению лица подружки Сор Окчу почувствовала что-то неладное.
Они вышли на привокзальную площадь. На площади в разных направлениях сновали люди — кто шел на вокзал, кто к бульвару, кто к автобусной остановке. В этой сутолоке три женщины совсем затерялись.
— А как твоя нога? — спохватилась Гу Бонхи и смутилась, понимая, что этот вопрос она должна была задать в первую же минуту их встречи. Но она как-то сразу не сообразила — ее все время не покидали невеселые мысли.
— Спасибо, Бонхи. Все в порядке, нога стала абсолютно нормальной. Но скажи мне, что с тобой? У тебя неприятности?
— Понимаешь… — Гу Бонхи замялась, она не знала, стоит ли сообщать подруге неприятные новости сейчас.
— Ну говори. Что же ты замолчала? — Сор Окчу замедлила шаг.
— Да, конечно, я скажу. Я… — И снова Гу Бонхи заколебалась. Право, ей не хотелось омрачать радостный для Сор Окчу день, да и мать Дин Юсона с ними.
Кажется, Бонхи должна сообщить что-то серьезное, чего пока не хочет говорить при матери Дин Юсона, подумала Сор Окчу.
— Матушка, извините нас, пожалуйста. Мы зайдем еще в клинику, а вы идите домой. Хорошо? Я скоро приду, — сказала Сор Окчу, обращаясь к старушке.
Мать Дин Юсона согласно закивала головой.
Когда она скрылась из виду, Сор Окчу повела Гу Бонхи в привокзальный скверик, где было не так людно. Они сели на скамейку.
— Окчу, ты, пожалуйста, не обижайся, что Юсон не пришел встретить тебя. Он никак не мог.
— Ладно. Ты лучше расскажи, что случилось?
— Ты знаешь, операция Хван Мусона… — начала было Гу Бонхи, но Сор Окчу, догадавшись, тут же ее перебила:
— Что? Закончилась неудачно?
— Да. Два месяца его держали в гипсе. А когда гипс сняли и сделали снимок, обнаружили, что кости-то срослись, но костная мозоль совершенно не приобрела прочности. Больной не то что ходить, стоять на этой ноге Не может.
— Почему? Может быть, основные кости стали хрупкими?
— Мне тоже кажется, что поэтому.
— И что же?
— В конце концов пришлось признать, что операция прошла неудачно.
— Что же теперь собираются делать?
— Доискиваться, в чем причина.
Гу Бонхи сказала, что в результате длительной болезни в кости больного плохо поступали питательные вещества и кости потеряли способность к регенерации. Видимо, поэтому и костная мозоль стала очень хрупкой.
— Что же думают делать дальше? — в отчаянии спросила Сор Окчу.
— Не знаю. Ведь другого способа лечения нет. Правда, говорят, ему может помочь непосредственная трансплантация костной ткани другого человека.
— Говорят или утверждают?
— Подобный эксперимент наблюдал наш Чо Гёнгу, он описал его в своей монографии «О новых методах консервации кости». Но вот что самое поразительное. Чо Гёнгу весь материал и почти завершенную монографию передал полностью в распоряжение Дин Юсона. Собственно, подарил ему все.
— Что ты говоришь? — Сор Окчу была восхищена поступком Чо Гёнгу. Она сразу вспомнила, что совсем недавно Чо Гёнгу, не задумываясь, отложил свою работу над монографией, чтобы помочь Дин Юсону, а теперь вот и весь свой труд ему передал…
— Чо Гёнгу и Дин Юсон предполагают, что пересаженная от донора живая губчатая кость обладает свойством регенерировать омертвевшие ткани. Сейчас они думают использовать этот метод для лечения Хван Мусона. Конечно, все это пока предположительно. Подобный эксперимент требует многократного испытания на животных, но вся сложность состоит в том, что общее состояние Хван Мусона требует срочной операции и времени проводить опыты на животных нет.
— Как же быть?
— В этом-то все дело… — Гу Бонхи опять замялась.
— Говори, говори, все до конца. Что они собираются делать?
— Они толком ничего не говорят. Но, кажется, что-то придумали небывалое. Это все, что я знаю.
Сор Окчу начала догадываться: Дин Юсон ради спасения боевого товарища способен пойти на крайние меры.
«Нет и нет! Это невозможно! Он не должен этого делать», — мысленно сказала себе Сор Окчу. Она резко поднялась. Скорее, как можно скорее, она должна увидеть Дин Юсона.
— Бонхи! Пошли! — И Сор Окчу заторопилась в клинику.
Гу Бонхи последовала за ней. Сор Окчу шла быстро, забыв, что ей все же нужно бережно обращаться с больной ногой.
— Окчу, не так быстро, тебе еще нельзя бегать. Подумай о себе, — сказала запыхавшаяся Гу Бонхи.
А Сор Окчу все убыстряла шаг. Ничего с ногой не случится, а вот Дин Юсон может наделать глупостей. Как быстро меняет жизнь обстоятельства! Она возвращалась уверенная, что черные тучи, сопровождавшие ее жизнь, навсегда рассеялись, что она наконец обрела покой. Но, кажется, ее ждут новые испытания. Дин Юсон ради нее перенес много неприятностей — и оскорбления, и нелицеприятную критику со стороны старших коллег. Теперь ему надо преодолеть новое препятствие.
Внезапно она остановилась. Ее осенила пришедшая неожиданно мысль: а что, если она заменит Дин Юсона в новом испытании? Он так много сделал для нее, теперь настала ее очередь помочь Дин Юсону.
Сор Окчу направилась прямо в отделение восстановительной хирургии. Но ни в ординаторской, ни в палатах, ни в кабинете заведующего отделением Дин Юсона не было. Оставался лабораторный корпус. Сор Окчу пошла туда.
На город уже спускались сумерки, и окна лаборатории горели яркими огнями.
В лаборатории Сор Окчу застала только санитарку Хусон.
