— Сонсэнним, а если непосредственно трансплантировать живую кость от одного человека к другому? Что вы думаете по этому поводу?
— Что? Живую кость?
— Да, — спокойно ответил Дин Юсон.
— Это же очень опасно. Пока нельзя на это идти.
— Почему?
— Потому что таких операций до сих пор у нас не практиковалось. — И профессор перечислил, какие методы регенерации омертвелых костных тканей применялись в современной медицине, привел описания конкретных примеров из практики, изложенных в иностранных медицинских изданиях.
Казалось, что Дин Юсон внимательно слушает профессора, но на самом деле он весь был во власти своей идеи.
— Пойдемте, уже поздно. Пора возвращаться, — предложил профессор, — а поиски свои продолжайте. Может, мне что-нибудь придет в голову. У меня теперь будет больше свободного времени. Я завершил монографию.
— Да?
— Сегодня отправил в Академию медицинских наук.
— Поздравляю вас.
— Поздравлять еще рано. А вы не отчаивайтесь. Вы человек энергичный, сумеете что-нибудь придумать.
Они стали спускаться вниз. На перекрестке, недалеко от клиники Дин Юсона окликнул женский голос. Он с удивлением посмотрел в ту сторону. В свете уличного фонаря он увидел Сор Окчу.
Сор Окчу шла за Дин Юсоном от самых ворот клиники, но, заметив, что этим же путем идет профессор, она не решилась идти дальше и поджидала Дин Юсона здесь.
— Окчу, как вы тут очутились? — Дин Юсон поспешил навстречу девушке. — Я получил вашу телеграмму, но не смог вас встретить. Извините меня, пожалуйста. Сердечно вас поздравляю с успешным окончанием института.
— Спасибо.
— Что вы тут собирались делать?
— Я хотела… — Однако она не решилась в присутствии профессора сказать Дин Юсону о своем намерении, с которым шла сюда. Ничего, она скажет после, не здесь. Она уже не огорчалась, что не может разделить при встрече свою радость с любимым, как она об этом мечтала в поезде. Сейчас ею владела тревога — кажется, в жизни любимого снова наступают трудные дни. И еще она боялась. Боялась, что Дин Юсон не задумываясь пожертвует своей жизнью, если это будет нужно для достижения поставленной им цели.
— Вы промокли, а зонт держите в руках нераскрытым. Идемте домой, завтра поговорим, — Дин Юсон открыл зонт и передал его девушке.
«Пожалуй, действительно, лучше завтра», — мысленно согласилась Сор Окчу.
«Что с Сор Окчу происходит, почему она такая взволнованная?»— подумал Дин Юсон, беря девушку под руку. Завтра он обо всем ее расспросит.
Было уже за полночь, когда Дин Юсон расстался с Хо Геримом и Сор Окчу. Сам он пошел в лабораторию, чтобы забрать приготовленный для него материал, после чего решил еще увидеться с Чо Гёнгу. В отделении восстановительной хирургии во всех палатах свет давно погас. Было темно и в ординаторской. Светилось окно только в кабинете заведующего отделением и в комнате дежурного врача. У дверей кабинета Дин Юсон остановился. Он представил себе Чо Гёнгу, погруженного в работу. Он знал, что днем Чо Гёнгу занят текущими делами, операциями и, лишь когда кончался рабочий день, часто просиживал у себя в кабинете чуть ли не до рассвета за своими научными трудами. «Может быть, не стоит беспокоить его в столь поздний час?» — подумал Дин Юсон. Ведь, в конце концов, как бы Чо Гёнгу хорошо к нему ни относился, нельзя злоупотреблять его дружбой.
Знакомство Дин Юсона и Чо Гёнгу состоялось в день освобождения Сеула частями Народной армии. С тех пор Чо Гёнгу неизменно во всем помогал Дин Юсону. Именно он первым поддержал Дин Юсона в его исследованиях, считая его работу крайне актуальной, более того, он практически помогал ему в лабораторных опытах, часто откладывая свои собственные дела. А вот когда поиски исследователя увенчались успехом, он незаметно отошел в сторону.
И теперь, когда Дин Юсона постигла неудача, Чо Гёнгу весь накопленный им научный материал по проблемам консервации костных тканей без колебаний передал ему.
В общем, Чо Гёнгу для Дин Юсона был идеалом коммуниста — энергичным руководителем, прекрасным специалистом, бескорыстным другом и наставником…
Поколебавшись, Дин Юсон постучал.
— Кто там?
Дин Юсон отворил дверь. Чо Гёнгу, обложившись книгами, что-то увлеченно писал. Он был настолько поглощен работой, будто и не он только что отозвался на стук.
— Товарищ Чо Гёнгу…
— О, это вы, Юсон! Что так поздно? Где вы были? Я вас всюду искал! Должен сообщить вам приятную новость. Она делает честь коллективу нашего отделения, всей клинике.
— Новость?! Какую?
— Мне сообщили, что на торжественный митинг по поводу пуска второй доменной печи на металлургический завод приехал товарищ Ким Ир Сен. Он осмотрел завод и весьма похвально отозвался о работе наших врачей на заводе.
— Ким Ир Сен?
— Да. И знаете, он весьма высоко оценил нашу инициативу по оказанию медицинской помощи непосредственно на заводе и организации здравпунктов в цехах.
Дин Юсону стало как-то не по себе: работу отделения высоко оценил руководитель партии и республики, а вот он не может до сих пор кардинально облегчить страдания Хван Мусона.
В молчании прошло несколько минут.
— Так-то, Юсон, — снова заговорил Чо Гёнгу, — нам оказано огромное доверие, и мы должны его оправдать.
— Я понимаю. Я лично приложу все свое уменье… Только бы знать, как…
— Я же в меру своих сил помогу вам…
— А я как раз пришел к вам за помощью, — решил объяснить свой приход в столь поздний час Дин Юсон.
— Давайте выкладывайте, что там у вас, — дружелюбно глядя на врача, сказал Чо Гёнгу.
— Я предлагаю сделать опытную операцию по пересадке живой костной ткани на человеке, — решительно заявил Дин Юсон.
— Вон оно что?! — Чо Гёнгу взял стул, пододвинул его к Дин Юсону и сел. — Говорите, что вы надумали.
— Результаты, которыми мы сейчас располагаем, конечно, еще недостаточны для того, чтобы начать лечение больных этим методом. Однако у нас нет времени продолжать опыты на животных. Болезнь Хван Мусона прогрессирует. Что же делать? Я предлагаю пойти на риск.
— Как вы себе все это представляете?
— Предлагаю сперва такую операцию сделать на мне, — спокойно ответил Дин Юсон.
— На вас?..
— Да, на мне.
— А вы знаете, какие могут быть последствия?
— Безусловно. Всякое может случиться. Тем не менее я готов к этой операции.
Чо Гёнгу внимательно посмотрел на Дин Юсона. Лицо врача выражало твердую решимость и выглядело даже сурово. «Наверное, такое выражение лица бывает на фронте у воина, когда он принимает решение во имя победы заслонить собой огневую точку врага», — подумал Чо Гёнгу.
Наступило молчание. Чо Гёнгу сам не раз приходил к заключению, что в сложившейся ситуации иного метода лечения больного нет, но сделать это одному человеку было не просто, тут требовались
