когда они говорили о Хван Мусоне; в них ясно чувствовался подтекст. Дин Юсон вспомнил и выражение его лица. Рё Инчже намекал на будущую работу Дин Юсона, которая могла бы повлиять на судьбу Сор Окчу. «Нет, это невозможно, я ничего не могу…» Дин Юсон зашагал быстрее, словно пытаясь избавиться от нахлынувших мыслей. Шел он без цели, не выбирая направления. И внезапно он вспомнил, зачем хотел зайти в клинику.
Итак, Хван Мусона оперировали уже несколько раз, но безуспешно. Теперь он лежит у них в клинике. Видимо, он находится в тяжелом состоянии, если решился на ампутацию ноги. Какие же муки он терпит, если сам просит об этом!
Дин Юсону было стыдно и перед своим боевым товарищем, оттого что он бессилен ему помочь. И он как-то обреченно ждал встречи с ним. Он вошел в приемный покой. Настенные часы в коридоре пробили десять. Дин Юсон поднялся в ординаторскую. В ночную смену дежурил врач Мун Донъир, высокий, стройный молодой человек, которого Рё Инчже считал одним из способных хирургов.
— Товарищ Юсон, так поздно?! — От Мун Донъира не укрылось взволнованное состояние Дин Юсона. Он решил, что, вероятно, Дин Юсон постеснялся остаться У профессора на ночь и пришел сюда переночевать.
— Скажите, Мун Донъир, в вашем отделении находится больной Хван Мусон?
— Да, у него обширное поражение бедренной кости. Состояние очень тяжелое, но…
И Мун Донъир рассказал, что, несмотря на тяжелое ранение, Хван Мусон после войны окончил сельскохозяйственный институт в Вонсане, затем занимался научной работой в Академии сельскохозяйственных наук. Даже здесь, в клинике, он что-то пишет.
— Его, кажется, снова назначили на операцию?
— Да, последняя операция не удалась, а что будет дальше — тоже не известно.
Дин Юсон попросил историю болезни Хван Мусона. Мун Донъир вынул ее из картотеки, подал Дин Юсону, а сам пошел за больным.
«Осколочное ранение бедренной кости с последующим укорочением конечности… — читал Дин Юсон. — Развитие остеомиелита, сопровождающееся частыми приступами острых болей…» Да, это была уже не та рана, которую он видел у Хван Мусона на фронте. Она стала более опасной. Дин Юсон представил себе, сколько уже пришлось вытерпеть Хван Мусону с тех пор. И, несмотря на это, ведь окончил институт и продолжает заниматься научной работой. Да как же можно оставить его в таком состоянии, лишив всякой надежды на выздоровление?
Дин Юсон с волнением ожидал встречи с Хван Мусоном. Не находя себе места, он вышел в коридор. С той стороны, где находились палаты, послышался глухой стук и через какое-то время показался Хван Мусон, поддерживаемый Мун Донъиром.
— Товарищ военврач! — узнав Дин Юсона, воскликнул больной и остановился. Забыв обо всем, он простер к Дин Юсону руки. Костыли упали, но Мун Донъир успел подхватить больного.
— Дружище! — воскликнул Дин Юсон, шагнув к Хван Мусону навстречу.
Боевые товарищи крепко обнялись и долго не разнимали рук.
— Сколько же тебе пришлось пережить за эти годы! — сказал Дин Юсон, — Пойдем в ординаторскую, там обо всем потолкуем.
Осторожно поддерживая Хван Мусона, он провел его в кабинет, усадил в кресло и сел рядом, держа его руки в своих.
— Так вот где довелось встретиться, — заговорил Хван Мусон. — Вы, видно, обо мне ничего не знали, а я о вас слышал от раненых. Теперь тоже, наверное, много работаете?
— Да нет, еще не включился полностью… А что же вы не писали мне?
— О чем было писать? Ведь с тех пор, как мы в последний раз виделись, прошло немало времени, а у меня так и не наступило улучшения. Обо мне, конечно, заботились, хотели помочь, но все осталось по- прежнему. Обидно, но что поделаешь. Никак я не поправлюсь.
— Это наша вина, врачей, не можем мы пока вас вылечить.
Дин Юсону было известно, что Хван Мусон отказался от новой восстановительной операции. И хотя он сам был против такой операции, он знал, что в клинике пока более эффективных методов лечения нет, о чем говорить вслух никто не хотел.
— Да, конечно, но… А скажите, есть ли какие-нибудь известия о Сор Окчу? — спросил Хван Мусон.
— Сор Окчу жива, — тихо ответил Дин Юсон.
— Это правда?
— Я только сегодня узнал об этом от профессора.
— От нашего?
— Да, она недавно приходила к нему советоваться по поводу операции.
— Какой операции?
— У нее было тяжелое осколочное ранение бедренной кости, я видел снимок. Ранение очень схожее с вашим.
— И что же? Как она? — не зная, что сказать, спросил Хван Мусон.
— Положение серьезное.
— Где же она теперь?
— Была в военном госпитале для инвалидов войны. Ее тоже несколько раз оперировали, но безуспешно.
Дин Юсон сказал о письме, которое Сор Окчу оставила профессору.
Хван Мусон слушал молча, время от времени кивая головой.
— Она, конечно, многое передумала. Ее можно понять, — сказал он, когда Дин Юсон кончил свой рассказ. — Ведь она женщина. Вот ведь как получается. Но она жива, и это самое главное.
Некоторое время сидели молча, потом Дин Юсон, вставая, сказал:
— Давайте посмотрим, что у вас.
Пока Хван Мусон шел к кушетке и с помощью Мун Донъира готовился к осмотру, Дин Юсон еще раз внимательно перечитал историю болезни.
Мун Донъир помогал проводить осмотр, и чем дольше он продолжался, тем резче обозначались морщины на лбу Дин Юсона, тем больше он мрачнел. Предложение доктора Рё Инчже ампутировать ногу имело основание. Налицо осколочное ранение с последующим укорочением ноги и воспалением костного мозга.
Дин Юсон осматривал операционное поле у Хван Мусона, а перед ним стоял образ Сор Окчу. Он закрыл глаза, пытаясь избавиться от видения, но оно не исчезало Сор Окчу смотрела на него в упор, с горячей мольбой Дин Юсон резко поднял голову — образ исчез, перед ним снова было операционное поле на бедре Хван Мусона. И только теперь до его сознания дошли слова профессора: «Кажется, ампутация неизбежна».
— Одевайтесь.
Дин Юсон пытался непринужденно улыбнуться, но это ему не совсем удалось.
Хван Мусон оделся.
— Вы не расстраивайтесь, доктор, — сказал он. — Я знаю свое положение и готов к худшему.
Голос Хван Мусона звучал спокойно, но это было спокойствие обреченного.
— Извините меня, дружище, но я бессилен вам пока помочь, — признался Дин Юсон.
Хван Мусон сочувственно посмотрел на врача.
— Ну, я пойду, — сказал он. — А вы бы разыскали Сор Окчу. Как бы ей ни было тяжело, это нужно сделать. — С этими словами он вышел из кабинета и заковылял по коридору, сопровождаемый Мун Донъиром.
После его ухода Дин Юсон долго еще сидел с опущенной головой. Когда вернулся Мун Донъир, он медленно поднялся.
— Извините, Мун Донъир, я, пожалуй, останусь.
— Ну и выдержка у этого больного. Трудно даже представить. Да, уже поздно, спокойной ночи.
Мун Донъир постелил Дин Юсону в ординаторской, а сам ушел в дежурную комнату.
Дин Юсон долго еще сидел, подперев голову руками. Мысли о Хван Мусоне и Сор Окчу не покидали
