концов, здесь Австралия, его родина, дед его был такой же уроженец Австралии, как наши эвкалипты.
12. ТАСМАНСКИЙ ТИГР
На другое утро дядя Линк встал, едва рассвело, когда солнце еще не начало пригревать. Он разворошил угли в камине и, когда вспыхнул огонь, поставил на него чайник. Бадж, едва протерев глаза, поспешил съесть свою кашу, запихивая ее в рот полными ложками, — он решил идти с дядей до Зигзага, а оттуда добраться пораньше до лагеря — ему не терпелось опять встретиться с Рассом.
— Нет, сынок, ты не пойдешь в долину, пока я не увижу дым их костра. Эти американцы никогда еще не бродили по таким лесам, как наши, им надо хорошенько выспаться, — сказала Крошка мама. Она отхлебнула из кружки горячего чаю и продолжала: — А этот доктор… какой же он доктор, если даже не заметил, что у меня нога больная?
— Ну, в этом его упрекать нечего — ведь он вовсе не лекарь, — сказал дядя Линк, утирая рот тыльной стороной ладони. — Он из ученых, им дают звание «доктор» за то, что они называют простые вещи длинными именами. Вот с тропы соскочил вчера обыкновенный кенгуру, а он мне объяснил, что это «интересный представитель сумчатых», и спросил, встречал ли я здесь когда-нибудь… ну, не помню, как это слово выговаривается. Я не понял, о чем он спрашивает, и на всякий случай сказал: «Нет, они уже все вымерли». И он, кажется, был доволен.
— А я знаю, про кого он спрашивал, дядя. Папа прочел это слово в газете, помнишь, Крошка мама? Оно означает…
— Ну, я пошел. Спасибо за угощение.
Дядя Линк встал и принялся запихивать в мешок пакет, приготовленный для него Крошкой мамой.
— Приходите, не забывайте нас. А что, почту вы им будете доставлять?
— Да. Мы уговорились, что они в четверг придут к Трем кулакам. Они очень хотят поскорей получить письма. И даже радиоприемник пробовали вчера пронести с собой, чтобы слушать новости со всего мира.
— Ох, дядя! Как мне хотелось бы послушать говорящий ящик! Почему же ты не дал им пронести его?
— А я им не мешал. Но они передумали, когда пришли к Проволоке. Они и без него-то еле перебрались, и оба были такого цвета, как гриб-дождевик. Я уж думал, не доберутся, но им это удалось, а потом племянничек первым делом спросил меня, почему я не построил настоящий мост… Настоящий мост! — повторил дядя Линк с величайшим возмущением и, сердито фыркая, пустился в обратный путь.
…Солнце стояло уже высоко над Тремя кулаками, когда, наконец, волнистая струя дыма поднялась над лагерем и Бадж бегом помчался туда. Расса он застал за стряпней, со сковородкой в руках, а Док сидел на камне и корчил смешные гримасы, растирая ноги.
— И как люди могут жить в таком месте! Ноги у меня разбухли, как вареные сосиски!
Бадж и не заикнулся о том, что уже поел, и с наслаждением съел роскошный завтрак, после чего пригласил обоих к себе домой напиться чаю.
Док покачал головой:
— Конечно, я приму приглашение, если ты достанешь вертолет, чтобы перенести меня через долину. А скажи-ка, Батч…
— Да? — Бадж решил, что проще будет отзываться на это новое прозвище, чем спорить, объяснять…
— Ты знаешь, что такое вертолет?
Бадж отрицательно покачал головой:
— Никогда не слыхал. Он что, вроде слона?
— Объясни ему, Расс, что такое самолеты, а я попробую втиснуть ноги в башмаки. Прекрасное занятие!
Так как Док твердо решил поберечь ноги и отказался в этот день от дальних экскурсий, Бадж, к своему восторгу, отправился в поход в обществе одного Расса. Он рад был узнать побольше нового. И ему даже нравилось веселое поддразнивание, шутливая форма, в которой оба американца расширяли его познания о мире за Проволокой. Он уже убедился, что без компаса или без помощи его, Баджа, эти двое заблудились бы через пять минут. Они не могли обойтись без всех тех мудреных штучек, которыми были обвешаны, и воображали, что очень ловко крадутся, выслеживая какого-нибудь зверька, а на самом деле ломились сквозь кусты с треском и шумом. Словом, Бадж чувствовал себя их защитником и покровителем. Тем не менее Расс казался ему самым замечательным человеком, какого он встречал в жизни.
Рассу все было интересно, поэтому их путешествие к дому продолжалось довольно долго, тем более что они шесть раз фотографировали Наррапса.
— Сохраню на память хотя бы твою милую морду, если уж не могу запечатлеть все, что вижу вокруг, — сказал Расс, потрепав пони по холке. Он даже вздохнул, окидывая взглядом острые вершины гор, замыкавших долину.
Когда Бадж привел его домой, Расс сразу стал шнырять повсюду, не пропустив ни одного уголка под их кровлей, и так восторгался, словно родной дом Баджа был пещерой Аладдина, полной сокровищ.
Крошка мама, дружелюбно и немного насмешливо поглядывая на Расса, поставила перед ними на стол тарелку с ранней малиной и большой кувшин сливок. Она заметила, каким восторженным взглядом ее Бадж смотрит на своего взрослого брата, который казался ему героем. Улучив минуту, когда Бадж один проходил мимо окна, она знаком подозвала его и спросила:
— Ну, как он?
— Доволен! Фотографирует птиц. Цветные снимки будут, мама!
— Это каких же птиц? Твоего ручного Джо Уитти и малиновок?
— Да. Джо сидел у меня на руке и клевал корм. Расс отыскал его в какой-то своей книге и сказал, что называется он вовсе не Джо Уитти, а дрозд.
— Ну что ж, ему виднее. Скажи ему, что это птица летняя. А где он сейчас?
Крошка мама выглянула в окно, вытирая мокрые руки о холщовый фартук.
— Там. — Бадж указал назад и добавил задумчиво: — Он спросил у меня, где у нас «туалет».
— Что ж, не так трудно догадаться, что это такое.
— Я ему показал. Но, когда сказал, чтобы он не задел гнездо малиновки над дверью, он стал смеяться. Не пони маю, что тут смешного? В гнезде четыре яичка, и малиновка вот уже сколько лет возвращается в свое гнездо каждую весну!
— Может, там, где живет Расс, не бывает птичьих гнезд над уборной. А вы с ним, кажется, подружились, сынок?
— Да, он меня любит, — сказал Бадж простодушно. — Он позволил мне самому сфотографировать Джо Уитти. А снимок пришлет из Америки, когда вернется туда. Как бы мне хотелось… — Он замолчал.
— Чего хотелось бы, сынок?
— Иметь такой аппарат, как у Расса…
— На что он тебе? — сурово сказала Крошка мама. — Ведь ты живешь здесь и видишь всё своими глазами. А Рас-су нужны снимки, потому что он больше никогда сюда не приедет. Аппарат, ишь чего захотел! Аппарат стоит уйму денег.
Крошка мама ушла готовить чай, а Бадж все стоял под окном, глубоко задумавшись. Он в эту минуту был далеко отсюда, среди лавровых деревьев в лагуне, и ждал, чтобы маленький утконос появился из норы. Потом снимал его, улучив минуту, когда мамаша-утконос, а за ней два малыша выскользнули на свет божий, чтобы поплавать.
Бадж тяжело вздохнул. Интересно, сколько это — «уйма денег»?
Следующие дни, радостные, полные впечатлений, не прошли, а пролетели для Баджа.
