«вознаграждена» огромным синяком, появившимся под левым глазом уважаемого вождя. Вождь, разгневанный, покинул поле битвы и удалился в дом своих предков. А битва не затихала целую неделю. На место павших бойцов вставали новые. Битва разрасталась и охватила почти все нады управляемой страны. Уже дрались не только на священной поляне Бепунада, но и в других местах, куда докатилась весть о происшедших событиях.
Курги дрались всю неделю, которая была предназначена богом Иггутаппой для танцев. И даже если бы в какой-то момент курги и перестали драться, то танцевать им все равно было бы не с чем. Барабаны были надеты на головы противника и от этого перестали быть барабанами. Палки-мечи были поломаны о спины врагов, а плетеные щиты были измолочены кулаками наступавших и утратили свое первоначальное назначение. Ни бог Иггутаппа, ни духи предков, ни сам деша-такка не были в состоянии вывести воинственных кургов из охватившего их экстаза боя. Экстаз этот длился вплоть до первого дня жатвы. После этого наступило затишье, и курги занялись более мирными делами. Деша-такка прикладывал примочки к синяку и размышлял о том, что можно сделать для укрощения своих подданных. И придумал. На следующий год он отменил сборища и танцы во время хутри. Правда, можно было бы ослушаться, но курги, хотя и драчливые, не пали так низко, чтобы нарушать собственные традиции. Какие же танцы без деша- такки и без пиров, которые он должен был устраивать для своих подданых? Но как только об этом заговаривали с вождем, у того почему-то начинал чесаться левый глаз. И чесался до самой его смерти. Поэтому до самой этой смерти деша-такка говорил твердое «нет» танцам во время хутри. И от того, что мужчины так долго не танцевали на этом празднике, они почти перестали быть кургами. Курги остальных стран над ними смеялись. Они приглашали их в гости и предлагали вместе с женщинами посмотреть кургские танцы, чтобы они не забыли, как это делается. Пострадавшая сторона гордо отказывалась, но горечь и уныние скапливались в ней. Когда наступал очередной хутри, печаль и запоздалое раскаяние царили в стране. Вот в таком состоянии и принял «подопечную территорию» деша-такка, похожий на Хемингуэя.
Молодой вождь был смел и мудр. Левый глаз у него не чесался. И он ввел первое новшество в своей стране. Возобновил танцы во время хутри. Перед этим он принял ряд делегаций от различных надов, и делегаты клялись больше не драться. Молодой деша-такка поверил своему народу и не ошибся. Конечно, небольших драк избежать не удалось. Курги оставались кургами. Но эти незначительные драки не потрясали основ страны и не превращались во всеобщую «смуту», как в 1886 году. Персона деша-такки оставалась неприкосновенной. Все помнили, как бывает плохо, когда у царственного вождя чешется какой-нибудь глаз.
В тот год, когда я познакомилась с деша-таккой, Бепунад отмечал пятидесятилетний золотой юбилей возобновления танцев во время хутри. Все славили мудрость и смелость старого вождя, вернувшего людям радость праздника. Некоторые даже сравнивали его с богом Иггутаппой, придумавшим хутри.
Пятьдесят лет правления деша-такки были наполнены разнообразными и полезными делами во благо подданных управляемой страны. Дела были обычные и необычные. К обычным относилось поддержание мира в стране, присутствие на танцах хутри, наложение штрафов на тех, кто отлынивал от этих танцев. И не только от танцев. Штрафовались и те, кто манкировал другими общественными обязанностями. За этим деша-такка следил строго. Праздничные пиры тоже были на ответственности вождя — не только моральной, но и материальной. И поэтому часть земель вождя пошла на уплату долгов, которые он делал, чтобы накормить и напоить во время главного праздника минимум пятьсот человек. В результате земля катастрофически уменьшалась и дошла к нашим дням до очень скромных размеров — тридцати акров. Несколько сот лет назад любой деша-такка имел возможность восстанавливать понесенные потери. Он объявлял войну соседней стране и, победив ее, привозил богатую военную добычу. Но теперь этого сделать нельзя. Иначе сам комиссар дистрикта Кург отправит его в Меркарскую тюрьму. Да, власть вождя теперь обходится дорого. А доходов никаких.
К необычным делам относятся споры, которые деша-такка, опираясь на свой богатый человеческий опыт, должен разрешать. Там, где нормальный суд оказывается бессильным, на сцене появляется старый нождь. Споры возникают все время. Они очень разные и зачастую неожиданные. Курги в этой стране оказались страшными спорщиками. Они перестали ходить на войну, перестали повергать страну в состояние драк и смут, но не перестали спорить. В этом и заключается секрет столь продолжительной необходимости вождя в этой и других странах. И деша-такка не может пожаловаться на то, что дни, недели и месяцы его жизни протекают однообразно и серо. Иногда даже по ночам деша-такка не скучает. Вот в одну из таких ночей и раздался тревожный стук в дверь дома вождя. Стук был нетерпеливый и почти панический. Деша-такка, хорошо зная своих подданных, медлить не стал. На пороге стояла миссис Девайя. На ее плечи был накинут шерстяной шарф, а грязные туфли и забрызганный подол сари свидетельствовали о том, что миссис Девайя бежала, не разбирая дороги, по мокрой и размытой дождями земле.
— Он сейчас убьет его! — закричала она.
И, конечно, вождь не стал спрашивать: кто убьет, кого убьет и где убьет. Спрашивать об этом в Курге, значит попусту терять время. Поэтому деша-такка быстро оделся и побежал вместе с миссис Девайей по грязной и темной дороге. Бежать пришлось недолго, ибо события развивались совсем недалеко, в том месте, где поле Девайи примыкало к полю Сомайи. Оба они были родственниками и принадлежали к одной и той же окке. Поэтому и земли их находились рядом.
Но то, что увидел деша-такка, и отдаленно не напоминало родственных отношений. Девайя стоял с ружьем на перевес, а Сомайя размахивал старинным мечом. Однако что-то еще удерживало того и другого от решительных действий. Тем не менее эти действия могли начаться в любую минуту. Запыхавшийся от быстрого бега деша-такка подскочил к Девайе и ухватился за ствол его ружья. Сомайя, увидев неожиданно появившегося вождя, опустил меч и с удивлением воззрился на старика.
— Вы что?! — закричал деша-такка. — Вы что! Хотите драться?
Миссис Девайя всхлипнула где-то рядом в темноте. Ситуация явно осложнялась, и оба воина смущенно засопели. Гнев проходил, и Сомайя теперь с изумлением глядел на меч, который непостижимым образом оказался в его руке. Деша-такка пошел в наступление.
— Молчите? — насмешливо сказал он. — А все-таки, может быть, подеретесь? Давайте, давайте! Не стесняйтесь. А я уж потом по долгу службы пригляжу за обеими вдовами, и за миссис Девайей, и за миссис Сомайей. Итак, начинайте! Возьми свое ружье, Девайя. А ты, Сомайя, не прячь меч за спину. Итак, раз, два, три — начали!
Соперники засопели еще усиленней, а Сомайя, стыдливо отводя глаза, положил меч на землю.
— Теперь рассказывайте, что произошло, — строго сказал вождь.
Перебивая друг друга, противники изложили следующее. Их поля находятся рядом, но межи между ними нет. Решено было провести межу. Девайя взял лопату и прорыл между полями канаву. Но Сомайю почему-то это не устроило. И он передвинул свою изгородь вверх по склону и отрезал самовольно от поля Девайи полосу в три фута шириной и в сто ярдов длиной. Девайя как будто почувствовал что-то неладное, отправился на поле и обнаружил самоуправство Сомйи. Он привел Сомайю на поле и потребовал от него ответа. Сомайя желаемого ответа не дал и настаивал на том, что полоса его. Девайя придерживался противоположного мнения. Оба мнения оказались настолько непримиримыми, что разгневанные спорщики бросились в свои дома за оружием. Им казалось, что именно оружие может решить их спор. Девайя ворвался в дом и схватил ружье. Вот тут-то миссис Девайя и сообразила, что надо сделать. И она опередила мужа. Поэтому, когда прибежал деша-такка, военные действия на поле еще были в самом начале.
? Значит, Девайя, — спросил вождь, — ты считаешь, что это твоя земля?
? Да, — твердо ответствовал Девайя.
— А ты, Сомайя, настаиваешь на том, что она твоя?
? Да, — последовал ответ.
? Ну вот что, — сказал, подумав, деша-такка. — Раз вы оба такие умные, что никто из вас не может толком доказать своей правоты, пусть эта спорная полоса будет общей.
— Как так? — не поняли соперники.
— А вот так, — объяснил вождь. — Полоса будет дорожкой между полями, и вы оба будете ею пользоваться. Согласны? И никому не будет обидно.
Девайя и Сомайя нашли, что это решение мудрое, и согласились. Кровопролитие было предотвращено. И все было бы совсем хорошо, если бы не странное поведение миссис Девайи.
