бедном квартале на окраине города.
В Индии каждая женщина умеет украсить свой дом. Даже если у нее нет денег. Существует особый вид домашнего искусства. Оно называется «муггу». Сухими цветными красками разрисовывают пол и дворик. Краску набирают в руку и медленно сыплют. Появляются замысловатые узоры и орнаменты. Нужна большая твердость руки, чтобы рисовать таким способом.
В праздник Ганеши было устроено соревнование по «муггу». В нем принимали участие почти все женщины квартала. Было и немало болельщиц. Узкую дорогу, проходящую между обшарпанными домами, подмели и разделили на участки. Все желающие получили по такому участку. На листе бумаги, прикрепленном к стене одного из домов, был нарисован орнамент. Художницы не должны были его копировать, можно было только использовать его мотивы. Скорость выполнения рисунка тоже учитывалась. Вся дорога быстро заполнялась рисунками. Ни один из них не был похож на другой, но в каждом повторился какой-либо мотив основного орнамента. Многие рисунки были выполнены с большим мастерством. Победительницей оказалась быстроглазая десятилетняя девочка. Ее рисунок отличался большой выдумкой и был быстро сделан. Девочку звали Лакшми. Жюри подарило ей яркую ткань на платье. Лакшми очень радовалась и гордилась. Ее старенькое платье еле держалось на худых плечах. Подруги окружили ее, щупали подарок и одобрительно качали головами. И, конечно, в памяти Лакшми останутся не процессии в честь Ганеши, заполнившие в этот день город, а радость ее победы, яркий кусок ткани и доверие, которое она почувствовала к людям, организовавшим это удивительное соревнование.
Сверстниц Лакшми я встречала часто, таких же быстроглазых живых девчонок.
В один из дождливых дней меня попросили прийти в женскую школу и рассказать о Советском Союзе. Школа была небольшой, классы неудобные и тесные. Здесь занималось более двухсот девочек, соблюдавших «парду». Школьницы собрались в небольшом зале. На меня внимательно и выжидающе смотрели сотни полторы живых черных глаз. Что же мне сказать этим девчонкам, на жизнь которых уже легла уродливая тень старых обычаев и предрассудков. Я чувствовала, что общий рассказ о нашей стране, может быть, и не найдет отклика в их сердцах. Они ведь еще ничего о нас не знают, так же как не знают наши ребята, что такое «парда» и зинана. И я им рассказала о советских пионерах, о наших славных и веселых мальчишках и девчонках, которые учатся вместе, помогают друг другу, об их хорошей дружбе. Я рассказала им о светлом и большом мире, который окружает нашу детвору, о том, что советские девочки видят этот мир не через щелку в парде и что этот мир щедро отдает им свое богатство и свою радость. Я рассказала о мечтах наших школьников, мечтах не безнадежных, а воплощающихся в жизнь. Я увидела, как загорелись глаза, моих маленьких слушательниц. Среди сидящих передо мной я не обнаружила ни одного равнодушного лица. На одних было удивление, на других — недоверие, на третьих — какая-то затаенная радость, на четвертых — печальная задумчивость. Я говорила о женщинах — инженерах и летчиках, о геологах и моряках, о тех, кто принимает участие в создании спутников и космических кораблей, о широкой дороге, которая открыта в нашей стране женщине, и о том, почему это стало возможным у нас. Я кончила, а десятки голосов кричали:
— Еще! Расскажите еще!
И я рассказывала. Хотя занятия уже кончились, никто не хотел идти домой. Вопросов было много. Очень много. Пожалуй, больше всего волновал девочек вопрос: соблюдают ли советские женщины «парду» и есть ли в наших домах зинана. Мир без «парды» был им неизвестен.
Поднялась девочка лет тринадцати, с умными, глубоко сидящими глазами и упрямым подбородком.
— А что самое важное у вас в стране?
— Как тебя зовут? — спросила я.
— Зинат.
— Знаешь, Зинат, самое главное у нас — человек. Зинат недоверчиво смотрит на меня.
— Но ведь самое важное — это деньги. Если у тебя есть деньги — значит, будет все. Я слышала, ваша страна богата!
Потом Зинат приходила ко мне в гости, и, мне кажется, она поняла, почему именно человек — основное богатство в нашей стране.
После беседы меня долго не отпускали.
— Дайте нам свой автограф, — просили девочки.
На столе передо мной выросла целая груда ученических тетрадей, в каждой из них я добросовестно расписалась. Худенькая девочка лет десяти принесла две тетрадки.
— Это моя тетрадка, — объяснила она, — а это — моей подруги. Ее сегодня нет в школе. Она вас не слышала, но должна иметь хотя бы ваш автограф.
— Я здесь тоже одна. Но считай, что я даю тебе автограф от всех моих подруг. А когда я приеду домой, я расскажу им о тебе и о твоих подругах.
— О! Но вы ведь меня забудете.
— Нет, не забуду. Я обязательно расскажу.
Когда я уходила, маленькая любительница автографа протиснулась ко мне и сунула мне в руку что-то завернутое в бумагу. Это был тонкий носовой платок, старательно вышитый.
— Это сделала я сама. Теперь вы меня не забудете.
Конечно, не забуду. Друзей не забывают, даже самых маленьких.
«Парда» постепенно уходит в прошлое. Даже те, кто ее соблюдает, теперь уже не похожи на своих матерей и бабушек. Но, как и все старое, обычай «парды» не уходит без борьбы. И эта борьба подчас полна острых конфликтов и столкновений.
Старые обычаи и традиции часто лишают женщину самостоятельности даже в создании собственной семьи. Сама она не может выбирать мужа. Право выбора обычно принадлежит родителям. Родители и родственники девушки не считаются ни с ее чувствами, ни со склонностями в выборе мужа. Нередко ее выдают за незнакомого человека. Девушка должна выйти замуж как можно скорее. Ведь если семья бедная, то каждый лишний рот — это обуза. Дочь надо «пристроить». И ее «пристраивают», отдавая в дом мужа. Возраст не играет особой роли. Я видела женщин, которых выдали замуж 13–14 лет, хотя ранние браки запрещены законом.
Очень редко юноша сам делает предложение девушке. Как правило, после сговора родственников предложение или передается через женщин семьи, или присылается по почте. К письму прикладывается фотография претендента на руку. Предложение иногда может исходить и от родственников девушки. В Индии существует специальная брачная газета. Те, кто хочет жениться, но не нашел ничего подходящего для себя среди своих знакомых, дают объявление в газете. В объявлении обычно указываются качества и образование жениха, его материальное положение, а также желаемые качества невесты. «Газетных» браков — немало. Меня однажды познакомили с человеком, который женился таким образом. Когда он дал объявление, к нему приехали отцы сразу трех невест. Он долго не знал, на ком остановить свой выбор. И, наконец, предпочел девушку, чей отец оказался наиболее настойчивым и хитрым. Причем своего будущего тестя он видел впервые в жизни. Семья девушки жила в другом городе. Учет материального положения жениха и невесты, особенно в городах, играет не последнюю роль. Если жених богат или обладает приличным постоянным доходом, он редко получает отказ. Невеста должна иметь приданое. Обычно родственники мужа долго торгуются с семьей невесты. Часто, кроме вещей, за невестой дается определенная сумма денег. Я была свидетельницей того, как не состоялся сговор только потому, что родители невесты могли дать всего три тысячи рупий вместо требуемых пяти.
Но если сговор состоится, после него обычно назначается помолвка. Помолвка — это по существу смотрины, обряд, довольно унизительный для невесты. В ее дом приходит малознакомый жених и его родственники. Они приносят блюда с традиционными сладостями. В течение всей помолвки невеста неподвижно сидит под покрывалом. На ней — подобающие этому моменту украшения, лицо и ладони разрисованы охрой. Родственники жениха по очереди подходят к невесте, приподнимают покрывало и смотрят. От их мнения зависит многое. Как-то я была приглашена на такую помолвку. Выдавали замуж старшую из восьми дочерей. Все, казалось, шло хорошо. Родственники бесцеремонно разглядывали невесту, и она им нравилась. Но вдруг кто-то обратил внимание на младшую сестру невесты. Родственникам, она понравилась больше.
— Мы хотим взять эту девушку, — сказали они родителям.
