побледнело, из глаз хлынули слезы. Я вырвала трубку из ее рук и быстро повесила.
— Стой, не двигайся! — прошептала она, приложив палец к губам.
— Что с тобой? — спросила я, удивленная ее странным поведением.
— Говорю тебе, помолчи! Он наблюдает за нами с улицы. Он сейчас в булочной!
В другое время я бы выглянула из окна, возможно, спустилась вниз и сказала бы ему все, что о нем думаю. Но мешало присутствие братьев. Речь не шла о том, чтобы устроить баталию, а наоборот — сделать так, чтобы малыши не стали ее свидетелями, ведь это могло отразиться на их психике. Тем не менее, я постаралась успокоить сестру.
— Перестань, Мелисса. Он врет, это ясно! Для него это было бы слишком рискованным. Мы ведь можем вызвать полицию!
Услышав в моих доводах логику, она взяла себя в руки. С опаской я выглянула в окно. Слава богу, никого не увидела и облегченно вздохнула.
— Мелисса, я прошу тебя мне помочь. Ты должна сохранять хладнокровие в присутствии мальчиков. Я из сил выбиваюсь, стараясь их успокоить, но если ты будешь паниковать, мои усилия ни к чему не приведут — они запаникуют вслед за тобой.
— Нора, я не могу! — не сдерживая слез, ответила она.
— Я знаю, но ты должна контролировать свои эмоции. Помоги мне.
— Постараюсь. Если мама придет в себя, она об этом узнает! Я пожалуюсь ей!
— Лишь бы она пришла в себя, это все, чего я хочу. Мама вернись к нам, прошу…
На четвертый день после операции мать открыла глаза. Мы с Мелиссой были на седьмом небе от счастья. Но какой будет ее реакция на все эти угрозы? От матери ничего не скроешь. Материнское сердце чувствительнее любого радара. От него трудно что-либо утаить!
Она сама догадалась обо всем. Я чувствовала себя виноватой во всем, что произошло, но она простила меня. Какое облегчение!
— Ты должна снова им позвонить. Сообщишь, что мне намного лучше, что я поправилась, и меня скоро выпишут из больницы. Может, это их успокоит. По крайней мере, я на это надеюсь.
— Когда тебя отпустят домой, мама? — спросила Мелисса.
— Пока не знаю. Доктор хочет, чтобы я еще несколько дней побыла под наблюдением. Как там наши любимые мальчишки?
— Все в порядке, не переживай. Знаешь, они повзрослели за последнее время.
— Так же, как и вы, мои дорогие! Чтобы я делала без вас? — добавила она, обнимая нас по очереди.
С легким сердцем я возвращалась в гостиницу. Даже если нам будут и далее угрожать по телефону, я не стану обращать на это внимание, главное, что мать жива.
После полного выздоровления, после пятнадцати дней, которые показались нам веками, мать вернулась домой и сразу написала жалобы в несколько инстанций по поводу телефонных угроз. Полиция не могла ничего поделать, поскольку доказательств, что нам угрожают, у нас не было, да и имен недоброжелателей мы не знали. Нас не могли защищать неизвестно от кого! Какое оправдание! Мать попросила предоставить нам статус беженцев, но ей ответили, что такой статус предоставляется только иностранцам. А она родилась во Франции, значит, должна рассчитывать на собственные силы! Испробовав все средства, мы чувствовали себя беспомощными. Тогда мы еще не знали, что для нас есть и другое решение.
Однажды вечером, когда мы, забрав близнецов из школы, а Заха из детсада, возвращались в гостиницу, хозяин задержал нас возле стойки администратора. Разъяренный, он размахивал конвертом.
— Ваш чек! Оплачено лишь половину стоимости проживания. Между тем, мои тарифы остались прежними! — кричал он на весь вестибюль.
Проходившие мимо постояльцы оборачивались или останавливались поглазеть на сцену. Хозяин не обращал на них внимания.
— Если к концу месяца со мной полностью не рассчитаются, я вышвырну вас на улицу! — поставил он условие, даже не дав нам возможности ответить.
Этот человек думал только о деньгах, о своей выгоде. Он вполне мог подойти на роль скупого из комедии Мольера. Он унижал нас, думая только о своем чеке, и, уверена, вполне мог выставить детей на улицу.
— Самия, вы мне нравитесь, так же как и ваши дети. И мне не доставляет радости говорить вам эти слова, — добавил он в конце, чтобы подсластить пилюлю и не выглядеть извергом.
Сыграв роль Гарпагона, он тут же превращался в Тартюфа[20] .
Хорошее же у нас будет положение, когда мы снова окажемся на улице без средств к существованию. Двое взрослых смогли бы справиться с такой ситуацией.
Двое взрослых и один подросток возраста Мелиссы, возможно, тоже, с минимальными потерями. Но оказаться без крыши над головой с тремя малолетними детьми — это катастрофа! Мы так рисковали. Детей могли отдать под опеку государства или вообще выслать из страны.
Как-то после обеда мы с матерью и сестрой отправились выпить кофе. Мать казалась очень грустной, думала о чем-то своем. Возможно, она нас совсем не слушала. В такие моменты я умышленно вставляла в свою речь смешные или совершенно глупые, бессмысленные фразы, чтобы проверить реакцию собеседника. Так же я поступила в тот день.
— Давайте соберем всех знакомых и устроим манифестацию.
Мать по-прежнему смотрела в одну точку. Я продолжила:
— Вчера передо мной приземлилась летающая тарелка с инопланетянами. Вокруг нее был светящейся ореол.
Мелисса давалась от смеха, а мать так ничего и не ответила.
— Мама, — позвала я так деликатно, как смогла.
— Да? — она медленно повернула голову в мою сторону.
— Что с тобой? Можно подумать, что ты прилетела с другой планеты.
— Мы должны уехать!
— Знаю, должны. Ты не в первый раз говоришь об этом, — добавила я без энтузиазма.
— Я знаю одну страну, в которой к нам отнесутся нормально. Мелисса вопросительно посмотрела ей в глаза.
— Объясни, мама. Мы тебя слушаем, — ее голос дрожал, она не могла совладать с чувствами из-за возможного скорого изменения привычного уклада.
— Начнем все сначала. Вчера в ресторане «Макдональдс» я познакомилась с человеком, алжирцем.
— А вдруг он из тех, которые нам угрожали?
— Нет. Дайте мне закончить. Он нелегал. Живет без документов. И он посоветовал нам уехать в Канаду.
— Супер!
Идея мне понравилась, я была вне себя от радости, так что с трудом контролировала свои чувства. А Мелисса, наоборот — выразила несогласие и даже заплакала.
— Нет, я не хочу! Мы бежали из Алжира, думая, что будет лучше, а получилось… сами знаете, что. Я только начала привыкать, чувствовать себя дома, как вы уже хотите снова все бросить и ехать в другое место!
— Чувствовать себя дома! Тебя же из жалости бесплатно кормят обедами! — удивилась я. — А твои братья по очереди спят на полу! Да мы даже не имеем права готовить еду там, где живем!
Молчание.
— Мы проводим время всей семьей, скучившись в маленькой каморке между двумя кроватями! Это так ты хочешь жить?
