ехали ему навстречу напрямик, не разбирая дороги. Значит, давно заметили. И вряд ли это полиция. Эти уже будут осторожны и наверняка сообщили своему главарю по рации, что кого-то в этой глуши увидели, путешествующего пешим образом.
В голове привычно выстроился план предстоящей схватки. Два пистолета за спиной в опущенных руках, неожиданно открывается огонь с близкого расстояния. Левой рукой заградительный, правой – на поражение. Сколько их там? Человек шесть, восемь? В принципе можно справиться, если маневрировать, если захватить автомат одного из бандитов. Красиво, но не получится. Они на двух машинах, и они знают, что он не простой смертный, а опытный разведчик. Значит, будут вести себя осторожно. Например, подъедут с двух сторон и будут держать его на мушке. Пистолеты они увидят и откроют огонь по ногам. Нет, пистолеты в этой ситуации только помеха. Росляков с сожалением вытащил их из-за ремня и отбросил в сторону.
С машинами он встретился через пятнадцать минут, когда до спасительных скал ему оставалось всего километров пять. Это были старые внедорожники с открытым верхом. Бандитов было шестеро, все по внешнему виду арабы, все одеты в походную полувоенную одежду, а на одной машине над ветровым стеклом был укреплен пулемет. Как Росляков и предполагал, они сразу стали охватывать его с двух сторон и демонстрировать агрессивность.
Ему приказали остановиться и поднять руки. Из машин выскочили четверо, нацелив на Рослякова два «калаша» и два М-16. Пулеметчик шевелил стволом своего оружия, но стрелять, как оценил ситуацию Росляков, готов не был. Уверен, что европеец на станет сопротивляться. «Рюкзак» с плеч сорвали грубо, но швырять на землю предусмотрительно не стали. Это уже о многом говорило. Тычком стволов в спину Рослякову приказали подойти к машинам и встать, уперев руки в капот.
Он стоял под дулами двух автоматов и смотрел, как на сиденье машины распаковывают его вещи. Один из арабов взялся за рацию и стал кому-то докладывать, что они человека взяли. И, кажется, объяснил, в каком месте они его взяли.
Убедившись, что распутывают они именно парашют, арабы развеселились. Поняли, что он тот, кто им нужен, и уже предвкушали хорошую награду. Аварийный набор осмотрели поверхностно, а потом увидели сумку погибшего американца. Черт, про сумку они тоже знали! Значит, кто-то видел, как он ее забирал на развалинах, как привез в лагерь МЧС в Венесуэле.
Потом из сумки на свет появился блок записывающей аппаратуры. Главарь сразу проверил, на месте ли карта памяти. Затем они извлекли пластиковую коробку. Сразу воцарилась тишина. Все уставились на руки главаря, которые очень осторожно открыли коробку. Блестящий металлический контейнер был на месте, зажатый скобами фиксаторов.
Росляков ждал именно этого момента, когда все внимание бандитов будет сосредоточено на находке. Ведь наверняка не столько за него, сколько за эту находку им обещана награда. Он прыгнул назад, оттолкнувшись руками от капота машины, и поднырнул под ствол автомата. Одна рука схватилась за цевье «калаша», вторая за приклад. Рывок с поворотом влево, и руки араба не удержали оружия.
Ударом локтем снизу в челюсть Росляков заставил обезоруженного араба отступить, а рука привычно нащупала флажок предохранителя, убедившись, что он опущен и установлен на автоматический огонь. Риск был только в том, что в патроннике могло не оказаться патрона, а передергивать затвор было уже некогда. Но вряд ли перед встречей с опасным противником этот тип не подготовил оружие к стрельбе.
Длинная очередь прошла по стеклам двух автомобилей. Водитель правой машины дернулся и скособочился на сиденье, прошитый пулями в грудь. Пулеметчик, который стоял в левой машине и возвышался над головой Рослякова, получил две пули в ноги и с воплем упал прямо в машине. Из троих арабов, что скучились возле контейнера, только двое успели схватиться за оружие. Один получил пулю в плечо, второй – в грудь, а главарь сник с дыркой в середине лба.
Росляков отпрыгнул в сторону и развернулся назад. Обезоруженный им араб пятился с побелевшим от страха лицом и бормотал что-то, наверное, просил не убивать. Потом он с криком повернулся и бросился бежать. Росляков от пояса дал короткую очередь, и араб покатился по сухой траве и камням. Кровь на его спине смешивалась с каменной пылью и приобретала неприятный серый оттенок.
Теперь снова прыжок в сторону и разворот с автоматом в сторону машины. Главарь сидел, свесившись с сиденья, второй араб с простреленной грудью валялся рядом. Раненный в плечо пытался отползти, но потерял сознание. Где-то за машиной стонал и шевелился еще один, которому он прострелил ноги. Кажется, он отползал в сторону.
Порядок! Росляков даже обрадовался, что так получилось. Ему очень было нужно, чтобы кто-то остался в живых, кто бы мог сообщить своим, что они задержали того, кого нужно, но он сбежал, устроив бойню. А содержимое его вещей… вот оно, только…
Росляков взял из машины парашют и аварийный контейнер. Пластиковую коробку он оставил на сиденье, там же лежала и спортивная сумка, и прибор видеозаписи. Подумав немного, он стащил с убитого главаря жилет-разгрузку. Содержимое карманчиков и карманов было слишком полезным в его ситуации, чтобы бросать это здесь. Большой десантный нож, двадцатизарядный кольт, две гранаты, два магазина к автомату. Присев на корточки, Росляков примерился и выстрелил в бензобак. Пуля прошла навылет, и на сухую землю струйками стало литься топливо. В горячем воздухе сразу распространился удушливый запах.
Росляков оторвал рукав футболки убитого боевика, смочил его в бензине, а потом завернул в него небольшой камень. Положив все это на землю, он чиркнул зажигалкой и поджег. Комок трикотажа сразу загорелся и начал чадить. Росляков выпрямился и толкнул камень под бензобак. Пламя с готовностью хищно взметнулось под днищем машины.
Когда он отошел метров на двадцать, за его спиной взорвался бензобак. Пахнуло бензином и жаром огня. Росляков поморщился, удобнее подхватил парашют с завернутым в него «богатством» и пошел быстрее. Теперь пусть живые расскажут, что тут произошло. Как они задержали европейца, как нашли у него в вещах то, что нужно. Как он напал на них и убил большинство. Как взорвалась машина. Потом они в обгоревшем кузове найдут обгоревший контейнер и остатки записывающего устройства. Карта памяти расплавится, и установить, что она не та, будет невозможно. Металлический контейнер они тоже вскрывать не будут, потому что ампула внутри могла расколоться или лопнуть. Они его повезут в какую-нибудь лабораторию, где попытаются вскрыть в безопасных условиях. Времени на это уйдет уйма. Если они вообще будут вскрывать контейнер. Главное, они могут перестать искать Рослякова, потому что он теперь «пуст»!
Кто же знает, что образец все еще у него в самодельном контейнере из водопроводной трубы. И карта памяти с записью разговора террористов тоже у него. Никто не знает, а предполагать можно все, что угодно. Это уже их проблемы, как они там будут докладывать Хайяни. А машины во время перестрелок часто взрываются. Обычное дело.
Около часа он шел к спасительным скалам. Слева удирало небольшое стадо маленьких испуганных газелей, шакал прыгнул из-за ближайшего камня и, злобно оглядываясь на человека, потрусил в сторону. Теперь уже скоро, думал Росляков. Теперь к этим бедолагам приедут на помощь другие. Они будут очень озлоблены. Возможно, попытаются потушить машину огнетушителями, но все равно до утра к обожженному железу не притронутся. Значит, что там осталось, они определят только завтра утром.
А сегодня они будут прочесывать местность. Следов на камнях не остается, поэтому они будут мотаться на машинах и смотреть в бинокль. И надо быть очень тупым, чтобы не додуматься, что этот европеец не испарился, не растворился в воздухе, а спрятался где-то в пределах нескольких километров. А в этих пределах только скалы. А лазить по ним можно до бесконечности. И если Росляков найдет приличное убежище, то лазить им скоро надоест.
Пришлось остановиться и связать свой узел так, чтобы его можно было повесить на плечо. Лезть приходилось вверх по камням с помощью обеих рук. Скалы были седые, выветренные, и было очень много осыпей. Росляков отдернул руку от чего-то с шумом побежавшего из-за камня в сторону. Черт! Он замер на месте, давая возможность дикобразу уйти подальше. Эти зверюги в момент опасности умеют напрягать спину и выстреливать иголки во врага. Не смертельно, но в такой жаре обломок иголки под кожей может привести к нагноению и другой заразе. Пусть лучше этот большой «ежик» уходит.
Громогласный рык заставил Рослякова присесть и начать прислушиваться. Этого только не хватало. Он снял с плеча автомат и погладил горячий бок ставшего вдруг таким родным «АК-74». Так рычать могут
